15. Люди Черты: адвокат Мордехай (Максим) Винавер

Среди выходцев из Черты было немало людей, добившихся выдающихся успехов в науке, в бизнесе, в культуре, несмотря на то что «запреты на профессии» как часть антиеврейского законодательства создавали для этого много трудностей и препятствий. В частности, одним из таких препятствий для евреев, постигавших юриспруденцию, был запрет на занятие большинства официальных должностей в судах, где от служащих напрямую требовалось проводить политику властей. Несколько меньше государство контролировало фигуру защитника в судопроизводстве, и количество евреев, ставших выдающимися российскими адвокатами, действительно впечатляет. Во многом именно они определяли лицо российской адвокатуры. А в завершающий период существования Черты евреи-адвокаты уже играли заметную роль в общественных спорах страны, стоящей на пороге крутых перемен. Но лишь одному из них удалось сыграть весомую роль в качестве политика, государственного деятеля. Это Мордехай (Максим) Винавер, депутат I Государственной думы, один из создателей «партии профессоров» – кадетов.

Мордехай Винавер родился в 1862 году (иногда упоминается и другая дата) в предместье Варшавы, в некогда богатой, а ко дню его появления на свет уже весьма обедневшей семье Мозеса Винавера. Род Винаверов был хорошо известен в среде польского еврейства. Представители этого влиятельного и многочисленного семейства, в том числе и дед Мордехая, долгие годы занимались коммерцией и входили в руководство общины.

Мать Винавера происходила из авторитетного раввинского рода. В отличие от своего мужа, она была весьма религиозна, поэтому в раннем детстве Мордехай получил традиционное религиозное образование. Но когда мальчику исполнилось десять лет, старшая сестра, якобы втайне от родителей, отдала его в гимназию. В гимназии Винавер увлекся польской культурой и участвовал в распространенной тогда среди молодежи форме сопротивления русификаторской политике властей, демонстративно употребляя запрещенный в стенах учебных заведений польский язык.

Успешно окончив гимназию, Винавер поступил на юридический факультет Варшавского университета. Здесь он проявил блестящие способности и, окончив учебу с золотой медалью, получил предложение продолжить научную деятельность в стенах университета. Однако для этого требовалось формально принять крещение. К тому моменту юноша был уже достаточно далек от религии, но все же гордость и понимание национального долга не позволили ему этого сделать. Единственной возможностью для реализации творческого и научного потенциала стала для Винавера адвокатская деятельность. Вскоре, не видя путей найти достойную работу в Польше, он принял решение о переезде в Россию и в конце 1887 года оказался в Петербурге. Здесь, начав с работы в качестве помощника известного юриста В.Д. Спасовича, Мордехай Винавер быстро, буквально в течение нескольких лет, превратился в широко известного адвоката Максима Моисеевича Винавера.

Молодому человеку из польско-еврейской семьи, попавшему в Россию, в иную культурную и общественную среду, потребовалось для этого проявить не только выдающиеся способности, но и поистине железный характер. Соратник Винавера по общественной и политической работе в начале XX века В.А. Оболенский[87] оставил его портрет тех лет: «Богатство, славу, положение в обществе – все он приобрел исключительно благодаря свойствам своей одаренной натуры – громадным способностям, большому уму и исключительной энергии и работоспособности. Наружность у него была невзрачная: маленький, щупленький, с неопределенными чертами бледно-желтого лица и с неопределенного цвета седеющей бородкой. Он обращал на себя внимание лишь непропорционально большой головой. В этой голове с огромным шишковатым лбом было что-то сократовское. А из-под нависших надбровных дуг смотрели на вас умные, серые, проницательные глаза».

Сосредоточившись на адвокатской работе, Винавер не оставил и занятий наукой. Он вошел в круг молодых юристов-евреев, объединившихся вокруг «конференции» – научного семинара, собиравшегося в доме знаменитого присяжного поверенного А.Я. Пассовера[88]. Немалую известность принесли ему и публикации в юридической печати того времени: «Журнале Министерства юстиции», «Вестнике права». К началу нового века эти журналы и Юридическое общество при Санкт-Петербургском университете превратились в цитадель отечественного либерализма.

Наряду с профессиональной, благополучно складывалась и личная жизнь молодого адвоката. Он женился на молоденькой курсистке из Москвы Розе Хишиной. Девушка происходила из семьи московских промышленников, ее отец принимал активное участие в жизни местной еврейской общины.

