Музыкальный лексикон

«Без воспоминаний нет музыки», — считает канадский исследователь музыки Дэниел Левитин. Мелодии, которые мы слышали в течение жизни, не только определяют наши музыкальные вкусы, они всегда с нами. Мы воспринимаем новое на фоне уже известного нам, сравниваем впечатления и помимо воли запоминаем все больше музыкальной информации, которая всплывает у нас памяти в течение доли секунды. Как это происходит?

«Музыкальный лексикон, — пишет исследовательница музыки Изабель Перес, — это набор всех мелодий, которые человек слышит в течение жизни».

Действительно ли все это хранится у нас в памяти? И что это за «набор»?

Если это «лексикон», то есть что-то вроде словаря, значит, с его помощью можно осуществлять поиск информации: к примеру, найти все песни группы «Red Hot Chili Peppers», начинающиеся на букву «P» (только на диске «Californicaition» их три). Или хит группы «Beatles», в котором встречается нестандартная последовательность аккордов. Однако на такие вопросы словарь ответов не дает.

Мы сегодня привыкли сохранять информацию в цифровом виде, так что многие держат любимые мелодии в памяти компьютера. В принципе, это не что иное, как база данных. Но аудио-файлы на сегодняшний день недоступны для поисковых систем, поэтому в названии файла каждого сочинения целесообразно указывать имя исполнителя или название группы, а в классической музыке еще и композитора. Тот, кто стремится составить полноценную музыкальную коллекцию, записывает для каждого произведения еще и жанр, год выпуска альбома и темп (существуют программы, которые делают это автоматически).

С помощью таких ярлыков можно сортировать музыкальную коллекцию в алфавитном порядке, по именам исполнителей или хронологически. Или скомбинировать критерии и отфильтровать, к примеру, «танцевальную рэгги-музыку 80-х годов» — тогда словарь дает исчерпывающий ответ на любой вопрос.

А вот нашу музыкальную память такие точные вопросы, наоборот, ставят в тупик. В прошлом году я отмечал пятидесятилетие и решил предложить гостям послушать мои любимые произведения. Первые двадцать песен, так сказать, мои личные «Greatest Hits», я подобрал очень быстро. Но как быть с теми, которые около полугода держались на вершине моего персонального хит-парада, а затем были навсегда забыты? Я нашел такой выход из положения: перенестись в прошлое, восстановить ощущения того времени и вспомнить, чем я тогда занимался и какую музыку слушал. Но таким способом можно найти только несколько редких «жемчужин». Нашей памяти, что уже давно доказано учеными, доверять нельзя: с течением времени она отражает не реальные события, а то, что мы о них запомнили.

В конце концов я рассортировал свою коллекцию по именам музыкантов и отобрал композиции, значимые лично для меня. Получился очень даже внушительный список, хотя, несомненно, и он остался неполным.

Индивидуальный музыкальный словарь отличается от компьютерной базы данных еще и тем, что из него ничего нельзя удалить, — так что «Подснежники в феврале» будут преследовать меня всю жизнь. В этот словарь постоянно добавляются новые сведения, а старые воспоминания тускнеют, но никогда не стираются полностью. Музыкальная память настолько сильна, что страдающие болезнью Альцгеймера забывают песни времен молодости в последнюю очередь. Поэтому прослушивание знакомых им музыкальных произведений используют как способ лечения.

Как хранится музыка в нашей памяти: в звукозаписи, со всеми деталями, или в некой абстрактной форме, фиксирующей только наиболее характерное, скажем, мелодию и ритм?

Эксперименты показывают, что мы в состоянии узнать конкретное произведение по короткому отрывку, когда ни о мелодии, ни о ритме речи идти не может.

Недавно я посмотрел в Интернете видеоклип британской рок-группы «Kinks», где они поют хит 1970 года «Lola». В те годы многие группы начали выступать под фонограмму. На видео вся аппаратура «Kinks», в том числе и гитары, подключена. Артикуляция вокалиста Рэя Дэвиса идеально совпадает со звуком. Не спорю, время от времени он находится далековато от микрофона, но в целом все выглядит весьма правдоподобно. Однако, прослушав нескольких тактов, я понял: они поют под фонограмму. Я очень хорошо знаю этот хит, он был на моей самой первой пластинке, и каждая деталь записи отпечатана в моей памяти. Я узнал ее сразу и убежден, что настолько точно воспроизвести ее не смог бы никто, даже сами исполнители.

Есть люди, способные мысленно слышать конкретную композицию и даже целый концерт. Невролог Оливер Закс пишет в книге «Однорукий пианист» о своем отце: «Ему не нужно было ставить пластинку на граммофон, он мог представить звучание партитуры даже в разных интерпретациях и с импровизациями».

