Обществу нужны книги тысяч, а не десятков наименований
На прилавках (точнее, под прилавками) московских книжных магазинов впервые появилась недавно Книга рекордов Гиннесса в русском переводе. До 1988 года эта безобидная с идеологическо-охранительной точки зрения энциклопедия никогда у нас не издавалась, а отдельные ее западные экземпляры хранились в спецхранах двух-трех национальных библиотек. Причина?… В верхах не нравились специфические «рекорды» русских, перечисленные в этой книге. Без книги Гиннесса еще можно обойтись.
С Библией, Кораном и прочей религиозной литературой нам помогал Запад — миллионные тиражи этих книг на русском и других языках, направляемые нам бесплатно (хотя наши верующие вынуждены покупать эти книги), с трудом, но все же проникали через заслоны на границе СССР.
А как жить в многонациональной стране без словарей? Любой нацмен (т. е. представитель национальных меньшинств, нерусский человек — на сленге русских), имеющий высшее образование, не отказался бы купить за любую цену двуязычный словарь, без которого обходиться очень трудно. Речь идет не об англо-русском, русско-английском и подобного рода словарях для знатоков иностранных языков. У нас они достаточно часто издаются. По свидетельству директора издательства «Русский язык» Назарова («ЛГ», 10.10.1990) и по данным Всесоюзной книжной палаты, словари и разговорники, выпускаемые иногда в республиках, как правило, рассчитаны на коренное население, изучающее русский язык. А что делать тем миллионам русскоязычных, что живут в национальных республиках? Советское государство десятилетиями уклонялось от решения этой проблемы, исподволь и неуклонно проводя в жизнь политику русификации. Вслух, конечно же, заявлялось совершенно противоположное, говорилось о «расцвете национальных культур» и т. д.
Александр Солженицын собственноручно подготовил словарь русского языка, в котором собрал многое из того, что было утеряно. Армянская и украинская диаспоры во всем мире позаботятся, конечно, о том, чтобы не дать угаснуть родной культуре. Армянские и украинские, а также прибалтийские (литовские, латышские, эстонские) словари будут. А о грузинах кто позаботится? Или о коренных жителях десятков российских автономных республик и областей? Здесь просто образовалась пустыня, вместо национальной культуры сплошная русификация произошла.
Хорошо, конечно, что вклад Александра Солженицына будет использован при создании 20-томного словаря современного русского языка, первые тома которого уже выходят из печати. Соединенные Штаты Америки помогут нам в реализации многообещающего международного проекта: выпуске Русской энциклопедии. Содействие нам со стороны США и Солженицына в издательской сфере — ну что может быть еще более фантастическим? Предложи публично такую идею еще 3–4 года назад любой советский гражданин (кроме Андрея Сахарова) — и место в советской психбольнице ему нашли бы моментально, без всякого суда и следствия, прямо на работе бы взяли, до дому он уже не дошел бы.
Учрежденное советско-американским фондом «Культурная инициатива» акционерное издательство намерено выпустить в 1996–2000 годах 50-томную Русскую энциклопедию, а начиная с 1991 года выйдут в свет «промежуточные» энциклопедии, среди которых будут предметные (Философская, Экономическая, Словарь русских святых и т. п.) и региональные (Уральская, Кавказская, Байкальская и др.).
Конечно, много разнообразных сведений о русских содержит Большая Советская Энциклопедия. Но даже в ее последнем 30-том ном издании молчанием обойдены имена тысяч и тысяч выдающихся русских людей, репрессированных за 70 лет советской власти, выехавших за границу или умерших в безвестности в СССР. Итак, есть надежда, что когданибудь русскому народу вернут историческую память, помянут добрым словом знаменитых русских, прославившихся на Западе. Ведь и сегодня в СССР практически не известны не то что работы, но и даже имена тех, кто упомянут в таких солидных трудах, как двухтомная «Библиография русской зарубежной литературы» (американка Людмила Фостер издала эту книгу в США в 1970 году) и в издании Славянского института в Париже «Русская эмиграция. Журналы и сборники на русском языке. 1920–1980», опубликованном в 1988 году.
