8. Книжное дело в эпоху Черты

Книга (в более широком понимании – письменный текст) всегда играла исключительную роль в еврейской истории. Именно книги во многом определяли еврейскую национальную идентичность. Так было и в древнем Израиле, когда формировался еврейский народ, и в последующие века, когда евреи оказались в странах рассеяния и проживали в меньшинстве среди других народов, порой недружественных. И везде, несмотря на нападки, обвинения, притеснения, евреев окружал ореол народа книги. Не стала исключением и Россия, на территории которой в эпоху черты оседлости проживала б?льшая часть еврейского населения планеты.

История еврейского книгоиздания на языках иврит и идиш в Российской империи достаточно четко разделяется на несколько основных периодов. Первый охватывает годы с середины 70-х XVIII века по 1836 год. Особенностью этого периода было наличие достаточно большого числа еврейских типографий, расположенных в разных, чаще всего небольших, населенных пунктах на территории современных Украины, Литвы и Белоруссии. Сегодня известно о существовании принадлежавших евреям и печатавших еврейские книги типографий в Олексинеце (первая книга здесь вышла в 1760 году), Кореце (1778), Новом Дворе (1782), Шклове (1783), Луцке (1787), Гродно (1788), Межирове (1789), Полонном (1791), Славуте (1792), Остроге (1793), Дубно (1794), Миньковцах (1796), Варшаве (1796), Вильно (1799), Дубровно (1802), Житомире (1804), Бердичеве (1807), Копысе (1807), Заславле (1807), Минске (1808), Могилеве-Подольском (1809), Меджибоже (1817), Судилкове (1817), Богуславе (1819), Брацлаве (1821), Могилеве (1825). Период этот закончился в ноябре 1836 года, когда после так называемого «славутского дела», связанного с обвинением владельцев типографии в украинском местечке Славуте Моше-Пинхаса Шапиро и его сыновей в убийстве их работника Лейзера Протагайна, последовал указ о полном закрытии всех существовавших на тот момент еврейских типографий и о тотальном цензурном пересмотре находившихся в обращении книг на иврите и идише.

Первый период истории еврейской книги в Российской империи особенно интересен с историко-культурной точки зрения. При его рассмотрении необходимо учитывать совершенно особый характер еврейской книжности. Он заключался в абсолютной – и даже нарочито культивируемой – традиционности книжного дела и его неразрывной связи с религией. В сущности, все, что сходило тогда с печатного станка еврейских типографий, имело религиозный характер. Традиционность книгоиздания касалась не только содержания, но и оформления книг – с соблюдением правил и приемов, заложенных еще в итало-еврейских типографиях XVI века, с использованием определенных шрифтов при наборе текстов и с установленным раз и навсегда разбиением на страницы каждого известного сочинения. Такая регламентированность книжного дела в полной мере отвечала характеру традиционного еврейского общества Восточной Европы, вся жизнь которого протекала в строгом соответствии с незыблемыми галахическими правилами.

Когда в XVIII веке в еврействе Восточной Европы произошел религиозный раскол и возник хасидизм, книгопечатание активно участвовало в противостоянии хасидов с миснагидами. Борьба между традиционалистами (миснагидами, или литваками) и хасидами[59] год от года приобретала все более непримиримый характер. Книгопечатание стало одним из инструментов этой борьбы. Каждая еврейская типография конца XVIII – первой половины XIX века непременно принадлежала к одному из двух противоборствующих лагерей. Принадлежность эта отражалась прежде всего в перечне изданий.

В силу необычайной религиозной и общественной активности хасидов их типографий было существенно больше, чем миснагидских. Крупнейшей хасидской типографией являлась уже упомянутая типография в Славуте, в которой к началу 30-х годов XIX века насчитывалось до десяти печатных станков. Среди ее изданий преобладали каббалистические сочинения (в том числе «Зогар»[60] 1815 года), произведения хасидских цадиков и др. Отпечатанные в Славуте три полных издания Вавилонского Талмуда и сегодня остаются чрезвычайно авторитетными и почитаемыми среди евреев-ортодоксов.

Наиболее значительной среди миснагидских была типография, основанная Барухом Роммом в Гродно в 90-х годах XVIII века. Позднее она была перенесена в Вильно, где и просуществовала вплоть до Второй мировой войны. Важнейшими достижениями типографии семьи Ромм, быстро ставшей крупным даже по общероссийским меркам полиграфическим предприятием, явились образцовое издание Танаха и Вавилонского Талмуда. Практически одновременная публикация Талмуда в Вильно и Славуте привела к конкуренции между типографами и спору о «первенстве», для решения которого были привлечены как российские, так и иностранные раввины.