Что именно слышал при этом отец Закса: извлекал из памяти некогда услышанную конкретную запись произведения, как если бы включал магнитофон? Или заставлял свой «внутренний оркестр» исполнять партитуру — подобно тому, как компьютер проигрывает для нас ноты? Обладающие такими способностями люди имеют в распоряжении практически всю музыку, какую в состоянии себе представить.

Но даже простые смертные хранят в своем музыкальном лексиконе не только то, что некогда слышали. Мы узнаем композицию, даже если она сильно отличается от той версии, которая нам знакома: например, инструментальное исполнение вокального произведения или обработку хита «Highway to Hell» группы «AC/DC» в исполнении кантри-группы «Texas Lighting» под управлением Олли Дитриха. Даже если перевести известные мотивы из мажора в минор, мелодия останется узнаваема (несколько примеров можно прослушать на сайте

Существуют даже фанаты таких кавер-версий. Я регулярно слушаю передачу из Денвера, в которой трижды в неделю несколько известных и не очень известных песен исполняются в новой версии, и подчас их эмоциональная выразительность радикально меняется. Мы в нашем хоре тоже так поступаем — наша вокалистка Марсия Плихта очень убедительно поет композицию «Toxic», которую Бритни Спирс исполняет в стиле диско, как балладу, и зрителям это нравится. Думаю, немалую роль тут играет эффект узнавания: разгадав музыкальную загадку, они получают удовольствие. А когда мы исполняем без сопровождения «Whole Lotta Love» группы «Led Zeppellin», публика начинает улыбаться. Хард-рок настолько преображается, когда его поет хор из пяти голосов без сопровождения, что его узнают только после первой строфы — и это воспринимается как музыкальная шутка. Подобные сюрпризы описывает Дэвид Харон в книге «Sweet Anticipation» («Сладкое ожидание»).

В узком смысле музыкальный «лексикон» состоит из запомнившихся нам мелодий. Имеются, однако, и другие атрибуты произведения: например, название или известный нам исполнитель, а также слова песни. Они не «закодированы» в музыке и их гораздо труднее вспомнить впоследствии. Музыкальные параметры хранятся преимущественно в правом полушарии головного мозга, фактические же сведения откладываются в левом. Очевидно, абстрактная информация запоминается сознательно. Это подобно памяти на имена: при взгляде на фотографию легко вспоминаешь человека, а вот восстановить в памяти его имя удается далеко не сразу — и с возрастом все труднее. Обратное происходит гораздо проще: стоит нам услышать имя, и перед глазами немедленно возникает образ.

Каким образом работает музыкальный «лексикон», пока не совсем ясно. Во всяком случае, иначе, чем компьютер. Каждое пережитое событие оставляет в памяти след, и если новое событие на него похоже, то всплывает запомнившееся.

Именно поэтому мы не можем по собственному желанию вспомнить любое пережитое событие — для этого должен быть повод.

Разумеется, у каждого из нас есть воспоминания, которые всплывают очень легко — это события, о которых мы часто рассказываем либо думаем. Однако такая «автобиографическая память» в определенном смысле изнашивается — за счет частого возвращения к одним и тем же мыслям старое смешивается с новым, реальные события обрастают вымышленными деталями.

Американский психолог Элизабет Лофтус часто выступает в роли эксперта на процессах, где ей приходится давать заключения о правдоподобности показаний свидетелей. Нередко ей удается внушить людям «ложные воспоминания»: к примеру, она показывает им смонтированную фотографию, на которой они изображены детьми в Диснейленде рядом с мультперсонажем Багсом Банни, и 16 процентов вспоминают, как пожимали лапу этому плюшевому зайцу. Но это невозможно, поскольку Багс Банни — персонаж не Диснея, а его конкурента, студии «Уорнер Бразерс».

Аналогичным образом Лофтус внушала людям отчетливые воспоминания о том, как они в детстве потерялись в торговом центре. Существуют данные о том, что, показав человеку видеофильм об автокатастрофе и умело задавая вопросы, можно добиться, чтобы он вспомнил даже осколки разбитого стекла, хотя в фильме об этом не было и речи.

Поблекшие воспоминания, не затертые частым употреблением, не так легко возникают в сознании. Напряженные попытки вспомнить тут не помогут. Лучше попытаться мысленно перенестись в тот период. Я убедился в этом, когда попытался вспомнить людей, с которыми не общался последние десять лет. Поначалу мне трудно было восстановить в памяти многие лица, но стоило мысленно погрузиться в тот период жизни, как постепенно проявились события, а затем и имена причастных к ним людей. После чего я разыскал их через Интернет и возобновил прерванные контакты.

Музыка, как и запахи, дает мощный стимул подобным воспоминаниям. Она воссоздает ситуацию, в которой звучала, вызывая в нас определенные чувства, и испытанные тогда эмоции подсознательно просыпаются вместе с ней. Некоторые переживания могут быть столь яркими, что поражают, словно удар грома. Эмоции «отсеивают и подчеркивают главное», как говорит нейрофизиолог Ханс Иоахим Маркович, который проводил в университете Билефельда исследования автобиографической памяти.