Лучшим в СССР энциклопедическим словарем так и остался выпущенный… 100 лет назад, еще в эпоху царской России, словарь Брокгауза и Эфрона, полиграфическое исполнение которого и сегодня восторгает. Идя навстречу читательскому спросу, наши предприниматели выпустили к концу 1990 года факсимильное, репринтное издание первых десяти из 6 томов упомянутой энциклопедии Брокгауза и Эфрона — малым тиражом, но за бешеные деньги. Покупатели на модный раритет ведь всегда найдутся.
Подобно картинам на Западе, книга в СССР являлась формой вложения капитала, не менее выгодной и куда более безопасной, чем покупка золота. За драгоценностями ведь охотятся воры — ни один советский банк не брал на хранение ценности у частных лиц, — а книги крадут реже. А может быть, уголовный люд подозревает, что читатели перестанут покупать однотомный Советский энциклопедический словарь (СЭС), так как даже во французской аналогичной однотомной энциклопедии «Кид» есть много сведений об СССР, которых в СЭС нет и в помине.
Миллионные тиражи СЭС издавались в СССР неоднократно; это действительно доступное всем массовое и очень полезное издание. Только вот незадача — многие реалии нашей перестроечной жизни в этот словарь не вписались. Бушевали у нас во всех республиках Народные фронты, газеты писали о сотнях забастовок и обвиняли нашу родную ленинскую коммунистическую партию в организации массового голода в Поволжье и на Украине (20-е и 30-е годы). Газета «Комсомольская правда» (10.3.1990) ехидно процитировала три маленьких от рывка из 4-го издания СЭС (Москва, 1989 год):
«НАРОДНЫЙ ФРОНТ, форма организации широких народных масс… для борьбы против фашизма и войны, за демократию, национальную независимость, а также в защиту насущных экономических интересов трудящихся… Во Франции в 1936-38, в Испании в 1936–1939, в Чили в 1938-41 действовали правительства Народного фронта… В некоторых странах они сыграли важную роль в победе народно-демократических и социалистических революций».
«ЗАБАСТОВКА (стачка)… Одна из осн. форм клас. борьбы пролетариата при капитализме… 3. - важное средство борьбы против реакц. соц. — экон. политики монополий и бурж. гос-ва, против гонки вооружений и развязывания новой войны».
«ГОЛОД, социальное бедствие, проявляющееся в двух формах: явный (абс. Г.) и скрытый (относит. Г.: недоедание, отсутствие жизненно важных компонентов в рационе питания). В развитых капиталистич. странах от недоедания страдают десятки миллионов трудящихся… Г. преодолевается только в результате социалистич. переустройства общества».
Столь же наглая ложь содержалась в десятках книг, календарей и справочников, увидевших свет и в конце 1990 года в издательстве ЦК КПСС «Политиздат». Оно же в 1989-90 годах завалило магазины страны миллионным тиражом толстенного учебника политэкономии секретаря ЦК КПСС идеолога нашего Вадима Медведева.
Отмена цензуры и монополии КПСС сдвинули издательское дело с мертвой точки. Родилось, в числе многих прочих, и издательство «ТЕРРА». Под рубрикой «Сенсация» «Российская газета» (23.7.1991) поместила рецензию на книгу под заголовком «Если печатают такое, значит, перестройка идет»:
«Издательство „ТЕРРА“ выпустило в свет очерк политической истории России „Наше Отечество“ — по сути первое в советский период учебное издание подобного рода. Рождение двухтомника временами напоминало детектив. Издание готовой уже книги задержалось почти на два года. Среди авторов — Ю.Н.Афанасьев, Н.Н.Маслов, Г.З.Иоффе, В.С.Лельчук, Е.И.Пивовар, М.В.Милютин, В.М.Шостаковский, О.В.Волобуев, из зарубежных историков — Юрий Фелыитинский.
„Наше Отечество“ — первая попытка фундаментальной переоценки истории России, обобщение отношений между обществом и властью в свете русской политической традиции. Период берется от Киевской Руси до перестройки и заканчивается выборами первого Президента России. В книге собраны неизвестные и малоизвестные материалы по гражданской и Великой Отечественной войнам, коллективизации, хрущевским реформам, периоду застоя. Отдельные главы посвящены истории Сопротивления и диссидентств, от Мартова, Раскольникова, Рютина до наших дней, очерки о крупнейших политических деятелях как коммунистического, так и оппозиционного направления. И наконец — история перестройки, документы которой еще вряд ли можно найти в архивах.
