2015 || ГЛАВПУР бессмертный! Особенности глорификации 70-летия победы

Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью…

А. Тарковский: парафраз текста «Авиамарша» П. Германа

Гламур на главпур

Организационной особенностью празднования 70-летия Победы в 2015 году стал ощутимый перенос центра историко-официозной тяжести и инициатив из мутных недр Российского оргкомитета «Победа» в новосозданные исторические институции, которые, несмотря на формальную свою общественность, таковыми не являются: это Российское Военно-Историческое общество (РВИО) под руководством министра культуры РФ В.Р. Мединского и Российское Историческое общество (РИО) под руководством Председателя Госдумы РФ С.Е. Нарышкина, перед этим возглавлявшего бесславную «Комиссию по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России». Статус этих обществ аналогичен тем, что при царе-батюшке назывались Императорскими: членские взносы, может быть, и собираются, но не на них живут, судя по попечительскому совету и телерекламе. Вольные же общества, живя на взносы и пожертвования, и при царе были довольно чахлыми, хотя и брали на себя существенную работу.

Между двумя обществами-погодками (официально созданы, соответственно, в 2013 и 2012 гг.) прослеживается своеобразное разделение обязанностей. Структура Мединского и Рогозина – дитя Минкульта и Минобороны – это спущенный на парашюте мнимой общественности ГЛАВПУР: отныне он носитель главпуровского духа и блюститель главпуровских функций.

Это небезобидно – если вспомнить амбиции Мединского, как министра, финансировать лишь то, что для его понятий приемлемо, и, как пишущего на исторические темы автора, фехтовать на мифах и рифах с идеологическими противниками. Агитация и пропаганда, марциальный патриотизм, спустя 70 лет чуть припудренный постмодерном. Холокост более не отрицается, он инструментализируется: ведь убитые миллионы евреев – это жертвы фашизма, а стало быть, наши «союзники» в перманентной борьбе с неофашизмом[248].

Тут уж не до истории с фактографией: достаточно не полениться и почитать бестселлеры самого Мединского – как его «исторические» книжки, так и его служебные интервью, чтобы понять, что фактография ему, собственно, и не нужна (хотя своим mot «Рашка-говняшка» он по-настоящему блеснул, браво! На Черномырдинскую премию!).

10 мая 2015 года, то есть назавтра после 70-летия Победы, Мединский высказался так: да, пакт Молотов-Риббентроп не слишком морален, зато он отсрочил войну между высокими договорившимися сторонами и дал СССР необходимую передышку. А западные союзники, добавил в поддержку своего министра президент, мол, сами виноваты – нечего было юлить на переговорах с СССР! Да и Польша, мол, сама хороша – откусила у Чехословакии после Мюнхена шматок Силезии![249]

Но коли так и нам отныне уже снова не западло2 защищать гнусный альянс двух кровавых мерзавцев и палачей, на борьбу с одним из которых – под верховенством другого – советский народ, несмотря на необходимую передышку, положил столько жизней, то вправе ли мы после этого попрекать в фашизме или в заигрывании с фашизмом других?..

Впрочем, Мединский как министр культуры (какая все-таки в этом издевка!) успевает следить и за кошерностью истории и судить да рядить прямо из-под портрета Пушкина в своем министерском кабинете. (До чего же досадно будет, что его снимут не за вершимый им историомор и за культурофобию, а за что-то еще.)

Так, Минкульт в свое время отказался выдать прокатное удостоверение фильму Хусейна Эркенова «Приказано забыть» (2014), где фигурирует эпизод с Хайбахом: в 1944 году войска НКВД, не сумев депортировать жителей чеченского аула Хайбах, сожгли около 700 человек. Мотивировка отказа: фильм разжигает межнациональную рознь, а факт массового убийства в Хайбахе – «историческая фальшивка».

Во-первых, тестирование на фальшивку министр применяет явно избирательно: с авторов киношедевра «Двадцать восемь панфиловцев» К. Дружинина и А. Шальопы за откровенную и разоблаченную эмпирическую фальшивку ни строго, ни слабо не спросили!