В Петербурге 1890-х годов Винавер с увлечением расширял свои познания в русской культуре и искусстве. В его доме сложился определенный круг: здесь регулярно встречались представители русской и русско-еврейской либеральной интеллигенции: философ и поэт В.С. Соловьев, философ Л.А. Сев, критик и литературовед А.Г. Горнфельд, искусствовед М.Г Сыркин, юрист и историк М.И. Кулишер. Работая в юридической печати и в Юридическом обществе, Винавер познакомился с молодым энергичным профессором уголовного права и гласным городской думы В.Д. Набоковым – отцом будущего знаменитого русского писателя В.В. Набокова.

Во второй половине XIX века значительная легальная еврейская общественная жизнь сосредоточилась вокруг основанного в 1863 году Общества по распространению просвещения среди евреев России. Именно в его стенах Винавер начал свою национально-еврейскую деятельность. На рубеже 1890-х годов в Петербурге сложился кружок молодых интеллигентов, интересовавшихся проблемами истории российского еврейства. Примкнув к этой группе, Винавер вскоре стал ее движущей силой. В эпоху секуляризации еврейской жизни возникали идеи о придании национальному историческому сознанию главенствующей роли в формировании идеологии нового российского еврейства. В 1891 году Винавер принял деятельное участие в создании при Обществе по распространению просвещения среди евреев России в Петербурге Историко-этнографической комиссии. Хотя к работе в ней были привлечены люди разных политических взглядов: сионисты, либералы, демократы, – всех их объединяла любовь к национальной истории и стремление содействовать делу возрождения российского еврейства. Годы спустя именно этот кружок станет ядром созданного в 1908 году под руководством М.М. Винавера и С.М. Дубнова Еврейского историко-этнографического общества.

Новое поколение еврейско-русской интеллигенции не могло не оказывать сопротивления усилению государственного антисемитизма. Одной из форм такого противодействия стало создание фактически первой еврейской правозащитной организации в России – «Бюро защиты». В него, помимо М.М. Винавера, вошли евреи-адвокаты Г.Б. Слиозберг, М.А. Кроль, С.Е. Вейсенберг, Л.М. Айзенберг. Совместная работа дала впоследствии возможность Г.Б. Слиозбергу так охарактеризовать своего коллегу: «Винавер обладал огромным талантом организаторского свойства. Он умел привлекать и организовывать людей на общие работы и умело руководить ими в качестве председателя… Он обладал удивительной способностью направлять в той среде, в которой он председательствовал, прения в определенное русло. Он редко высказывал свое личное отношение к тому или другому вопросу, но зато с большой гибкостью и умно умел отмечать разномыслия, сглаживал их и предлагал формулу, которая всегда была компромиссной…»

«Бюро защиты» и лично М.М. Винавер организовали в 1901–1902 годах юридическую поддержку скромному виленскому парикмахеру Д.А. Блондесу, обвиненному в попытке убийства с ритуальными целями девушки-христианки. В итоге обвиняемый был полностью оправдан. Следующими делами «Бюро защиты», в которых Винавер принимал участие, в том числе и непосредственно в суде, были гомельский и кишиневский процессы, состоявшиеся по следам еврейских погромов. На них Винавер в составе группы адвокатов представлял потерпевшую сторону в качестве гражданского истца. Пожалуй, именно в ходе этих процессов он впервые в жизни лицом к лицу столкнулся с агрессивным антисемитизмом. Будучи организатором и идеологом защиты, Винавер привлек к участию в этих процессах целую группу не только видных юристов еврейского происхождения, но и русских адвокатов. Таким образом он стремился вывести «национальные» дела из чисто «еврейской» сферы и превратить их в фактор общероссийского освободительного движения.

С 1904 года М.М. Винавер совмещал работу в еврейских национальных организациях с участием в русском либеральном движении. Будучи талантливым руководителем, он стал самым активным участником встреч и собраний, на которых в конце концов и была создана основная либеральная организация в России – Конституционно-демократическая партия. Винавера избрали в центральный комитет, где он принял деятельное участие в выработке учредительных документов партии, в формировании ее структур. Годы спустя практически все его соратники в своих мемуарах отмечали роль Винавера в жизни партии и выработке ее идеологии. Лидер кадетов П.Н. Милюков, в частности, вспоминал: «Мне легко говорить о том вкладе, который сделан Винавером в нашу политическую работу, легко потому, что на всем протяжении политической деятельности его мы стояли не только в одних рядах, но и рядом, плечо к плечу, и делали одно и то же дело… Он был знаменит своим умением придавать политической мысли блестящую, резко отточенную форму и защищать свою формулу строго логической, тонкой аргументацией. Бороться с ним на этой почве было невозможно: даже не убеждая, он покорял соперника и проводил свое решение в многоголовом колеблющемся собрании…»

К этому моменту у Винавера окончательно сложилось убеждение в нерасторжимости общерусского освободительного движения и борьбы за равноправие российского еврейства. Без победы конституционного строя, без провозглашения полного национального и социального равенства в стране он не видел возможности разрешения еврейского вопроса. По его мнению, евреи, как никакой другой народ, были заинтересованы в победе демократической и либеральной России. В многообразном еврейском национальном движении он представлял самое либеральное крыло и упорно отстаивал идею того, что самостоятельно, без всесторонней поддержки русского прогрессивного движения, евреям не удастся добиться равноправия. Винавер всегда оставался последовательным противником сионизма.

