2005 || Ваше благородие – госпожа победа

Этот воздух пусть будет свидетелем…

О. Мандельштам

Эстафета 60-летних событий и юбилеев заключительного этапа войны началась в 2004 году.

4 июня 1944 года американцы освободили Рим, и на тот же день союзниками планировался так называемый «День Д» (D-Day) – высадка на оккупированном немцами европейском материке. Погода заставила их перенести дату, и вторжение началось 6 июня.

Немцы их ждали в горловине Ла-Манша – в районе Кале. Союзники сделали все, чтобы не разубедить их в этом, а сами готовились к высадке на нормандском берегу. Это им удалось, но около 40 тысяч захлебнувшихся в воде и собственной крови, скошенных из пулеметов или умерших от ран – такова страшная цена отвоеванного плацдарма. Час неимоверного испытания для военной доктрины, в которой за территорию предпочитали платить не человеческими жизнями, а боеприпасами и временем.

Представители 17 стран собрались по этому поводу вблизи городка Кана – на открытой заасфальтированной площадке близ высокого атлантического берега, атакованного союзниками 60 лет тому назад. Воистину театр боевых действий стал театром действа мемориального: семь полукругом и с небольшими зазорами поставленных высоких плит-мониторов служили подмостками и сценой.

Для гостей – ветеранов, политиков и журналистов – были расставлены стулья под тремя элегантными навесами, призванными защитить их от солнца или дождя. Самыми последними пожаловали английская королева и президент США: пунктуальная Елизавета еще успела перекинуться парой слов с ветеранами, а вот припоздавший Буш – разве что поздороваться с соседями по креслам – Шираком и Путиным.

Годовщина вторжения отмечается ежегодно, но впервые в подобной церемонии принял участие и немецкий канцлер. Мужественный знак воочию свершившегося примирения в новой объединенной Европе – ведь тогда, в Нормандии, закладывались основы освобождения не только оккупированных народов, но и самих оккупантов – немцев. (В тот же день Шредер возложил венки на военном кладбище в Кане, где вместе покоятся останки солдат восьми государств, в том числе и немецких.)

Сама церемония была впечатляющей. Вслед за парадом ветеранов, представлявшим армии тех стран, что высаживались в этих местах, и вручением президентом Франции некоторым из них ордена Почетного легиона, короткую эмоциональную речь произнес Жак Ширак. В ней не было ни грана от ставшего уже привычным, но от того не менее тупого противопоставления одних союзников другим – Победа Мая 45-го была общей победой сил коалиции, и высадки в Нормандии не было бы без Сталинграда и Прохоровки, как и штурма Берлина без ленд-лизной техники и высадки в Нормандии. Военный парад тоже был, но был он своеобразен: никакого чеканного шага и гусеничного рева, – над местом события пролетели боевые самолеты того и этого времени (несколько – с цветным дымовым шлейфом в гамме французского триколора), а по морским кулисам – и в укрупненной трансляции на экранах – величественно проплыла интернациональная эскадра. Пехота была представлена сводным международным оркестром, также не злоупотребившим временем и вниманием гостей.

Зато запомнилось коллективное соло «роты» шотландских волынщиков: сыгранная ими мелодия, зароняя тоску и тревогу, и стала прологом историко-театрального действа, разыгранного перед собравшимися небольшой хоровой труппой Канского университета. Песни сопротивления и любви, перестроения, в зависимости от происходившего за их спиной, в несложные геометрические фигуры-образы (траурного креста, например) и столь же простые, но выразительные хореографические композиции в их исполнении звучали и смотрелись просто и художественно. За спиной же – на мониторах – одни документальные кадры сменяли другие: ужасы войны – воздушные бои и бомбардировки (в это время высоко над ристалищем пролетели и настоящие самолеты), разрушения и гражданские жертвы на земле, отчаянная высадка, смерть и плен военнослужащих, плач и скорбь гражданских – матерей, вдов и сирот – все это постепенно уступало место радости победы, счастью свободы и еще – благодарности за освобождение, воспоминанию о тех, кто положил за это жизнь.

Затем несколько достойных слов на французском и английском языке о трагедии войны и важности сохранения памяти и примиряющего духа сегодня сказали еще три француза – ветеран Сопротивления, совсем юная девушка-экскурсовод и средних лет директор местного военного мемориала. На фоне наплывающих друг на друга кадров солдатских фотографий и писем с фронта Патрисия Каас – и тоже на двух языках – спела «Письма с фронта» – песню из репертуара Пиаф.

Заключительным аккордом действа стали кадры, снятые с воздуха: берег моря, бесконечные песчаные пляжи Нормандии, на песке – люди самого разного возраста и национальности стоят, взявшись за руки. Камера отплывает от них вверх, и мы видим, что из людей этих складываются буквы, а из букв – слова: NORMANDIE, MERCI, LIBERTE.

Эти кадры были встречены овацией, несколько ветеранов расплакались. Сценарий и исполнение всего действа заслужили эти аплодисменты. Все было просто великолепно, включая погоду.

Впервые на торжествах, кроме Шредера, был еще один государственный руководитель – это российский президент. Первый из кремлевских обитателей, родившийся уже после войны, Путин внимательно и серьезно всматривался в происходящее на природно-хайтекном подиуме. 9 мая 2005 года – в день 60-летия Победы – ему уже не придется отсиживаться в партере. Но понимает ли он, что от того, как пойдут эти торжества, будет зависеть не только европейский и мировой имидж России, но и ее истинное историческое наполнение?

Российский организационный комитет «Победа», который Путин по должности и по совместительству возглавлял, был призван готовить именно юбилей 2005 года; при этом Комитет упорно являл собою монструозную организацию сусловского разлива из арсенала холодной войны. И Комитет, и саму Победу основательно подмяли под себя ветеранские организации воинов-интернационалистов афганской войны и других локальных конфликтов, как велеречиво они теперь себя называют. Бравые вояки, они с успехом борются и за финансовые потоки Комитета и не стесняются встраивать себя в исторические контексты, к которым не имеют ни малейшего отношения.

Военно-политическое кредо Комитета вытекает из его названия – путь Красной армии был усеян только победами! Но оно решительно не выдерживает исторической критики, ибо игнорирует ее трагическое, катастрофическое начало – котлы начала войны, правду еврейского геноцида и других зверств оккупации, правду бесчеловечного плена и насильственного угона в Германию. Но разве можно «не заметить» десятки миллионов жертв, павших не на полях сражений, а как бы на обочине войны?

Вытекающий из этой парадигмы и всячески лелеемый «героецентризм» не оставляет в программе места никаким другим ветеранам и жертвам войны, в частности, военнопленным и гражданскому населению. Их и сегодня дискриминируют в бюрократической и ветеранской среде, преподнося в ореоле занафталиненных стереотипов типа – «военнопленные-предатели» и «остарбайтеры-пособники». Такая идеологическая установка – вместо долгожданных примирения и взаимопонимания – никак не приближает гражданский мир в обществе, которое в этом мире нуждается как никакое другое. К тому же ситуация биологически необратима: популяция героев войны, как и популяция тех, кто был лишь жертвами на ее обочине, относятся к одному поколению и до следующего юбилея уже не доживут.