Во-вторых, Мединский лукавит, ибо источниковедческая база не такова. В архивах есть свидетельство о том, что из аула Хайбах и его окрестностей, – а это высокогорная и труднодоступная часть Чечни, – из-за внезапно выпавшего снега надо было вывезти нетранспортабельное население. Что стало именно с этими людьми – мы наверняка не знаем, но и не все документы об этом рассекречены: только после их введения в научный оборот можно будет говорить о степени недостоверности концепции. Но свидетельства о том, что во время депортации чеченцев были расстрелы, имеются, и документы об этом можно найти и в моей с Н. Поболем книге «Сталинские депортации». Как есть и документ, который, скорее всего, действительно следует считать фальшивкой, – это записка комиссара гб 3-го ранга М. Гвишиани наркому Берии с сомнительным грифом: «Только для ваших глаз». В РГВА есть документы, которые подтверждают, что расстрелы были, но они документируют меньшее количество жертв и не обязательно в Галанчжойском районе, к которому относился Хайбах. О сожжениях – ни слова, да и в логику не заинтересованных в огласке палачей такой Орадур плохо вписывается.

Главное же не в этом! Не надо путать правду и вымысел, документальное кино и художественное. Автор художественного произведения имеет право на свою концепцию и на свои метафоры и гиперболы (которые, кстати, вполне представимы в логике и контексте той депортационной политики: «Да, мы не людоеды, мы не расстреливаем и не сжигаем высылаемых и в газовые камеры их не бросаем, но ежели нам погода мешает, то извините и не взыщите…»).

Очаровательна история с «Левиафаном» Андрея Звягинцева – фильмом настолько же историческим, насколько социологическим. Мединский обвинил картину в некорректности («В России так не пьют»!), антироссийской конъюнктурности («Рашка-говняшка») и в космополитичности («Себя я там не увидел»). Он сказал: «Но лично мое мнение: фильмы, которые не просто заточены на критику действующей власти, а откровенно ее оплевывают (это, кстати, неуважение к выбору налогоплательщиков), наполнены духом безысходности и бессмысленности нашего существования, не должны за счет налогоплательщиков финансироваться»[250].

Разговор о кинофильмах приобретает дополнительную пикантность в свете креативной перефразировки Мединским Ленина: «Из всех искусств, – скаламбурил министр, – для нас важнейшим является история» [251]. Сама же «история – это правда, которая становится ложью. Миф – это ложь, которая становится правдой». Это цитата, правда, не из Мединского, а из Жана Кокто, но Мединский взял ее эпиграфом к своей книге «О русском пьянстве, лени и жестокости» (М.: ОЛМА Медиа Групп, 2010).

Поэтому не так уж безобидно – и не только как фигура устной речи – звучит его фраза в одном из бесчисленных интервью: «Думаю, что к эпическим советским героям – и к молодогвардейцам, и к панфиловцам, и к Зое – надо относиться, как в церкви относятся к канонизированным святым. Это моя человеческая и гражданская позиция»[252].

Тогда понимаешь всю системность и той хамской реплики в эфире «Эха Москвы» 30 января 2014 года в адрес Даниила Гранина, обнародовавшего – со всеми ссылками – факты о ром-бабах для Смольного в блокадном Ленинграде («Вранье!»)[253], и того хамского окрика, которым Мединский 30 июля 2015 года одернул директора ГАРФ Сергея Мироненко. Тот не то чтобы разоблачил миф о 28 героях-панфиловцах (де-факто, но тихо это сделали другие и давно), но некстати, громко и, с точки зрения Мединского, безмандатно напомнил об этом разоблачении, поместив на сайте Росархива скан прокурорского, еще 1948 года, заключения по этому «житию»[254]. Саму публикацию министр назвал «словоблудием» и «попыткой уязвить легенду лукавыми, как бы научными подсчетами»[255]. На этом он не остановился и 18 марта 2016 – как бы в преддверии ожидаемой премьеры заказанного министерством киношедевра «Двадцать восемь панфиловцев» К. Дружинина и А. Шальопы – года снял Мироненко с поста директора архива!

Как понимаешь и системность требования Мединского построить всю линейку учебников истории – от школьных до вузовских – по лекалу единого историко-культурного стандарта. Системность и преемственность: ведь еще в 2004 году Путин вызывал к себе Чубарьяна и А.Н. Сахарова в видах построения «вертикали» единых учебников. Так что Мединскому оставалось только принять этот пас: «Учебники истории должны учитывать интересы государства»![256]

А интересы истории? Кто будет учитывать или отстаивать их?

Историческая правда, если она противоречит государственной политике или пропаганде, государство российское не интересует. Интересует же его – позитивный миф, без ограничения на правдоподобие и цинизм.

История оказывается крепостной девкой, отданной в заложницы мифологии и наложницы начальства. Историкам же в этом гареме предлагается незавидная роль евнухов, со сладкой улыбкой разносящих по будуарам вазы с вощеными фруктами и старательно наводящих гламур на главпур.

Экспроприация памяти

Но вернемся к глорификации 70-летия Победы.

