К. Ф. Богаевскому

Мы, чужеземцы дали невской,

Широкий миновали вход

И дверь с табличкой «Богаевский»

И над крыльцом зеленый свод.

Внутри, как за стенами храма,

Царил торжественный покой,

И синие светились рамы

У Вашей тихой мастерской.

Вы нас вели сквозь чащи сада

Под тень древесных верениц,

Темно-коричневого взгляда

Не отрывая от страниц.

Отрывисто угрюм и четок

Был звук немногих ваших слов.

Ровны, как зерна тех же четок.

Вскрывались дали вещих снов –

Торжественны, неуловимы,

Неумолимы, как и Вы,

Нас быстро уводящий мимо

Сквозь чащи перистой листвы.

Ах, если б можно, нам пришлось бы

В них заблудиться много раз,

Но вы не чувствовали просьбы

Бессильных оторваться глаз.

Нас провожали терпеливо,

Снося безропотно искус.

Лишь что-то бормоча ворчливо

В свой кверху устремленный ус.

Из дневника 1913 года:

10 августа. ‹…› отправились к Богаевскому через уютный двор с могучим виноградом на стене, прошли через зеленое крылечко в прихожую, увешанную ранними его этюдами и в громадную, слишком нарядную и аккуратную мастерскую, с синими рамами окна. Посидели без хозяина, рассматривая старые вещи на стенах. Пришел К<онстантин> Ф<едорович> весь пепельный, поднял один ус, слегка улыбнулся, спросил, едем ли мы скоро.

‹…› На свои стихи он поворчал в ус, что я не поняла, что он не торопился нас провожать и т. п., но на Сережино с чувством сказал: очень хорошие стихи. Просил списать ему все.