Днепропетровский клан

Бывший член политбюро Вадим Андреевич Медведев вспоминает, как, перебравшись из Ленинграда в столицу, он обнаружил, что в центральных органах власти, в правительстве и в аппарате ЦК, было поразительно мало москвичей. Тон задавали напористые провинциалы из разных кланов. Это было не случайностью, а результатом продуманной кадровой политики.

Брежнев не любил столичных жителей, потому что среди них оказалось много сторонников Александра Николаевича Шелепина, члена политбюро, бывшего председателя КГБ, которого в середине шестидесятых прочили на место генерального секретаря.

Шелепин был моложе и энергичнее Брежнева. Вокруг него группировались в основном недавние выходцы из комсомола, которые занимали видные посты в органах госбезопасности, внутренних дел, аппарате ЦК, идеологических учреждениях. Они считали Брежнева фигурой временной, слабой, не годящейся на роль главы партии и государства, и полагали, что страну должен возглавить Шелепин.

Но Брежнев их всех переиграл. В кремлевских интригах он оказался куда более искушенным человеком, чем вчерашние комсомольцы. Он вывел из политбюро самого Шелепина и методично убрал его сторонников из всех звеньев партийно-государственного аппарата. На ключевые должности Брежнев расставлял тех, кого знал много лет и кому доверял.

К власти пришла брежневская южная когорта, которую знающие люди делили на разные группы – днепропетровскую, молдавскую и казахстанскую – в зависимости от того, где тому или иному чиновнику посчастливилось поработать с Леонидом Ильичом. В особом фаворе были те, кто познакомился с Брежневым еще в годы его юности и молодости, когда он начинал свою карьеру в Днепропетровске.

В «днепропетровский клан» входили будущий глава правительства Николай Тихонов, заместитель главы правительства Игнатий Новиков, управляющий делами ЦК КПСС Георгий Павлов, министр внутренних дел Николай Щелоков, первый заместитель председателя КГБ Георгий Цинев. Они все даже окончили одно и то же учебное заведение – Днепропетровский металлургический институт. А в соседнем Днепродзержинске вместе с Брежневым заканчивал металлургический институт его будущий помощник Георгий Цуканов. Все это были преданные Брежневу люди, его надежная команда. И в Москве невесело шутили, что история России делится на три этапа – допетровский, петровский и днепропетровский.

Тогдашний председатель КГБ Владимир Ефимович Семичастный говорил мне:

– Только когда я комитет возглавил, мне открылось, кто к какому клану и землячеству принадлежит, и я понял, на каком хуторе подбираются кадры. Когда видишь, что у главы правительства Косыгина половина заместителей из Днепропетровска, понимаешь, как и с кем надо себя вести.

Брежнев не забывал старых знакомых, помогал им, он вообще обладал завидным даром поддерживать добрые отношения с нужными людьми, и они ему преданно служили. А он нуждался в поддержке, особенно в первые годы, пока его позиции не окрепли. Ему ведь понадобились годы на то, чтобы убрать из политбюро сильные и самостоятельные фигуры. Только тогда он смог успокоиться. А до того постоянно ждал подвоха от товарищей по партии. Он же помнил, как легко удалось снять Хрущева. А все потому, что тогдашний председатель КГБ Владимир Семичастный, друг и единомышленник Шелепина, был целиком и полностью за отставку Хрущева.

Поэтому особое значение Брежнев придавал кадрам госбезопасности, сам отбирал туда людей, находил время побеседовать не только с руководителями комитета, но и с членами коллегии КГБ, начальниками управлений. Бывший начальник управления КГБ по Москве и Московской области генерал Виктор Алидин вспоминает, как у него возникла некая серьезная проблема, решить которую мог только генеральный секретарь. Поскольку Алидин знал Брежнева еще с тех времен, когда оба работали на Украине, он позвонил Леониду Ильичу и попросил о приеме. Тот сразу сказал:

– Приходи завтра утром часам к десяти…

Леонид Ильич встретил его радушно, по-товарищески приветливо, вспоминает Алидин. Генеральный секретарь вышел из-за стола, тепло обнял гостя. Они расцеловались. Брежнев был внимателен и откровенен. Не называя фамилий, рассказывал о сложных взаимоотношениях с некоторыми членами политбюро, которые не во всем его поддерживают. По его подсчетам, баланс сил где-то пятьдесят на пятьдесят.