Руководитель авторского коллектива доктор исторических наук, профессор Сергей Владимирович Кулешов до сих пор не может поверить, что книга вышла. По его словам, Роберт Конквист, прочитав некоторые главы, специально для него переведенные на английский язык, заметил: „Если это будет напечатано, то в Советском Союзе действительно идет перестройка“.
— В сущности все мы — сталинисты, — считает один из авторов сборника доктор исторических наук, профессор В.С.Лельчук. — Даже молодежь. И это величайшее „достижение“ Сталина. Одни это понимают, другие нет, но мы все изучали историю по сталинским учебникам, пропитавшись тлетворным духом „Краткого курса“. Благодаря пропаганде миллионы людей до сих пор считают, что такое строительство такого социализма — единственно правильный путь. Когда М.Горбачев говорит об СССР как о развитой индустриальной державе, я вижу, что он тоже учился по сталинским учебникам и не хочет переучиваться. Все наши беды идут от безнравственной партийной власти, лидеры которой должны нести ответственность за то, что они сделали с русским народом. Сейчас как никогда необходимо почувствовать связь времен, трезво и уважительно отнестись к собственной истории. Конечно, мы понимаем, что наши возможности были ограничены, но надеемся, что книга подтолкнет людей к дальнейшему прозрению.
А в ней есть что прочитать! Например, о том, что мощные крестьянские восстания в 1930 году секретным решением Политбюро были жестоко подавлены армией с применением всех родов войск, включая артиллерию и авиацию. В книге приведены образцы отчетов НКВД-МГБ-КГБ о настроениях людей на предприятиях, в колхозах, о недовольстве режимом, забастовках.
Несмотря на серьезный научный подход к историческим проблемам, новый учебник рассчитан на самый широкий круг читателей, написан доходчивым языком. Директор издательства „ТЕРРА“ С.А. Кондратов обещает миллионный тираж, пока же вышло 50 тысяч».
Не только книги очерков, но и новые учебники по истории большевизма еще будут написаны и изданы в Москве. Пока же «Российская газета» во множестве номеров стала печатать не Агату Кристи, а отрывки из упомянутой книги «Наше Отечество. Опыт политической истории». Это вам не капеэсэсный Вадим Медведев и его однофамилец народный депутат СССР, член ЦК КПСС Рой Медведев с кучей из 30 своих антисталинскохрущевских опусов, изданных при Брежневе с согласия КГБ за рубежом, а недавно вот и у нас.
Честные, настоящие диссиденты у нас и до сих пор не реабилитированы. Энтузиасты из руссколитовского акционерного издательства «Весть» пообещали со страниц газеты «Известия» (7.5.1991) составить и напечатать «Историю инакомыслия» — 50 томов тиражом 50 тысяч экземпляров. Сериал охватывает послесталинские годы и доказывает, что движение сопротивления включало отнюдь не горстку, а десятки тысяч мужественных людей во всех углах необъятного СССР. Итак, «самиздат» и «тамиздат» переиздается, на радость любителям антиквариата, в подарочном виде.
Для приобретения любой скольконибудь интересной книги советские люди любых возрастов старательно собирают макулатуру, выстаивают часы в очередях на пунктах вторсырья, потом месяцами пытаются обменять на нужные книги полученные талоны. Беспредел, который на официальном уровне выражается другим открытием. По данным ЮНЕСКО за 1988 год, СССР, «самая читающая страна в мире», по уровню интеллектуального развития молодежи оказывается на 43 м (!) месте в мире.