Празднование 70-летия Победы в 2015 году оказалось отмеченным целым рядом инноваций.

Прежде всего это экспроприация и имплементация на Красную площадь одной прекрасной гражданской инициативы – акции «Бессмертный полк», когда люди идут на демонстрацию с транспарантами с портретами своих близких, погибших на войне или умерших после нее. Придумать такое Кремлю и РВИО слабо2, а вот отнять – запросто. Придумали же «Бессмертный полк» в 2012 году трое тележурналистов из Томска – Сергей Лапенков, Сергей Колотовкин и Игорь Дмитриев, сотрудники независимой телекомпании «ТВ2». Год от года их идея набухала массовостью и популярностью, пока, наконец не докатилась до Кремля. А как стала кремлевским брендом, сразу была опошлена портретами собеседника Риббентропа и последнего русского царя, а еще созданием одноименного Всероссийского движения, на съезд которого в Вязьме в июне 2015 года томских журналистов не пригласили[257].

Лимиты креативности и возможностей РВИО продемонстрировала выставка «Помни: мир спас советский солдат!» в «Новом Манеже»: с ее монструозными танками из папье-маше и ряжеными солдатами и солдатками в день вернисажа она вполне могла бы появиться и при Сталине, и при Хрущеве, и при Брежневе. Чего, правда, не могло появиться при Брежневе – это нейтрального упоминания о советских военнопленных и о Холокосте. Но и то: не более чем упоминания – крематорий из папье-маше впечатления не производит. Но если это ответ тем, кто покушается на лавры советского оружия и заслуги в достижении победы, то громкий, но несильный: гораздо эффективнее было показать не только себя, но и заслуги других «претендентов» – только такой фон мог бы стать убедительным.

РИО Нарышкина и Шахрая стремится к несколько большей академичности: ядро его физических членов – директора архивов, музеев, институтов и библиотек. Финансовая поддержка явно пожиже. На 70-летие победы оно отозвалось рафинированным интеллектуальным продуктом – соорганизацией в Пекине в ноябре 2014 года международной конференции, посвященной 70-летию Каирской и Тегеранской конференций: «1943 год: формирование основ послевоенного мироустройства».

Кстати, в Санкт-Петербурге, в Государственном музее политической истории России, и в Москве, в РГАСПИ, прошли еще две выставки, посвященные советским военнопленным. Выставка в РГАСПИ «Советские военнопленные: подвиг и трагедия» заострена на вопросах сопротивления в шталагах и на индивидуальной судьбе сына Сталина – Якова Джугашвили: можно спорить с этими акцентами, но нельзя не приветствовать саму выставку.

Учти архивисты первый сборник архивных документов о советских военнопленных – книгу «Красноармейцы в немецких руках. Документы о плене, репатриации и реабилитации советских солдат Второй мировой войны», составленную Р. Оверманнсом, А. Хильгером и пишущим эти строки[258], у них было бы больше поводов для экспозиционного вдохновения.

Главпур на гламур

Гражданское общество, увы, на этот раз противопоставило официозу немногое: ни выставки, ни конференции – а только еле тлеющую дискуссию в СМИ. Причем систематически это занимает, кажется, только «Эхо Москвы», «Радио Свободу» и «Новую газету». В очередной раз инициатива отдана исключительно в официальные руки.

Правда, вышло несколько существенных книг, хотя могло бы выйти и больше.

Росспэновская серия «Человек на обочине войны» (11 томов дневников и воспоминаний военнопленных, остарбайтеров, жителей оккупированных областей), увы, окончательно приказала долго жить. В ее планах с самого начала стояла, наряду с другими эгодокументами, и великолепная «остарбайтерская» проза Виталия Семина («Нагрудный знак OST» и «Плотина»), не переиздававшаяся уже много десятилетий. Эту историко-литературную несправедливость выправило издательство «АСТ» («Редакция Елены Шубиной»), выпустив ко Дню Победы такой том и открыв им новую серию – «На краю войны». В этой же серии вышли удивительные дневники «остовки» Шуры Михалевой из Курска («Где вы, мои родные?..». Дневник остарбайтера») – своеобразный самоотчет о безоговорочной капитуляции трагедии рабского труда в Вальтерсхаузене у врага перед молодостью и любовью! Замечательную составительскую работу продемонстрировал коллектив сотрудников газеты «Аргументы и факты», выпустивший «Детскую книгу войны. Дневники 1941–1945». Всего там 35 дневников, распределенных по 5 главам: блокада Ленинграда, гетто и концлагеря, тыл, остарбайтеры и оккупация. Эта книга была заслуженно признана «Книгой года 2015»[259].