В 1905 году страна, охваченная всеобщим брожением, готовилась к выборам в Государственную думу. По мнению М.М. Винавера, для того чтобы получить представительство и быть услышанными в «русском парламенте», еврейской общественности следовало прежде всего добиться внутреннего национального политического единства. Для этого был создан Союз за достижение полноправия евреев в России. Винавер не только принял активнейшее участие в его создании, но и руководил в 1905–1907 годах работой всех съездов союза. Главной его заслугой было временное примирение либералов, сионистов, социалистов разных мастей и националистов – среди участников съездов было немало ярких личностей и одаренных политиков, но такт и мудрость Винавера привели к тому, что они, пусть временно, объединились и отправили в Первую Государственную думу значительное по тем временам число депутатов-евреев. Сам Винавер тоже был избран, причем не от губернии черты еврейской оседлости, а как член партии кадетов от Санкт-Петербурга.

Думская предвыборная борьба проходила в сложной обстановке. По вопросам полноправия своего народа Винаверу не раз приходилось вступать в противостояние не только с представителями правого, консервативного лагеря, но и с деятелями различных направлений еврейского национального движения. Главной задачей для себя в общественной и политической деятельности того периода Винавер считал создание и сохранение союза между еврейским и русским освободительными движениями. Не раз в своих выступлениях он подчеркивал неразрывность этой связи. В октябре 1905 года во время встречи еврейской делегации с только что назначенным на пост главы Совета министров С.Ю. Витте Винавер, в ответ на поставленное в жесткой форме требование к еврейским представителям убедить еврейское население отказаться от участия в общероссийском политическом процессе, заявил: «…теперь настал момент, когда Россия добудет все свободы и полное равноправие для всех подданных, и… потому евреи и должны всеми силами поддерживать русских, которые этого добиваются, и за что воюют с властью».

В глазах руководителей Конституционно-демократической партии Винавер выступал представителем российского еврейства. Одновременно он должен был проводить в еврейской общественной среде идеи кадетов. Это вполне отвечало той роли, в которой видел себя и он сам. Винавер совершенно искренне выступал против сионизма, противостоял идее создания в стенах Думы еврейской национальной группы. Вообще, вся позиция партии по еврейскому вопросу во многом формировалась им самим. Думский период был для М.М. Винавера высшей точкой его взлета как общественно-политического деятеля.

Квинтэссенцией этой деятельности, направленной в защиту российского еврейства, стало его выступление на одной из последних сессий Думы, посвященной погрому в Белостоке. Подчеркивая роль властей в деле вдохновения и организации этих кровавых событий, Винавер сказал: «Мы, евреи, являемся народом исключительного долготерпения, мы слишком долго терпели. Мы с ужасом видим, как цвет нашей молодежи, под влиянием этих ужасов ринувшись в бой, гибнет от ударов врагов. Поймите же вы, что есть предел всякому терпению и что никто не вправе требовать, чтобы эта молодежь, которая сама столько испытала, которая знает, что испытывали наши отцы и деды, чтобы эта молодежь смиренно смотрела на это и подставляла дальше свою спину… Мы глубоко убеждены, что не русский народ нам враждебен, а эта клика, которая для своих целей желает восстановить против нас народ. Преступно слепые, они не замечают, что подтачивают не только нас, но здоровое тело огромной массы русского населения, подтачивают весь государственный организм… Нас очень мало, но у нас есть один союзник – это исполненный истинной человечности весь русский народ».

Последовавший вскоре, в июле 1906 года, роспуск Думы стал для Винавера не только общественной, но и личной трагедией. Он вспоминал, как на улицах города «оглядывался, искал на лицах людей, искал на мертвых камнях отражение нашего несчастья. Сонливые пешеходы, сонливые лошади, сонливое солнце. Безлюдие – никакой жизни, никакого признака движения. Кричать хотелось от боли и ужаса…» За участие в подписании воззвания, призывавшего к гражданскому неповиновению, Винавер был осужден, лишен избирательных прав и вместе с другими «подписантами» провел несколько месяцев в тюрьме. Впоследствии он дал оценку своей деятельности в Государственной думе, в том числе и по еврейскому вопросу, в специальных работах: «Кадеты и еврейский вопрос» (СПб.: Тип. Бусселя, 1907) и «Конфликты в первой Думе» (СПб.: Склад В.С. Соловьева и В.Г. Никольской, 1907).