Если для кого-то песня ассоциируется с ушедшей любовью, и он снова услышит ее через 20 лет, то может испытать очень сильные эмоции. Британский писатель Ник Хорнби в книге «31 песня» пишет: «Если бы я в 1975 году услышал “Thunder Road” Брюса Спрингстина в спальне девушки и песня мне понравилась, а потом я больше никогда не встречал эту девушку и не слышал этой музыки, зазвучи мелодия теперь, я бы вспомнил запах дезодоранта той девушки».

Повторение ослабляет эффект, поскольку пережитое перекрывают новые ассоциации. Диск с арабской музыкой, привезенный из Марокко, некоторое время будет вызывать воспоминания о хорошо проведенном отпуске. А потом станет всего лишь музыкой другой страны, которая может нравиться, а может и нет. Проблема радиостанций типа «Classic Hits» в том, что они настолько назойливо эксплуатируют ностальгические воспоминания, что в результате те вызывают только равнодушие. Поэтому я стараюсь их не слушать! Хиты Тины Тернер или Джо Кокера уже мало у кого вызывают специфические, связанные с определенным периодом времени или ситуацией образы, — слишком много музыкальных впечатлений наслоилось на них с тех пор. Так что не стоит слишком часто слушать то, что вам дорого, — вы рискуете утратить свежесть впечатлений.

Как ни мало пока известно о музыкальном лексиконе, кое-что все же удалось выяснить. Изабель Перес и ее коллеги провели в Монреальском университете эксперимент. Студентам предлагали прослушать мелодии — популярные и синтезированные искусственно. Исследователи выяснили, что во время исполнения знакомых мотивов активизируются две зоны головного мозга: та, что отвечает за моторику — видимо, потому что мы пропеваем знакомые мелодии мысленно, — и та, которая связана, по мнению ученых, с возникновением музыкальных воспоминаний.

Это все, что известно науке о музыкальной памяти. Результаты экспериментов показывают, что музыкальные образы всплывают автоматически непосредственно из глубин памяти.

Кроме того, музыка, судя по всему, фиксируется в памяти в виде фрагментов, которые мы вызываем в сознании, чтобы узнавать мелодии. Я уже не раз упоминал, что люди способны по нескольким звукам угадать мотив, но чтобы уверенно его назвать, обычно предпочитают дождаться конца музыкальной фразы. Американский психолог Мэттью Шулькинд из Амхерст-колледжа проводил тесты с профессионалами и дилетантами. И тем и другим требовалось в среднем шесть нот, чтобы угадать мелодию, и момент узнавания чаще всего совпадал с теми местами, где она особенно выразительна — в конце тактов или на длинных спокойных звуках. Интересно, что музыканты первыми заявляли, что почти узнали мотив, зато дилетанты на пару долей секунды раньше давали твердый ответ. Симон Далла Балла, преподающий в Варшаве и проделывавший подобные эксперименты, видит объяснение этого феномена в том, что у профессионалов более обширный музыкальный лексикон. «Едва звучат первые ноты популярной мелодии, как в памяти музыканта активируются многие, похожие на данную, поэтому ощущение чего-то знакомого и возникает у них раньше, чем у дилетантов».

Если аудио-файл в компьютере можно запустить с любого места, то человеческая память функционирует иначе. Профессиональному оркестру можно скомандовать: «С цифры 46!», и музыканты начнут играть с этого такта. Но это не сработает, если перед ними на пюпитре не стоят ноты.

Непрофессионалы тем более не в состоянии начать с любого места даже хорошо знакомое им музыкальное произведение — для этого им придется пропеть его про себя.

Музыкальная память всегда целостна и ассоциативна — мелодия откладывается в памяти бессознательно в связи с обстоятельствами, в которых мы ее слушаем, нашим эмоциональным состоянием и другой музыкой. В феврале 2009 года Джозеф Раушэккер из университета Джорджтауна провел такой эксперимент: он попросил студентов принести в лабораторию свои любимые CD, чтобы выяснить, что происходит не во время прослушивания музыки, а в паузах между композициями.

Приборы показали, что в эти моменты тишины возникает активность в зоне головного мозга, отвечающей за движения. Студенты знали, какая песня зазвучит, и их мозг словно бы готовился их мысленно пропеть. Такой активности не наблюдалось, когда хиты проигрывали в случайной, не известной заранее последовательности. Я убедился в этом на собственном опыте. Стоит мне услышать «Imagine» Джона Леннона, как следом у меня в голове звучит «Gypsies, Tramps and Thieves» в исполнении Шер, как на кассете, которую я часто слушал в двенадцатилетнем возрасте. Раушэккер пишет о результатах эксперимента: «Удивительно, что в памяти сохраняется последовательность звуковых образов, ведь в строении мозга нет ничего похожего на магнитофон или CD-плеер».