Но ведь не всегда же у нас так было. Не так давно, писала американская газета «Новое русское слово» (26.11.1990), в рамках ЮНЕСКО провели конкурс на лучшую программу обучения за многие годы истории человечества. Весьма значительно, что первое место занял Царскосельский лицей, в котором учился А.С.Пушкин, — за индивидуальность обучения, за высокий уровень знаний. Обращает на себя внимание, что даже распорядок дня там был индивидуален — в зависимости от личности каждого лицеиста. Не потому ли именно оттуда вышла замечательная плеяда блестящих умов, выдающихся писателей, ученых, общественных деятелей, составляющих гордость России. В начале XX века Иван Сытин выпускал до 25 процентов всей книжной продукции России. Благодаря его стараниям книга в те времена была более доступна массовому читателю, чем сегодня. В сентябре 1991 года в Тбилиси уличный лоточник затребовал с меня 100 рублей (!) за отлично изданную в том же году в московском издательстве «Детская литература» книгу «Библейские рассказы» ценой в 15 рублей (!). А моя жена, инспектор учебной части факультета журналистики МГУ, получала тогда оклад в 140 рублей в месяц за ежедневную работу с 9 до 6. Что же тогда должен читать наш сын первоклассник? И будет ли он вообще что-либо читать в своей жизни?
Мы продолжаем лгать собственному народу, а если точнее, недодаем ему информацию. 99 процентов советских детей никогда не видели рисованных книг-комиксов — их разрешили издавать лишь недавно, с 1990 года, в первой в СССР редакции комиксов в издательстве «Панорама». Большинство никогда не держало в руках красочных, полиграфически грамотно исполненных детских книг, детских энциклопедий. Такие книги издаются ничтожными тиражами (100 тыс. экземпляров на 300 млн. человек населения в СССР) только в двух московских издательствах и поступают прямиком на экспорт или на отечественный черный рынок, где их можно купить по 7 — 10-кратной цене.
«Какой ценой мы победили книжный голод?» — вопрошает заголовок статьи А. Доброва в «Комсомольской правде» (2.8.1991):
«Выхожу из метро, из любой станции, и сразу натыкаюсь на столы, заваленные самой заманчивой литературой в хороших, ярких обложках. Преобладают детективы (в основном Чейза и Кристи), фантастика и то, что раньше называли „бульварными“ романами, про всяких там любвеобильных Анжелик и „великих, могучих и добрых“ Тарзанов… Много религиозных книг — от Библии, Корана и Талмуда до переложений Евангелия для детей. Почти весь Пикуль, почти весь Солженицын, „Роза мира“ Л.Андреева (как ни странно — одна из самых покупаемых книг). Все, что раньше нам было недоступно, теперь стало почти доступно. Говорю „почти“, потому что ощупываю в кармане свой тощий кошелек.
В общем, глядишь на это пиршество „корешков“ и думаешь — пресветлый Боже, неужели мы преодолели пресловутый книжный голод, неужели не нужно читать советскую критику какого-то Шмонькина на отсутствующие у нас произведения Гессе, чтобы понять, о чем этот хваленый Гессе все-таки писал? Вот он, пожалуйста, тут и „Степной волк“, и „Игра в бисер“.
Как же мы этот голод победили, какой ценой? Смотришь на ценники и понимаешь — высокой ценой. Отнюдь не госценой.
Тут надо отметить, что „серьезные“ книги, которые раньше распространялись „самиздатом“, по-прежнему пользуются спросом только у тех людей, которые и раньше могли их прочитать при помощи „самиздата“. К чему приводит насыщение рынка книгами, ранее запрещенными? Да к тому, что скоро их будет читать еще более узкий круг людей, чем раньше. Отсеются, думаю, те, для кого достать и хранить у себя дома в вентиляционном отверстии „Один день Ивана Денисовича“ был приключением, даже каким-то гражданским подвигом. Смотрите на ценники: в Свердловске книга А.Сахарова „Тревога и надежда“ стоит 5 рублей, а сборник американских детективов — 35».
Газета «Мегаполис континент» (24.7.1991) на первой полосе поместила размышления своего обозревателя О. Правоторова об изменившихся предпочтениях нашей читающей публики — под заголовком «Классики в рыночном измерении»:
Классики нынче — товар не ходовой. Отдельные издания их произведений котируются чуть ли не на уровне стоимости макулатуры. Духовную пищу наш современник черпает из других источников: из детективов Чейза и эротических похождений невезучей в отношениях с мужчинами Анжелики. Вообще Чейз на нашем книжном рынке — уже нечто большее, чем псевдоним популярного автора. Один «чейз» можно принять за эталон покупательского спроса и измерять им ценность всей другой литературы с точки зрения советского потребителя книг. Сколькими же «чейзами» готов поступиться читатель, чтобы приобрести многотомные собрания сочинений столпов отечественной и зарубежной литературы? Если «чейз» примерно равен 40 рублям, то полное собрание произведений (в восьми томах) другого одаренного англичанина — Шекспира — не тянет больше четырех «чейзов». Десятитомник Гете — три «чейза». Во столько же оцениваются и собрания сочинений Достоевского в 10 томах и Бальзака в 15 томах. Два с половиной «чейза» стоят 12 томов Чехова и 22 тома Льва Толстого. А 10 томов академического издания произведений Пушкина едва достигают по цене двух «чейзов». И всего за пол-«чейза» можно получить четырехтомник Лермонтова.