Запрет на деятельность еврейских типографий в 1836 году оборвал эту широко обсуждавшуюся современниками торгово-религиозную тяжбу.

В начальный период истории еврейской книги в России продукция местных типографий не могла удовлетворить постоянно возраставший спрос еврейского населения на печатную продукцию. Помимо традиционного набора изданий, обязательного для каждого дома (в такой набор входили в первую очередь Танах, молитвенники – сидуры и махзоры, а также Пасхальная Агада), книги в большом количестве требовались для системы традиционного образования – хедеров, в которых обучались мальчики с трехлетнего возраста, следовавших за ними талмуд-тор и, наконец, иешив, венчавших собой образовательную пирамиду. Обучение в иешивах могло продолжаться не одно десятилетие, и известность этих учебных заведений зависела не только от учености и авторитета наставников, но и от размера и качества их библиотек. Обширные и постоянно пополнявшиеся за счет покупки новых книг и даров прихожан книжные собрания традиционно существовали при синагогах и молитвенных домах. В этих условиях недостаток книг местного издания успешно восполнялся за счет импорта. Через сухопутные и морские таможни в Россию в конце XVIII – первой половине XIX веков ежегодно ввозились тысячи еврейских книг. Благодаря импорту совершенно будничной была ситуация, при которой в еврейском доме где-нибудь в Сатанове или Чернобыле на книжной полке рядом стояли шкловский сидур, махзор, увидевший свет в Амстердаме, и Пасхальная Агада из Гамбурга или Майнца. Традиционный книжный мир российского еврейства был, несомненно, интернациональным в смысле происхождения составлявших его изданий.

Второй период истории еврейской книги в России был весьма кратким и охватывал время с 1837 по 1862 год. Указ о закрытии еврейских типографий и цензурном пересмотре находившихся в обращении еврейских книг стал, конечно, очень серьезным ударом по еврейскому книгопечатанию. Во внутренних губерниях России десять лет – с мая 1837 по январь 1847 года – официально существовало только одно еврейское печатное производство: типография семьи Ромм в Вильно, которую власти, по многочисленным ходатайствам, пощадили как «древнейшую, обширнейшую и благонадежнейшую». Являясь, по сути дела, абсолютным монополистом, типография Роммов в этот период многократно увеличила объемы выпуска печатной продукции. К 1845 году она выпускала до 120 000 экземпляров книг в год (более миллиона печатных листов) и на какое-то время стала крупнейшей типографией во всей Российской империи.

27 ноября 1845 года правительством было утверждено так называемое «Положение о еврейских типографиях», в соответствии с которым производство книг на языках иврит и идиш объявлялось государственной монополией, отдаваемой в откупное содержание частным лицам, и предписывалось учреждение двух крупных еврейских типографий в Вильно и Житомире. Нет ничего удивительного в том, что объявленные вскоре торги в Вильно выиграли братья Симха Зимель и Иосиф Реувен Ромм (по сути дела, они выкупили у властей право владеть и так принадлежавшей им типографией), а в Житомире – братья Липпа, Гешель и Арье-Лейб Шапиро. С 1847 по 1862 год две эти типографии обладали монопольным правом на выпуск еврейских книг и очень успешно данным правом пользовались. Братья Ромм и Шапиро стали первыми в России «книжными миллионерами».

Третий период истории книгоиздания на языках иврит и идиш в России был наиболее продолжительным и чрезвычайно богатым по содержанию. Начался он в 1863 году, когда после отмены откупной системы содержания еврейских типографий и упразднения монополии семей Ромм и Шапиро в стране достаточно активно стали возникать новые полиграфические предприятия, ориентированные на еврейских читателей. Окончанием этого периода следует считать февраль 1917 года.

С расширением географии размещения и ростом количества полиграфических предприятий постепенно сформировалась их специализация: типографии Житомира, Бердичева и отчасти Вильно выпускали в основном печатную продукцию для ортодоксальной части еврейского общества, а типографии Одессы удовлетворяли книжные потребности евреев, находившихся, образно говоря, на пути от традиционного к светскому миру.

На протяжении третьего периода в России быстрыми темпами шел процесс формирования принципиально нового типа еврейского читателя. Для части еврейской молодежи книга утратила свой сакральный характер. Произошло осознание того факта, что печатный текст – это не только средство религиозного служения и инструмент традиционной талмудической учености, но и источник полезных светских знаний, необходимых для выхода за «крепостные стены» местечкового мироустройства, способ развлечения и расширения кругозора. Ярким свидетельством возникновения нового еврейского читателя явился стремительный рост числа общественных библиотек – таковых в губерниях черты оседлости к рубежу XIX и ХХ веков было уже около 1000, и в их фондах имелись издания на самых разных языках.

