3.1.3 Дж. Бройи: подходы к изучению национализма

В течение XX в. исследование национализма проводилось разными авторами и с разных позиций. Наряду с типологией национализма как многопланового и разностороннего явления можно говорить о систематизации самих исследований, точек зрения, подходов в рамках этой темы. Английский историк Дж. Бройи провел детальное изучение и систематизировал возможные подходы к изучению национализма, которые имели место в течение двух последних столетий — эпохи национализма в истории и науке. Кратко рассмотрим основные результаты этой работы, предваряя дальнейшее изучение современных теорий национализма. Мы не случайно обращаемся именно к этой работе. Дж. Бройи — один из ярких исследователей, изучающих национализм как политическое явление, поэтому при рассмотрении работы Дж. Бройи «Подходы к исследованию национализма» мы акцентируем внимание именно на политической стороне проблемы[170].

Прежде всего Дж. Бройи обращается к понятию «национализм» и его определению. При рассмотрении этого вопроса он выделяет три области интересов: доктрину, политику, чувства, но особый интерес для него представляет область политики.

Подход к определению национализма с позиций политики имеет некоторые ограничения. «Сами по себе значение и успехи националистического политического движения ничего не говорят нам об истории националистической доктрины или о том, до какой степени населением, на представительство интересов которого претендует националистическое движение, владеют национальные чувства. Я, однако, уверен, что историки иногда придают такую важность теме национализма в силу того, что имеют дело со значительным националистическим течением. Мало кто стал бы изучать работу интеллектуалов, которые развивали националистические доктрины и поддерживающие их мифы, если бы все это не применялось политически значимым образом. Что же до национальных чувств, то они столь размыты и переменчивы, что историки обычно избирают их в качестве объекта для изучения только тогда, когда эти чувства мобилизуются под влиянием политического движения»[171].

Итак, национализм интересует Бройи как политика. В ней он выделяет три основные положения.

1. Существует нация — конкретная группа, обособленная от всех остальных человеческих существ.

2. Объектом политической идентификации и лояльности в первую очередь и главным образом является нация.

3. Нация должна иметь политическую автономию, лучше всего — в форме суверенного государства.

Согласно Бройи, политические движения, которые опираются на такие идеи, характерны именно для современности, — это в значительной степени движения двух последних столетий. За прошедшее время они стали самыми значимыми из всех политических движений и внесли основной вклад в перекраивание политической карты мира. Они также способствовали закреплению господствующей политической идеи современности, согласно которой большая часть мира разбита на ряд государств, каждое из которых представляет нацию, и если в некоторых частях света этого пока не случилось, то, значит, должно случиться.

Бройи предлагает типологию национализма. В ее основании — соотношение национализма с государственной доктриной. Прежде всего само государство может быть национальным, т.е. нацией-государством. Сегодня это преобладающий тип государства. Досовременное государство могло принимать более разнообразные формы: династическое централизованное, империя, полис-государство. По отношению к территориальным рамкам государства национализм подразделяется на сепаратистский — стремящийся установить свой контроль над частью нынешней государственной территории, реформаторский — намеревающийся сохранить рамки имеющейся политической единицы, но преобразовать ее, и, наконец, объединительный — нацеленный на создание новой политической общности из разрозненных государств. Следовательно, комбинация трех разновидностей национализма с двумя видами государства создает сетку из шести возможных случаев, и национализм распадается на отдельные ситуации противостояния оппозиции существующей государственной власти.

Бройи последовательно рассматривает разные типы национализма — начиная от мира донациональных государств и кончая нациями-государствами. Он предполагает, что развитие идеи нации лучше всего можно понять, изучая способ формирования оппозиции новому типу государства. Раньше всего это произошло в Англии и во Франции, где и зародилось понятие нации.

История национализма начинается для Бройи с сепаратизма, наиболее характерного типа националистического движения. В данном случае можно говорить о движении за отделение в европейских государствах в XIX в. и антиколониальной борьбе. В обоих случаях, как доказывает Бройи, характер движения определялся структурой государства, наличием политических институтов у оппозиции, а не некоторой предшествующей самому политическому процессу культурной идентичностью населения[172].

