Некоторые дополнительные соображения

Быстрому разрушению государственных структур СССР предшествовало разрушение идеологии КПСС, а затем и самой КПСС. После этого Советский Союз как идеологическое государство и как новый социальный проект существовать уже не мог. Коммунистическая идеология или марксизм-ленинизм в его недавних догматических интерпретациях существовали не только в головах людей как система взглядов, моральных требований, ценностей и форм поведения. Эта идеология не только оправдывала, но и формировала системы государственной власти и экономические модели общества. Сверхцентрализация в экономике и в политическом руководстве – это все шло от идеологии, ибо именно таким призывал строить государство Ленин. Полная и всеобщая национализация всех предприятий и отрицание частной собственности на средства производства – это также идеологические требования, которые шли еще от «Манифеста Коммунистической партии» К. Маркса и Ф. Энгельса. Осуждение буржуазной демократии и плюрализма, многопартийности и свободы печати – это также идет от идеологии, от ленинского учения о диктатуре пролетариата. Поэтому крушение марксистской идеологии в ее сложившихся в СССР догматических формах с неизбежностью вело к крушению прежних форм государственности и экономического строя. Этот процесс можно было бы сделать более плавным и менее болезненным, если бы партия не отошла в 1928 – 1933 гг. от политики нэпа или хотя бы восстановила эту политику в 50-е гг. Даже в конце 60-х гг. время для такого поворота не было еще полностью упущено. Но к концу 80-х гг. для такого поворота уже не было ни времени, ни политических, экономических и иных ресурсов.

Марксистская идеология претендовала на научность, и эти претензии частично были обоснованы, так как марксизм возник не только из общественно-политических движений, но и из научных поисков XIX века. Однако общественные науки, а также философия и естествознание пошли в XX веке далеко вперед. Идеологические системы более консервативны. Из руководства к действию марксизм-ленинизм превратился в последние 60 лет в догму, оторванную от реальной действительности. Эта идеология существовала к тому же в искусственно созданных, тепличных условиях. Она не вела на территории СССР никакой реальной полемики с другими идеологиями. Лишенная иммунитета и охраняемая не доводами, а силой власти, эта идеология потерпела поражение – сначала в умах людей всего за 2 – 3 года политики гласности. Затем обрушились и те экономические и политические модели, которые были построены по устаревшим идеологическим схемам и чертежам.

Крушение коммунистической идеологии в ее прежних догматических формах и формулах не означало крушения социалистической идеи или полного отказа от социалистического выбора, от социализма как нового и более разумного устройства человеческого общества. Марксизм-ленинизм был одной из форм социалистической идеологии. Эта идеология в любой из своих интерпретаций соединяет элементы науки и веры в лучшее будущее, она является отражением как реальной действительности, так и желаний и устремлений людей. Социализм обещает людям более справедливую, более свободную и более обеспеченную жизнь, он обещает как материальную обеспеченность, которая имеет свои границы, так и духовное богатство, которое таких границ не имеет. Эти обещания не были выполнены в Советском Союзе, где наше духовное потребление было даже более убогим и неполноценным, чем потребление материальных благ. Это не могло не породить протеста даже среди самих социалистов, который нашел отражение и в движении диссидентов, и в появлении «диссидентов в системе», к числу которых можно было отнести и Михаила Горбачева. Однако у них было слишком мало сил и времени, чтобы реформировать режим. Поэтому процесс разрушения старых догм, формул и всех прежних концепций происходил много быстрее, чем создание новых концепций и формул, основанных на общих идеях социализма. Начиная политику демократизации и гласности, Михаил Горбачев даже не подозревал, сколько скелетов прошлого находилось в кремлевских шкафах и сейфах. Уже вопросы, связанные с войной в Афганистане, или проблемы, связанные с секретными договорами 1939 г., с событиями в Новочеркасске в 1962 г., и множество других событий и решений прошлых лет не получили никакого убедительного ответа или хотя бы толкования. М. Горбачев просто не знал, как объявить стране и миру о документах, связанных с расстрелом польских офицеров в Катынском лесу в 1940 г. Как объяснить множество неоправданно жестоких решений и действий Советского правительства в 1918 – 1922 гг.? Снятие прежних ограничений и запретов в печати вызвало взрыв критики, направленной против всех институтов Советского государства и КПСС, и прежде всего против идеологии КПСС. Она оказалась не готова и не способна ни к ответу, ни к ответственности. Это привело к стремительно распространившимся сомнениям в легитимности режима, основанного на базе бесконтрольной власти КПСС. Требования об отмене статьи 6 Конституции СССР, в которой была законодательно закреплена «руководящая и направляющая роль КПСС», были вполне обоснованными и справедливыми. Однако после отмены этой статьи 6 партия не смогла удержаться у власти. У нее были громадные средства, но не было должной поддержки и авторитета в народных массах.

Догматическая идеология марксизма-ленинизма мешала не только развитию в стране здоровых демократических сил. Связанные с этой идеологией нормы и правила поведения мешали и развитию негативных тенденций внутри правящей советской и партийной элиты. Речь идет о процессах коррупции, злоупотреблениях властью, о реализации корыстных интересов многих региональных элит. Внутри КПСС в течение многих десятилетий шел процесс разложения правящей элиты. Однако на пути личного обогащения правящей номенклатуры и ее превращения в новый господствующий класс также стояла идеология марксизма-ленинизма, представлявшая собой хотя и крайне радикальную, но все же социалистическую идеологию. Большая часть людей из руководства КПСС 80-х гг. не принадлежала к фанатикам социалистической идеи, а многие из них видели в разрушении КПСС и ее идеологии шанс для себя. Не только догматизм, но и разложение значительной части кадров КПСС лишили партию сил сопротивления. Пока идеология марксизма-ленинизма была сильна и авторитетна, была авторитетна и партия, так как именно она была хранителем и толкователем этой идеологии. Однако по мере того как идеология теряла свой авторитет, теряла авторитет и партия. К началу 80-х гг. в идеологические формулы марксизма-ленинизма мало кто верил, и это ставило партию в трудное положение, несмотря на все ее внешнее могущество.