Тогда же стремительными темпами начало развиваться книгоиздание на идише. Печатные книги на идише, носившем презрительное прозвище «жаргон», в традиционном еврейском обществе долго считались второсортными и предназначались для наименее образованного слоя читателей, в первую очередь для женщин, не владевших «лойшен кодеш», то есть священным языком иврит. Однако процесс развития еврейского общества в Восточной Европе привел к тому, что идиш из языка повседневного общения превратился в язык хорошо развитой художественной литературы и публицистики. Идишистскую культуру в России украшали имена не только классиков – Менделе Мойхер-Сфорима (Шолема Янкева Абрамовича), Шолом-Алейхема (Шолома Нохумовича Рабиновича), Ицхока Лейбуша Переца, основателя еврейского профессионального театра Аврома Гольдфадена, но и десятков авторов второго ряда, таких как Шомер (Нахум Меир Шайкевич), Яков Динезон, Мордехай Спектор и др. Появились издательства, выпускавшие только идишистскую печатную продукцию, например издательство Клецкина в Вильно.

Противостояние двух еврейских языков – иврита и идиша – приобрело в начале ХХ века ярко выраженный идеологический характер. В то время как Бунд[61] объявлял идиш языком еврейских трудовых масс и противопоставлял его «реакционному» и «клерикальному» ивриту, палестинофилы и вслед за ними сионисты считали «жаргон» тяжелым наследием бедствий галута (жизни в диаспоре) и ратовали за очищенный от позднейших напластований библейский иврит как великий язык героического прошлого и светлого будущего.

Еще одной новой и интересной особенностью еврейского книгоиздания стало возникновение смешанных полиграфических предприятий, выпускавших печатную продукцию как на еврейских (в основном на идише), так и на русском языках. Подобные типографии существовали в Киеве, Одессе, Харькове, Вильно, Санкт-Петербурге и других городах. Они охотно брались за любые заказы, не обращая внимания на язык тиражируемых текстов и их содержание. Типичным примером такой типографии можно считать печатное заведение А.Г. Сыркина в Вильно. Со временем это стало довольно распространенным явлением, и даже среди ивритоязычных типографий, ориентированных на ультраортодоксальный лагерь, лишь очень немногие избежали соблазна получать доход от выпуска нееврейских сочинений. В конце концов, для них это был чисто экономический вопрос выживания. Надо отметить, что большинство еврейских книжных предприятий того времени влачили довольно жалкое в финансовом отношении существование. Не случайно среди еврейской бедноты, описанной Менделе Мойхер-Сфоримом в романе «Сефер ха-кабцаним» («Книга нищих», 1909), фигурируют и те, кто занимался созданием еврейских книг: «…наши издатели, всякого рода „выпускающие в свет”, редакторы, а также их сотрудники, наборщики, корректоры и литераторы разных мастей».

Финал еврейское книгоиздание в Российской империи имело весьма печальный. В 1915 – начале 1917 года выход в свет любой печатной продукции на языках иврит и идиш во всей европейской России, за исключением Москвы, был запрещен. Предлогом для этого стало надуманное обвинение еврейской печати в шпионаже в пользу Германии при помощи неких особых тайных знаков или букв. Поводом – стремление армейского командования списать военные неудачи на «происки внутренних врагов». А подлинной причиной – политика государственного антисемитизма, с невиданным ранее размахом и последовательностью проводившаяся царским правительством и лично Николаем II. «Сатана собирается с силами против Торы» – как ни парадоксально, но это высказывание выдающегося хасидского цадика Израиля Фридмана из Ружина, прозвучавшее в 1836 году в связи с закрытием еврейских типографий, оказалось актуальным и в 1915 году. Даже 27 февраля 1917 года, уже буквально за несколько часов до революции, командующий Петроградским военным округом генерал С.С. Хабалов отказал городской еврейской общине в прошении о возобновлении печатания молитвенников на иврите. Этот отказ стал одним из последних административных актов уходившего в небытие царизма.

Дмитрий Аркадьевич Эльяшевич

доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой документоведения и информационной аналитики Санкт-Петербургского государственного института культуры, ректор Петербургского института иудаики.

Старинный еврейский сидур (молитвенник), открытый на вечерней субботней молитве. На снимке – экземпляр, хранящийся в Музее караимской культуры Галича (Украина)

Титульный лист трактата Нида из Вавилонского Талмуда. Типография вдовы и братьев Ромм в Вильне

Здание бывшей еврейской типографии во Львове

Типография Вейнбаума на Корочанской улице в Белгороде. 1890-е гг.