Бройи весьма четко описывает динамику взаимодействия разных тенденций противодействия существовавшим в Европе государствам. Изначальный националистический импульс исходил из культурно доминировавших на части государственной территории групп. Они, как правило, выражали свои требования в терминах исторических прав на данную территорию. В ответ на такую активность и в противовес ей возникают националистические движения среди зависимых от них народов — на этот раз уже в этнических и лингвистических терминах. Классический пример такой динамики — венгры в составе Австрийской империи. Защита политической автономии и экономических привилегий венгерской знати была реакцией на попытку габсбургского имперского правительства провести реформу устройства государства и земельных отношений. В свою очередь, расширение социальной базы национального движения за счет вовлечения народных масс на основе апеллирования к общей культуре отчуждало этнические меньшинства.

В совершенно другом типе государства — Османской империи — был иным и характер национальной оппозиции режиму. Здесь не было местных институтов, вокруг которых могло бы концентрироваться политическое сопротивление, зато присутствовали институты религиозные. В случае с болгарами преобладало требование автономии национальной православной церкви от константинопольской патриархии.

Формы колониального государства предопределили характер антиколониального движения. Оно было сильнее и успешнее не там, где наблюдалась некая культурная общность колонизованных народов или даже наиболее жестокая колониальная эксплуатация, а там, где сложились относительно автономные политические институты, напоминавшие европейский аналог, — в Индии скорее, чем в Бельгийском Конго.

В.В. Коротеева отмечает, что Бройи признают теоретиком особой формы национализма — реформаторского официального. Это реформирование сверху уже существующих государств со стороны их элит. Вне западного мира, в Японии, Турции или Китае, такие формы официального национализма были сходны с антиколониальными движениями — они преследовали цель преобразовать местное общество на современных началах, устранить экономический контроль со стороны Запада и противодействовать его притязаниям на культурное превосходство. Механизмом осуществления этих целей было установление контроля над государством в его территориальных границах и осуществление революционных преобразований сверху, формирование современной национальной идентичности населения.

Мы уже отмечали, что в теории национализма типологизируют не только национализм — как политический, социальный, культурный феномен, но и подходы к его изучению.

Бройи принадлежит одна из известных типологий. Он выделяет четыре подхода к анализу и трактовке национализма: примордиалистский[173], функциональный, повествовательный и современный. Кратко рассмотрим три первых типа.

Основная идея данного подхода к исследованию национализма заключается в том, что такой феномен, как нация, существует издавна и ее история прослеживается через века.

Согласно Бройи, проблема этого подхода в том, что он слишком сильно расходится с очевидными фактами. Национализм как доктрина вполне современен. Национализм как политика также весьма современен. До XVIII в. политическое действие обосновывалось только в династических либо религиозных терминах, хотя временами можно было различить слабые ссылки на национальную идентичность.

Более приемлемая версия такого подхода, отмечает Бройи, была предложена Энтони Смитом. Смит утверждает, что этническая идентичность не является новым изобретением. Уже давно существовали народности, историю которых можно проследить — по крайней мере в Европе и на Среднем Востоке — в течение веков, если не тысячелетий. Он определяет народности как человеческие популяции, носящие определенное имя, с общими мифами происхождения, историей и культурой, с привязанностью к конкретной территории и чувством солидарности.

Однако, не споря с положением Смита о том, что этническая идентичность все же имела какой-то вес в прошлые времена и что она может накладывать некоторые ограничения на претензии, выдвигаемые современным национализмом, Бройи не находит данный подход способным дать объяснение национализма.