– Обидно, – жаловался Брежнев, – что с некоторыми из них я долгое время работал вместе на Украине.

Алидин понял, о ком идет речь, и горячо поддержал идею увеличить состав политбюро, ввести туда свежие силы, то есть преданных Брежневу людей. Возник разговор о «молодежной группе» Шелепина, которого к тому времени освободили от работы в аппарате ЦК, перевели в профсоюзы. Леонид Ильич сказал Алидину, что знает о «неблаговидных действиях» этой группы, которая даже вынашивала мысль «упрятать нынешнее руководство в подземелье». Но группа эта небольшая, ее участников мало кто знает в народе, поэтому политической опасности они не представляют.

– Мы уже решили этот вопрос организационным путем, – сказал Брежнев.

Провожая Алидина, Леонид Ильич сказал:

– Виктор Иванович, если что понадобится, звони, приходи ко мне. Всегда помогу, чем могу…

В день пятидесятилетнего юбилея органов госбезопасности утром Брежнев принимал у себя всю коллегию КГБ. Председатель комитета Юрий Андропов попросил всех подчиненных надеть военную форму. Брежнев с каждым поздоровался за руку, произнес теплые слова. Подойдя к Алидину, генеральный секретарь демонстративно его обнял и сказал Андропову:

– Виктор Иванович – мой давний партийный друг.

Андропов понял, что имел в виду Брежнев. Алидин стал

членом коллегии КГБ, получил погоны генерал-лейтенанта и орден Ленина. Леонид Ильич полностью доверял Андропову. Тем не менее он ввел в руководство КГБ группу генералов, которые имели прямой доступ к генеральному секретарю и докладывали ему обо всем, что происходит в комитете. Они следили за своим начальником Юрием Андроповым и друг за другом. Таким образом, Брежнев обезопасил себя от КГБ.

В этой брежневской когорте ведущую роль играли два человека – Семен Кузьмич Цвигун и Георгий Карпович Цинев.

До войны Цинев был заведующим отделом, а потом и секретарем Днепропетровского горкома. Его начальником оказался секретарь обкома Брежнев. В 1941 году они оба ушли в армию. После войны Брежнев демобилизовался и вернулся на партийную работу. Цинева оставили в кадрах Вооруженных сил, а в 1953 году, после чистки органов госбезопасности от людей Берии, перевели в военную контрразведку. Когда Брежнев стал первым секретарем ЦК, Цинев возглавил Третье управление КГБ – органы военной контрразведки.

Семен Кузьмич Цвигун родился в 1917 году, был на одиннадцать лет моложе Брежнева. Цвигун окончил Одесский педагогический институт, работал учителем, директором школы, с 1939 года – в НКВД. В 1946 году он получил назначение в Министерство государственной безопасности Молдавии, где познакомился с Леонидом Ильичом, когда тот в 1950–1952 годах работал первым секретарем республиканского ЦК.

Брежнев проникся к Семену Кузьмичу симпатией, которую сохранил до конца жизни. Цвигун, заведующий отделом науки ЦК Сергей Павлович Трапезников (он возглавлял Высшую партийную школу в Кишиневе) и самый верный подручный генерального секретаря Константин Устинович Черненко были наиболее заметными представителями «молдавского клана». Министру внутренних дел Щелокову повезло дважды – он работал с Брежневым и в Днепропетровске, и в Кишиневе.

Цвигун и Цинев к моменту избрания Брежнева главой партии уже давно работали в Комитете госбезопасности. Но с тогдашним председателем комитета – Владимиром Семичастным отношения у них не складывались. Семичастный не спешил подлаживаться под брежневских людей. Он чувствовал себя уверенно – он и по характеру самостоятельный, и к тому же принадлежал к мощной группе «комсомольцев», соратников Александра Шелепина, которые над «днепропетровцами» откровенно издевались. Семичастный даже попытался под тем или иным предлогом избавиться и от Цинева, и от Цвигуна, и от Алидина. Но это у него не получилось.

Семичастный рассказывал мне, как он решил отправить Цинева начальником Высшей школы КГБ. Тот покорно согласился. Но через два дня Семичастному позвонил Брежнев:

– Володя, зачем ты выставляешь Цинева?