В чем причина такой девальвации духовного наследия великих? Кажется, ни Чехов, ни Бальзак не провинились перед советским читателем ни в сталинские времена, ни в годы «застоя». Или «самая читающая в мире страна» знает классику наизусть?
— Люди устали от проблем и хотят отдохнуть во время чтения, — считает директор одного из московских книжных кооперативов, — потому и покупают детективы, приключения и романы с эротическим привкусом. К тому же многие из таких книг впервые изданы в нашей стране. Отсюда вполне понятная тяга к ним.
Ну да, нечто вроде желания отведать первой клубнички после зимнего авитаминоза. Однако далеко не все мастера слова, затертые сегодня детективами и эротикой, отличались общедоступностью раньше. Например, тот же автор «Бесов» Достоевский не был в почете у Госкомиздата. И, помнится, совсем недавно в трудовых коллективах не обходилось без ссор при розыгрыше подписки на того или иного классика. Отчего же они ныне стали дешевы? Ведь собрание сочинений серьезного писателя по укоренившимся в мире стандартам всегда намного дороже легковесной литературы. Такие издания с рыночных позиций — своего рода способ выгодного помещения капитала. Эстетическая ценность классики проверена временем, время же повышает и букинистическую стоимость книги.
Последнее правило вроде бы действует и на нашем книжном рынке. А вот эстетические запросы читателей, похоже, «переросли» рамки мировых шедевров.
— Было время, — вспоминает продавец букинистического магазина, — за многотомниками классиков прямо-таки охотились. Украшали ими интерьер. А сейчас те, кто может достать «стенку», утратили к классической литературе интерес, а те, у кого он появляется, не могут найти даже книжные полки. Впрочем, молодежь заметно реже стала спрашивать, к примеру, Толстого или Блока. Новое поколение читателей практически упущено. Как это произошло — не знаю.
Вероятно, и в этом столетии не сбудутся прекрасные надежды Некрасова, когда, перефразируя поэта, «не детективы глупые — Белинского и Гоголя с базара понесут». К слову, Белинского не только не несут оттуда, как, кстати, и самого Некрасова, но и на базар с ними приходить не имеет смысла. Ни государственные магазины, ни кооперативы труды двух выдающихся представителей русской демократической мысли на комиссию не принимают. Даже несмотря на то, что в последнем, 1989 года, прейскуранте Госкомиздат оценил в десятку трехтомник критика и на два рубля с полтиной дороже — четырехтомник поэта. Увы, рынок отказывается дать за них и четверть «чейза».
Наверное, и сам Чейз, считавший свои талантливые романы не более чем дорожным чтением, не был бы рад такому успеху на советском книжном рынке. Возможно, он, как человек культурный, процитировал бы по этому поводу стих из уцененного нами Гете: «А кто не внемлет голосу поэтов, тот только варвар, кем бы ни был он».
Я от себя добавил бы, что то же самое можно сказать про тех, кто за литературный эрзац в яркой обложке готов отдать истинные художественные ценности, как дикарь за стеклянные бусы — золото.
Все образуется, в условиях рынка, конечно. Не случайно же «Московские новости» (7.7.1991) позволили себе такой многообещающий заголовок статьи В.Губарева и А.Колесникова — «Детективы никто не берет. Будто сам собой возник в Москве насыщенный, сражающийся за покупателя книжный рынок».
«Книжным развалам становится тесно на улицах Москвы. Заметно упала средняя скорость движения пешеходов в подземном переходе на Пушкинской. Тут торгуют печатной продукцией.
Поначалу в переходе продавали литературу по преимуществу эротическую. Затем — порнографическую. Теперь с ней конкурируют учебники по электротехнике, дефицитные задачники по правилам дорожного движения, философские труды Ницше и Николая Бердяева, мемуары Александра Вертинского, неизменные детективы Чейза.