В последнее десятилетие существования Российской империи Винавер продолжал свою общественную и политическую деятельность в двух направлениях: как член ЦК партии кадетов и как один из лидеров еврейского национального движения. Он руководил русско-еврейскими печатными изданиями – журналами «Свобода и Равенство», «Новый Восход» и «Еврейский мир». Максим Моисеевич стоял у истоков многих культурных национальных начинаний: Еврейского историко-этнографического общества, Еврейского художественного общества, Еврейского музыкального общества. Винавер помогал многим представителям еврейской художественной интеллигенции. В частности, он обратил внимание на неизвестного молодого витебского художника Марка Шагала – помог организовать его первую выставку в столице, а затем содействовал в получении денежного пособия для поездки в Париж.

Годы Первой мировой войны ознаменовались в Российской империи новой волной антиеврейских преследований. Винавер самым активным образом действовал в защиту своего народа как в рядах партии кадетов, так и среди еврейских политических движений, объединения которых он добивался. Одной из форм его борьбы стала деятельность «Политического бюро при евреях – депутатах Государственной думы» – объединения еврейских политиков, стремившихся воздействовать на решения правительства по еврейскому вопросу. Как член ЦК партии кадетов Винавер готовил документы для партийных выступлений с осуждением антиеврейских репрессий.

Февральская революция 1917 года и свержение самодержавия были с радостью встречены российским еврейством. Винавер очутился в эпицентре политической борьбы, разворачивавшейся в Петрограде, однако сознательно уклонился от государственной службы, хотя все его ближайшие товарищи по партии энергично работали во Временном правительстве. Опыт событий 1905–1907 годов и последовавшие затем метаморфозы в российской политической жизни привели его к убеждению, что на этапе, когда демократическая власть оказывается лицом к лицу со стихией революции, с огромной массой непросвещенных людей, евреи не должны стремиться во властные структуры. Он призвал российское еврейство всецело поддержать новую власть, но «не идти в нее». В то же время Винавер энергично работал в ЦК партии и оказывал существенное влияние на формирование и политику Временного правительства. На выборах в Учредительное собрание он прошел по списку Конституционно-демократической партии от Петрограда.

Пришедшие к власти в октябре большевики, конечно же, были хорошо осведомлены о подлинной роли Винавера в политической жизни и о его политической позиции. Уже 18 ноября 1917 года он был арестован во время заседания Петроградской городской думы, гласным которой являлся. В спешке и неразберихе первых недель революции после допроса Винавера освободили. Однако было ясно, что новый арест неизбежен, и ему, как одному из лидеров оппозиционной партии, пришлось бежать из большевистской столицы – сначала в Москву, а затем на Украину.

Следуя своим убеждениям, Винавер примкнул к белому движению. При этом, однако, он противостоял тем кадетам, которые в борьбе с большевиками готовы были пойти на сделку с военно-монархическими кругами белого движения и даже на союз с Германией.

Осенью 1918 года Винавер занял пост министра внешних сношений в краевом Крымском правительстве. На его плечи легли трудные переговоры с военным командованием войск Антанты. Но просуществовало это правительство недолго, и в последний момент, перед входом в Крым Красной армии, его членам с семьями пришлось навсегда покинуть Россию.

Прибыв во Францию, Винавер не оставил общественную деятельность и не отказался от своих политических идеалов. В отличие от многих соратников в эмиграции, он доказывал, что с новой Россией надо вступать в диалог, что внешнеполитическая изоляция не тот путь, которым можно добиться возвращения страны к демократическим основам. Винавер продолжал верить в освобождение России, которому посвятил фактически всю жизнь. В 1922 году он писал старому соратнику по партии И.И. Петрункевичу: «Нет, не гибнет Россия, и не погибнет – именно та Россия, которую мы в мечтах носили. Та почва, которая взращивала Вас, Ваших предшественников и Ваших сподвижников – не иссохнет. Это не только мистическая вера, это, так сказать, естественно-исторический факт, неопровержимый до очевидности. Такую Россию кровно полюбили мы, так называемые инородцы, с нею сплелись неразрывно и через нее связали себя неразрывно с русским прошлым, на ней и с нею вместе строим будущее».

Виктор Ефимович Кельнер

доктор исторических наук, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге. Основные научные интересы лежат в области изучения истории российского еврейства. Автор пяти монографий, в том числе первого в России исследования жизни и деятельности С.М. Дубнова.

Моисей (Максим) Винавер

Группа депутатов Первой Государственной думы (слева направо): Ф.Ф. Кокошкин, С.A. Муромцев, И.И. Петрункевич, М.М. Винавер, В.Д. Набоков (отец писателя Набокова)