– Как выставляю? Я его на самостоятельную работу перевожу. А он что, к вам жаловаться приходил?

– Нет, он случайно…

– Как же случайно, Леонид Ильич? Он у вас три часа сидел на приеме.

– Откуда ты знаешь? – разозлился Брежнев.

– Леонид Ильич! Вы же знаете, что я за вами не слежу. Но, прежде чем вам позвонить, я в приемной спрашиваю, кто у вас. Я же не могу позвонить вам, если у вас в кабинете сидит иностранец или еще кто-то, при ком наш разговор будет неуместен. Я три часа спрашивал, мне отвечали: у Леонида Ильича генерал Цинев… Значит, он мне дал согласие, а к вам побежал жаловаться. Ну как мне с ним работать?..

А Семена Цвигуна Семичастный вообще держал подальше от Москвы – в 1963 году назначил его председателем КГБ Азербайджана. Но Цвигун нисколько не возражал, напротив, ходил по комитету и гордо говорил, что «председатель предложил мне свою республику». Владимир Семичастный до назначения в КГБ был вторым секретарем ЦК в Азербайджане.

Семичастный недолго удержался в Комитете госбезопасности. Брежнев использовал первый попавшийся повод (Светлана Аллилуева, дочь Сталина, попросила разрешения поехать в Индию, чтобы похоронить рано умершего мужа-индийца, а оттуда перебралась в Соединенные Штаты), и в мае 1967 года Семичастного на посту председателя КГБ сменил Юрий Андропов. Владимира Ефимовича не только сняли с важнейшей должности, но и убрали из Москвы – назначили заместителем председателя Совета министров Украины, и он много лет не мог попасть в столицу.

Брежнев сразу предложил Андропову вернуть Цвигуна из Азербайджана, и буквально через три дня после утверждения Юрия Владимировича главой комитета Семена Кузьмича назначили его заместителем. А еще через день Цинев был утвержден членом коллегии КГБ.

Юрий Владимирович понимал Брежнева с полуслова.

В КГБ Цвигун курировал Третье (военная контрразведка), Пятое (борьба с идеологической диверсией) и Седьмое (наружное наблюдение и охрана дипломатического корпуса) управления и 10-й (учетно-архивный) отдел. Став первым зампредом, Цвигун курировал еще и пограничные войска, которыми командовал Герой Советского Союза генерал армии Вадим Матросов. У них были хорошие отношения. Матросов с 1963-го по 1967-й командовал войсками Закавказского пограничного округа. Как раз в эти годы Цвигун был председателем КГБ Азербайджана.

Цинев возглавил важнейшее второе управление, то есть контрразведку. В 1970 году он тоже стал заместителем председателя КГБ. В конечном итоге и Цвигун, и Цинев получили должности первых замов. Об их реальной близости к генеральному секретарю можно судить по одной мелкой детали: когда Брежнев уезжал из Москвы или возвращался в столицу, в перечне встречающих-провожающих, помимо членов политбюро и других высших чиновников, обязательно значились «заместители председателя КГБ С.К. Цвигун и Г.К. Цинев».

Они оба получили звание генерала армии, как и Андропов, хотя по логике вещей должны были в воинской иерархии стоять на ступеньку ниже. Обоим Брежнев дал по Золотой Звезде Героя Социалистического Труда.

Зять Брежнева Юрий Чурбанов вспоминает, что Цвигун и Цинев часто бывали на даче у генерального секретаря, и добавляет: «Они пользовались особым расположением Леонида Ильича». Цинев просто был другом семьи Брежневых, в их квартире и на даче чувствовал себя как дома.

Во всем КГБ один только Цинев, разговаривая по телефону, не называл себя, требуя, чтобы его узнавали по голосу. Став первым замом, он кричал и на заместителей председателя КГБ, и на простых генералов. Цинева многие в комитете ненавидели, он, не задумываясь, ломал людям судьбы. Он же следил за «политически неблагонадежными» – не за диссидентами, а за теми государственными и партийными чиновниками, кого считали недостаточно надежными и нелояльными к Брежневу. А более благодушный по характеру Цвигун никого особо не обижал. Он вообще был попроще Цинева и не такой мастер интриг.