«Во-первых, — пишет Бройи, — очень важно разобраться с функциями и значением этнической идентичности. Лично мне даже в собственных аргументах Смита очень важным кажется то, что досовременная этническая идентичность не была институционализирована. Интересно, что три элемента современной национальности, которые, по Смиту, отсутствовали в досовременных народностях, — это юридическая, политическая и экономическая идентичность. Вот именно они и составляют важнейшие институты, в которых национальная идентичность способна обрести форму. Проблема идентичности, складывающейся вне институтов, особенно таких, которые способны объединять людей, рассредоточенных на огромных социальных и географических пространствах, — в том, что она неизбежно фрагментарна, прерывиста и слабо ощутима. Это, например, касается этнической идентичности родственных групп. Обычно когда мы определяем какую-либо досовременную этническую идентичность, то, как правило, она относится к более крупным институтам таким, как церковь или правящие династии. Однако такие институты несут в себе иную идентичность, яростно конфликтующую с идентичностью этнической группы»[174].

Во-вторых, больше всего бросается в глаза отсутствие преемственности между прежней этнической и современной национальной идентичностью. Да, националисты — интеллектуалы и политики — действительно монополизируют мифы и символы, унаследованные от прошлого, и вплетают их в свою аргументацию, призванную закреплять национальную идентичность и оправдывать национальные притязания. Однако крайне трудно соотнести степень их успеха с «объективной» важностью таких мифов и символов.

Далее Бройи обращает внимание на то, как в современном мире меняется роль языка. Это уже не только кладезь национальной культуры и памяти, хранилище мифов, но и сфера политического, экономического, юридического и образовательного интересов[175].

Бройи показывает, что примордиалистский подход не учитывает разницы между старым и новым национализмом и неправомочно их отождествляет. Поэтому примордиалистский подход, по Бройи, не позволяет дать адекватную трактовку национализма.

Национализм как общественное политическое явление характеризуется множеством функций.

Функциональный подход к изучению национализма выбирает в качестве основы для анализа определенные функции национализма. Бройи выделяет ряд функций, которые чаще всего рассматриваются в качестве определяющих для понимания природы национализма. Прежде всего он выделяет психологические функции. Например, способность национализма удовлетворить потребность людей в осознании или приобретении столь необходимой им идентичности. В индустриальную эпоху массы людей пережили так называемый «кризис идентичности», к которому приводило крушение религиозных верований, традиций и т.д. Люди, оторванные от своих деревенских корней, расставшиеся со своими родственниками и духовными отцами, перемещенные в безличные города, пытались искать и находили некое пристанище в идентификации, которую могла им обеспечить национальная принадлежность. Более того, в этом чуждом мире, сталкиваясь со сложной смесью языков и этнических групп, они начинали сознавать свою собственную идентичность именно в языковом и этническом плане.

Отмечая достоинства такой трактовки национализма, Бройи пишет, что у историка в связи с этим подходом возникает и масса проблем. Потребность в идентичности далеко не всегда очевидна. И не всегда этнические конфликты можно объяснить такой потребностью. Национализм часто находит поддержку не у тех индивидов и групп, которые в большей мере нуждаются в национальной идентичности. На практике, если кому-то удается найти менее расплывчатые основания для использования аргументов, связанных с этнической или языковой идентичностью (например, использовать их для того, чтобы не допустить посторонних к скудным ресурсам, таким, как рабочие места и жилье), то они становятся более предпочтительными, чем пространные доводы о потребности в идентичности. Это означает, что потребность в использовании таких аргументов возникнет только после того, как терпят неудачу более очевидные и доказуемые объяснения.

Один из способов применения функционального подхода для объяснений национализма, по мнению Бройи, заключается в указаниях на осознанные намерения. Кто-то хочет использовать национализм с целью (т.е. как функцию), которая важна для него. Другой способ — указать на некую обратную связь, которая делает конкретную функцию более явной. Например, функция конкуренции состоит в развитии экономики посредством такого механизма, как банкротство, благодаря которому из игры выходят менее эффективные фирмы, тем самым высвобождая ресурсы, способствующие участию в соревновании новых фирм. Проблема, однако, заключается в том, как объяснить формирование таких отношений. Национализм не может начинаться как сознательный проект модернизации, если только мы не приписываем националистам феноменальные провидческие способности или феноменальную власть; и точно так же он не может «функционировать» в этом смысле до тех пор, пока не станет нормальным компонентом в рамках нового комплекса социальных устоев. Поэтому исследователи не могут ограничиваться функциональным подходом и вынуждены выходить за пределы функциональных обоснований в поле структурного подхода, в свете которого национализм предстает как одна из составных частей современности[176].