Военнопленные же могут похвастаться только каталогом выставки, открывшейся в Санкт-Петербурге и выпущенным фондом «Историческая память» совместно с берлинской организацией «Kontakte-Контакты» при финансовой помощи Германского Федерального фонда «Память, ответственность и будущее». Кстати, сам фонд «Историческая память» профинансировал книгу Баканова А.И. «”Ни кацапа, ни жида, ни ляха”. Национальный вопрос в идеологии Организации украинских националистов», 1929–1945», выпущенную издательством «Алгоритм» в 2014 году[260].

Несмотря на выставки о военнопленных и книги об остарбайтерах дирижировавшая празднованием 70-летия Победы власть опять вчистую забыла о них, как и вообще о гуманитарных аспектах войны. В 12-томнике «Великая Отечественная война. 1941–1945», выпущенном Институтом военной истории МО РФ, миллионам остарбайтеров, как, впрочем, и миллионам еврейских жертв, достались лишь единичные упоминания во вводной статье к тому 10, озаглавленном «Государство и общество в годы Великой Отечественной войны: основные направления исследований»![261] Коллеги ссылаются и на мои работы, но это не радует, поскольку усилия историков, занимавшихся теми, кто был «на обочине войны», в очередной раз оказались не востребованными в российской историографии.

Тем самым сохранена главпуровская стратегема – установка на искусственное и несправедливое идеологическое противостояние – между ветеранами 1-го сорта (уцелевшими красноармейцами, воевавшими на полях сражений и не попавшими в плен) и всеми прочими – эвакуированными и жителями тыла (это 2-й сорт, их заслуги не оспариваются) и теми, кто оказался под оккупацией, был угнан в Германию или взят в плен (3-й сорт). Это противостояние – искусственное, оно – рудимент внутренней холодной войны, которую Главпур вел со своими неуважаемыми воображаемыми врагами – «предателями», «пособниками», «подстилками» и прочими «недобитками». Противостояние это мобилизовывало социальную агрессию и разрушало основу восстановления взаимоуважения в стране и консолидации доверия в обществе. Так что не удивительно, что и спустя 70 лет и военнопленные, и остарбайтеры, и ставшие жертвами геноцида евреи снова оказались даже не на обочине, а на невидимой стороне войны и победы.

Не пора ли уже, – хотя бы постфактум (в живых-то уже нет почти никого!), – отменить эту пересортицу и сделать невидимок заметными?

На сайте РВИО можно прочесть, что 14 декабря 2013 года в городе Гагарине открыт памятник убитым русским военнопленным… периода времен войны с Наполеоном! Спустя 201 год! Недавно в Кракове попытались установить памятник российским военнопленным периода русско-польской войны 1919–1920 гг., – но Польша запретила (что, конечно, и в самом деле форменные безобразие и глупость).

Мединский метал громы и молнии и уже присмотрел запретителям местечко пожарче в нижнем кругу ада[262].

А где же, товарищ министр, памятник советским военнопленным периода Второй мировой или Великой Отечественной – тем самым героям и жертвам одновременно?! Ведь 201 год с окончания их плена закончится в 2146 году!

Кладбищенские памятники советским военнопленным имеются в большом числе там, где их хоронили, – в Германии и Польше. В этих же странах (в частности, в Ламбиновице) немало мемориалов открыто на месте бывших шталагов и концлагерей, и советские военнопленные – определенно важнейшие их герои (Цайтхайн, Заксенхаузен, Бухенвальд, Берген-Бельзен, Зенне и многие другие). В памятные даты сюда приезжают президенты и премьер-министры и говорят о трагедийности их судьбы.

В польском Ламбиновице (Ламсдорфе) находится единственный в мире Музей истории военного плена. Монументальный памятник советским военнопленным в Саласпилсе под Ригой – едва ли не единственный на всем постсоветском пространстве[263]. Можно подумать, что красноармейцев не брали в плен и не убивали на теперешней российской территории! Еще как брали – сотнями тысяч, и еще как убивали, особенно комиссаров и евреев!

В Смоленске и Рославле находились гигантские дулаги для военнопленных, эти же города, а отчасти и те же дулаги были и важными узлами при отправке на запад остарбайтеров. Не пора почтить и их память и поставить им памятники в этих городах?

Не пора ли, спустя столько лет, уже перестать рвать победу из рук друг у друга?!

Она не орден и не пряник, она не знамя и не приговор.

Уже не война и еще не мир, она уже этим и потому общая, и на всех – от конюха до маршала и от остовки до гвардейца – одна!