К пятидесятилетию КГБ в декабре 1967 года Семен Кузьмич послал домой новому председателю ящик коньяку. Жена Андропова Татьяна Филипповна сказала посланцу:

– Передайте Семену Кузьмичу, что у Юрия Владимировича не будет возможности воспользоваться этим коньяком. Так что везите ящик обратно.

Об этом стало известно в комитете, и подарков председателю больше не возили. Семен Кузьмич увлекся литературным творчеством. Жена Цвигуна сочиняла прозу, он предпочитал другой жанр – документальные книги о происках империалистических врагов. Впрочем, вскоре стали появляться романы и киносценарии под прозрачным псевдонимом С. Днепров. Осведомленные люди даже называли имена профессиональных литераторов, которые «помогали» Цвигуну в литературном творчестве. Уверяют, что сценарии за него сочинял Вадим Трунин, автор замечательного «Белорусского вокзала».

Книги Семена Кузьмича немедленно выходили в свет, сценарии быстро воплощались в полнометражные художественные фильмы. Большей частью они были посвящены партизанскому движению, и самого Цвигуна стали считать видным партизаном, хотя всю войну он провел в тылу. Он служил в военной контрразведке на Сталинградском фронте, но еще до начала боев за город был отозван в розыскной отдел управления контрразведки СМЕРШ Южно-Уральского военного округа.

В фильмах, поставленных по его сценариям, главного героя, которого Цвигун писал с себя, неизменно играл Вячеслав Тихонов. Невысокого роста, полный, Семен Кузьмич ничем не был похож на популярного артиста, кумира тех лет, но, вероятно, в мечтах он видел себя именно таким…

Цвигун (под псевдонимом «генерал-полковник С.К. Мишин») был и главным военным консультантом знаменитого фильма «Семнадцать мгновений весны», поставленного Татьяной Лиозновой по сценарию Юлиана Семенова, и серьезно помог съемочной группе.

Его литературная и кинематографическая деятельность не у всех вызывала восторг.

Владимир Семичастный говорил мне:

– Если бы это при мне происходило, я бы Цвигуна вызвал и сказал: «У тебя здорово получается – иди в Союз писателей!» Зачем мне первый заместитель, который книги пишет? Я не давал согласия, когда их звали консультантами художественных фильмов. Для этого есть опытные оперативные работники, они дадут нужные советы. Азамы должны работать…

Цвигун и Цинев повсюду сопровождали Андропова. Конечно, эти люди не просто так вокруг Андропова крутились, они были соглядатаями. Каждый шаг председателя КГБ Леонид Ильич знал.

– Я бы поставил вопрос принципиально: или уберите этих, или я уйду, – говорил Семичастный.

Более осторожный, усвоивший законы и правила аппаратной жизни, Андропов такого вопроса перед Брежневым не ставил, молчал, мирился с тем, что два его заместителя пересказывают Брежневу все, что происходит в комитете. Разумеется, Андропов никогда не знал, что именно Цвигун и Цинев говорят о нем Леониду Ильичу.

Два генерала следили за тем, кого принимал Андропов, и без приглашения являлись к нему в кабинет на третьем этаже с высоким потолком и бюстом Дзержинского, когда к председателю приезжал кто-то из важных лиц, скажем, министр обороны Дмитрий Устинов или начальник Четвертого главного управления при Министерстве здравоохранения академик Евгений Чазов, который знал состояние здоровья всех членов политбюро. Цвигун и Цинев бесцеремонно располагались в кабинете председателя, чтобы выяснить, о чем будет разговор.

Генерал Вадим Кирпиченко, который всю жизнь проработал в первом главном управлении КГБ, писал, что присутствие Цвигуна и Цинева ставило Андропова в сложное положение. Он должен был на них оглядываться, искать к ним подход, заниматься дипломатией вместо того, чтобы требовать результатов в работе. Их особые отношения с Брежневым ставили Андропова в неудобное и щекотливое положение. Иногда Андропов жаловался на условия, в которых ему приходится работать…

Цинев контролировал Девятое управление КГБ (охрана политбюро) и, как говорят, ведал прослушиванием высших государственных чиновников. Когда в 1982 году, после смерти Суслова, Андропов перейдет в ЦК, он будет пребывать в уверенности, что и его прослушивают.