Многие историки воспринимают подъем национализма как данность. Исходя из этого они могут просто рассказывать историю его возникновения.

Поэтому типичная «национальная» история начинается с рассмотрения традиционной, донациональной исторической ситуации. Например, историки Германии начнут свой рассказ со Священной Римской империи XVII и XVIII вв. Они укажут на многие слабые стороны традиционных имперских институтов и множества малых политических образований. Затем их внимание переключится на более новые и динамичные группы и институты, в данном случае — на территориальные государства (особенно Пруссию) и носителей современных идей и практик (предпринимателей, образованных чиновников). Основная линия в этой истории отражает то, как традиционные институты более или менее скоро разваливаются под натиском новых сил, а современные силы, в свою очередь, объединяются и умножают друг друга. Здесь бывали критические периоды стремительного прогресса (1813—1815, 1848, 1866—1871 гг.), сменявшиеся периодами застоя или даже отступлений назад, хотя и в течение таких периодов создавались и крепли силы национальных движений. Националисты, конечно, сыграли главную роль в разработке таких историй, элементы которых были придуманы еще до их реальной развязки. Фон Трейчке и фон Зибель, например, дали новую интерпретацию немецкой истории еще до объединения Германии Бисмарком, хотя эти интерпретации прямо не обосновывали какой-то конкретной формы объединения. Просто брались аналогии из ранней истории (например, в интерпретации Дройзеном Александра Великого образ брутального македонского полководца, завоевателя более цивилизованных частей Греции, отчетливо намекал на роль Пруссии).

Более того, повествовательная форма с ее канонами — завязкой, кульминацией и развязкой — могла стать реально важным элементом национального движения, представляя его как линию прогресса, итог которого еще предстоит воплотить в будущем. Позднее могли создаваться более торжественные и консервативные повествования; но все критические формы национализма предпочитали представлять свою историю как все еще ждущую завершения. Таким образом, на повествовательную модель могли опираться и либеральные, и консервативные, и радикальные формы национализма[177].

Проблема заключается в том, полагает Бройи, что повествование ничего не объясняет. Например, часто предполагается, что история современного мира — это история «возникновения» нового и «заката» традиционного. Однако абсолютно ясно, что значение и содержание национальных идей в начале такой истории сильно отличались от того, какими они были в конце. Во-вторых, в повествовании, как правило, не учитывается случайный характер некоторых результатов. Разумеется, невозможно доказать, что обстоятельства могли сложиться иначе, как невозможно доказать, что все должно было сложиться именно так, как сложилось. Но зато нетрудно показать, что все произошло не так, как многие в то время хотели или предчувствовали, и что над этим, по крайней мере, стоит задуматься.

Повествование, несомненно, нуждается в теоретизации, чтобы обеспечивать осмысленную трактовку происходящего и чтобы читатель мог понять, почему национализм и формирование нации-государства (хотя и не обязательно всякий национализм и всякое мыслимое формирование нации-государства) являются столь повсеместными характеристиками современности. Чтобы достичь такой теоретизации, необходимо понять, как идея национализма соотносится с общим процессом модернизации.

Подводя итог предложенной типологии национализма, Дж. Бройи пишет, что в рамках «примордиалистской», функциональной и повествовательной трактовок национализма существует множество интересных догадок и отдельных истинных положений. Однако все они равно неадекватны в качестве отправных пунктов для понимания национализма. Необходима такая структура, которая начиналась бы с определения места национальной идеи в контексте современности. В дальнейшем мы будем подробно говорить о современных теориях национализма. Особое внимание при этом мы снова уделим концепции Бройи и выделенному им современному подходу к исследованию национализма. Изложение других известных теорий мы будем проводить в сопоставлении с подобными или альтернативными концепциями.