Около года назад резко переменилась звездная карта издательского небосклона. Взошли новые звезды — „Прометей“, „Орбита“, „Интербук“… Из этого ряда выламывается издательский центр „Терра“. Он уже сейчас может составить конкуренцию некоторым государственным издательствам. Вот его примерный послужной список.
За год существования центр выпустил более 50 изданий общим тиражом 6 миллионов экземпляров. Переиздал 4-томник Эжена Сю „Агасфер“, уникальные архивы Троцкого в 4 томах, выпустил книги русских писателей-эмигрантов: Феликса Розинера, Бориса Николаевского, Юрия Фелыитинского, Валерия Чалидзе… Выходит 8-томное собрание сочинений Владимира Максимова. Для русской православной церкви большим тиражом выпущены Библейская энциклопедия и Евангелие. Переиздается Русская энциклопедия Брокгауза и Эфрона в 86 томах, идет издание „Архивов русской революции“, Еврейской энциклопедии в 16 томах.
В кабинете директора издательства Сергея Кондратова над рабочим столом — портрет Петра Великого в золоченой раме, на столе — бюст Петра. К новым распространителям Сергей относится пока с недоверием. По его словам, сейчас нет серьезной издательской фирмы, которая поверила бы в них. Старая государственная сеть работает, конечно, безнадежно плохо, но еще работает. С ней „Терра“ и имеет дело.
А почему, — спрашиваем. — не замечаете новых фирм — кооперативов, малых предприятий, арендных магазинов, которые готовы брать за распространение вашей продукции минимальные проценты?
Да, некоторые варьируют торговую скидку в пределах трех-пяти процентов вместо обязательных для Союзкниги двадцати. Но, на мой взгляд, мало кто из людей, которые занялись недавно книжной торговлей, умеет это делать. Пока пытаются из всего извлекать сверхприбыли. Поэтому книги залеживаются, стоит и наше дело. Между распространителями нет настоящей, жесткой конкуренции, какая уже есть между издателями. Она появится, когда вся книжная торговля будет приватизирована. Это единственный выход к настоящему рынку».
Особенность советского книжного рынка в 1991 году состояла в том, что издатели и книготорговцы желали иметь дело с товаром, который расходится мгновенно, т. е. с дефицитной книгой. Издательства соглашались печатать лишь то, за чем люди встанут в очередь.
«Империя Кремля» А.Авторханова, «Я надеюсь» Р.Горбачевой, «Согласие на шанс» Г.Явлинского, «Хождение во власть» А.Собчака, «Исповедь на заданную тему» Б.Ельцина, «Без правых и левых» Н.Назарбаева, «Мой выбор» Э.Шеварднадзе, «И возвращается ветер» и «Письма русского путешественника» В.Буковского — такие книги берут. Обещанные мемуары Лигачева и Кунаева также не залежатся. А вот книги Рыбакова, Дудинцева, Гранина можно считать бестселлерами вчерашнего дня. Скоро насытится рынок детективов, фантастики и эротики.
Но ведь обществу нужны книги тысяч, а не десятков наименований. Читатель из тех, кто действительно читает книги, а не только приобретает их, хотел бы отказаться — напрочь — от понятия «книжный дефицит». Книги, как и лекарства, должны быть всегда в наличии и в самом что ни на есть полном их ассортименте. У нас же эпоха искусственно организованной нехватки на все: мало ума, чести, совести, товаров и услуг. На книжном дефиците греют руки дельцы и номенклатура. Последняя навязывала рынку книги не только, разумеется, коммерческого, но и явно идеологического характера. Выпустили, к примеру, по указанию «сверху» тучу трудов ленинских соратников; книги эти долго пролежали в спецхранах. Троцкий, Зиновьев, Рыков, Бухарин погибли в застенках коммунизма, но сумей они перехитрить Сталина, они сотворили бы с ним то же самое. Вся когорта «ленинских большевиков» пролила реки крови, а сегодня нам предлагают вместо книг для детей покупать труды этих кровожадных утопистов. На печатание их трудов государство бумаги не жалело, только вот покупать эти работы мало находится желающих.