В Советском Союзе существовала не только партия, но и сложная система государственных органов, системы управления экономикой, системы связи и информации, силовые структуры, дипломатические службы и т.п. На всех этих системах лежала реальная ответственность за все дела в стране, за жизнеобеспечение и безопасность общества. Однако даже между собой почти все эти структуры поддерживали связь и координацию только через партийные органы, за которыми сохранялись права контроля и конечного решения, т.е. власть. Это была система партийных комиссаров, сходная с той системой военных комиссаров, которая была создана еще в годы Гражданской войны в Красной Армии. Конечно, министерства могли управлять своими отраслями и без ЦК КПСС. Однако речь шла только о текущих делах, так как все принципиальные решения в любой отрасли народного хозяйства должны были утверждаться в ЦК КПСС. Издательства могли выпускать книги и журналы и без телефонных звонков и согласований с ЦК КПСС. Но типография имела право печатать только тот текст, на котором имелся штамп цензора, подчиненного только партийным инстанциям. Иностранным наблюдателям часто казалось, что идеология и партия – это просто лишние или даже ненужные части сложной системы советского общества. Один из западных авторов с некоторым недоумением констатировал, что «коммунисты в советском обществе превратились в элиту привилегированных сверхштатных работников с обоснованной заинтересованностью в продлевании кризисов, которых они не могут разрешить. КПСС, ненужная ни для администрирования, ни для экономического менеджмента, тем не менее господствует в этих областях без всякого вклада в какую-либо из них». Это было слишком поверхностное и неверное суждение. Ни одно современное государство не может функционировать без политического руководителя и без общественного контроля. Однако в тех формах, в которых это политическое руководство осуществлялось в СССР в последние несколько десятилетий, оно было скорее тормозом, чем мотором экономического и культурного прогресса.

Не только в 50-е, но и в 60-е гг. экономическое развитие в СССР происходило более быстрыми темпами, чем в западных странах. Однако Советский Союз отставал в научно-техническом развитии и в производительности труда. В 70-е гг. наше развитие замедлилось, и оно сохраняло по преимуществу экстенсивный характер. Но все более заметное отставание СССР в экономическом и научно-техническом соревновании с капитализмом означало и поражение в идеологии, которая заявляла о преимуществах социализма именно с точки зрения организации и эффективности труда и его производительности. Ускорить развитие советской экономики можно было, только перестроив его научно-техническую базу. С этой точки зрения лозунги «ускорения», а также приоритетного развития машиностроения, которые были выдвинуты Горбачевым в первые годы перестройки, были правильными с формально-догматической точки зрения. Однако для поворота такого масштаба и у партии, и у государства уже не было достаточного политического ресурса. Народу обещали к 1980 г. полное изобилие, и люди устали ждать.

От проведения политики разумной достаточности в области вооружений и обороны Советский Союз перешел в 60-е гг. к политике военно-стратегического паритета со всем блоком НАТО, а затем и с Китаем. Этот паритет был достигнут и поддерживался около 15 лет, что некоторые из идеологов КПРФ и сегодня считают едва ли не самым главным достижением СССР и даже «подвигом советского народа». На самом деле это было самой большой ошибкой советского руководства, так как громадные материальные, научно-технические, людские и интеллектуальные ресурсы страны расходовались не на развитие экономики, не на улучшение жизни народа, а на производство военной техники. Страна просто не могла выдержать этой бешеной гонки вооружений и надорвалась на одном из ее очередных витков. Михаил Горбачев предпринял немало усилий для того, чтобы выйти из гонки вооружений. Однако для конверсии всего чрезмерно милитаризованного режима в СССР необходимы были время и средства, которых у него не было.

Одни авторы перечисляют только достижения, другие только пороки советской модели социализма. Следует быть более объективными. Советский Союз был уникальным государством с необычной общественной системой. Многие цели и задачи, которые ставились перед нами в программах КПСС, были не только разумными, но и благородными. Однако этими целями нельзя было оправдать примененные лидерами КПСС порочные или даже преступные средства. Такие средства не только дискредитировали цель, но и делали ее недостижимой.

Не имея возможности объяснить происходящие в мире процессы, а также неудачи Советского Союза в экономическом соревновании с капиталистическими странами, руководство КПСС взяло курс на изоляцию страны и на подавление любого проявления инакомыслия. Организм партии развивался как мощный, но лишенный иммунитета организм. Советский Союз мог отразить любую внешнюю агрессию, но не инфекцию. Уже в 70-е гг. различные болезни существенно ослабили КПСС, а кризисы следующего десятилетия оказались для организма партии и государства губительными. Применение силы могло бы продлить существование СССР, но сделало бы его болезни еще более опасными. Мирный демонтаж Советского Союза был, вполне возможно, менее болезненным решением, чем новое чрезвычайное положение и новый тоталитаризм.

Советский Союз и КПСС потерпели крушение, это очевидно. Но это крушение не стало все же кровавым переворотом в том числе и потому, что оно не было полным. Многие достижения советского времени сохранились в нашей жизни, в нашей экономике и в культуре, даже в структурах СНГ и в отношениях народов и государств на постсоветском пространстве. Тяжелый опыт Советского Союза и всех прошедших десятилетий не пропал даром. Будет ли он использован разумно?