Ссора после юбилея
По словам людей, его знавших, Кулаков не был равнодушным человеком, цинично наблюдавшим за бедственным положением сельского хозяйства. Он говорил Горбачеву о том, что в Центральной России деревня погибает, зарастает лесом, люди разбегаются. Те, кто знал Кулакова по работе в ЦК, называют его порядочным, доброжелательным, располагающим к себе человеком, с которым можно было говорить на любые темы.
Газета «Сельская жизнь» опубликовала записку Кулакова, откликнувшегося на одну из публикаций:
«тт. Антонову С.Ф.,
Месяцу В.К.,
Золотухину Г.С.,
Паскарю П.А.,
Мочалину Ф.Н.,
Карлову В.А.
Статья в газете «Сельская жизнь» «Накопили граммы, потеряли тонны» – это прямое обвинение нас в нерадивости… Прошу разработать и внести конкретные мероприятия по приемке скота и молока непосредственно в колхозах и совхозах и перевозке транспортом заготовительных организаций. Срок – три месяца».
Видно, что статья задела Кулакова за живое, и он мобилизовал всю свою рать, тех руководителей министерств и отделов ЦК, которые ему подчинялись:
– Сергей Федорович Антонов с октября 1965 года был министром мясной и молочной промышленности;
– Валентина Карповича Месяца в марте 1976 года назначили министром сельского хозяйства;
– Григорий Сергеевич Золотухин с апреля 1974 года руководил союзным Министерством заготовок;
– Петр Андреевич Паскарь был председателем Совета министров Молдавии, а в июле 1976 года его перевели в Москву и сделали первым заместителем председателя Госплана по сельскому хозяйству;
– Федор Иванович Мочалин заведовал отделом легкой и пищевой промышленности;
– Владимир Алексеевич Карлов – сельскохозяйственным отделом ЦК КПСС.
Бывший член политбюро Александр Николаевич Яковлев в те годы руководил отделом пропаганды ЦК:
– Я в отношении Кулакова расхожусь с обычными оценками. У нас сложились доверительные отношения. Если я звонил, то в любое время мог к нему зайти, поговорить. Он фигурой был мятущейся. Не ортодокс. Кулаков был за экономические реформы. Он мне прямо говорил: «Многое не работает! Я не против колхозов, но там, где они не работают, зачем они нужны? Только ради твоей идеологии?» Он был единственный, к кому я зашел, когда меня убрали из ЦК, – вспоминает Яковлев. – Мы с ним выпили. Он сам позвонил: зайди. Рассказал, что происходило на политбюро. Кулаков расчувствовался и даже плакал, говорил, что плохая обстановка в политбюро, что он не может убедить руководство в необходимости перемен, все разговоры, как горох об стенку. Мне его было жаль…
Дела в сельском хозяйстве шли хуже и хуже, хотя на телевидении и в печати утверждали обратное. Вот записи из дневника секретаря Пензенского обкома Георга Мясникова:
«30 июня 1969 года. Опять перераспределяем обязанности: мне дали заготовки мяса, молока, сахара и спирт… Ездил по овощным магазинам. Овощей нет никаких. Сразу выехал в Терновский совхоз. Дожди выбивают из колеи, овощи гибнут в поле, а ничего этой стихии не противопоставляется… Звонил в ЦК. Жаловался по капусте на Азербайджан. Обещали помочь…»
«5 июля. Вчера звонок из ЦК КПСС. Собрал Ф.Д. Кулаков. В Москве крайне тяжело с мясом. Грузите все, что можете. Будете ежедневно докладывать об отгрузке мяса в Москву. Кажется, и там припекло. Доработались. Решение Совета Министров СССР: «производить студень и колбасу из крови», добавлять белки…»
«22 июля. Было плохо с мясом, стало плохо с рыбой, теперь назревают обострения по белому хлебу. Не хватает сыра. И самое странное, никого это серьезно не беспокоит. Из Москвы идут телеграммы с красной полосой, требующие выполнения плана товарооборота и мобилизации «внутренних ресурсов»…
1 октября. Звонил Л.И. Брежнев. Просил за два дня отгрузить Коми АССР пять тысяч тонн картофеля. Что-то случилось…»
Урожай не на чем было вывозить. Спасти зерно могла только армия, располагавшая транспортом. Но уже выделенные грузовики стали забирать. Кто может дать указание военным оставить транспорт в области? Обратились за помощью к председателю Совета министров России Геннадию Ивановичу Воронову. Он объяснил:
– Все бессильны. Только генеральный. Шли ему шифровку.
«17 ноября. Послали шифровку с просьбой оставить машины до 1 декабря. Объяснили, что гибнет урожай. Звонил Александрову-Агентову, помощнику Брежнева. Обещал доложить, хотя Брежнев занимается международными вопросами.
18 ноября. Только пообедал, иду в кабинет, трубка ВЧ лежит на столе.
– С вами будет говорить Леонид Ильич Брежнев.
– Слушаю.
– Здравствуйте, Георг Васильевич! Два дня был за городом, готовился к съезду. Сколько у вас воинских машин?
– Числится три с половиной тысячи, работает около двух тысяч.
– А как дороги?
– Самое обидное, что только установились дороги, машины пошли, а их приходится отправлять. На полях много свеклы, подсолнечника. Народ нас не поймет.
– Хорошо. Я дам приказание оставить машины. Но надо, чтобы их хорошо использовали. А то сидим в кабинетах, а шоферы пьянствуют и не работают. Я это помню по Молдавии и Казахстану. Надо на каждую машину посадить контролера.
– Если будут машины, контролеров посадим!
– Желаю успехов. До свидания!»
На следующий год ситуация не становится лучше.
«16 февраля 1970 года. Мясом не торгуем, держим колбасу. Но требуют продавать с наполнителями (колбаса без мяса). Стоит завод маргарина, нет растительного масла, селедку требуют «расходовать строго по декадам», а мы еще и не завезли в этом году! Кошмар какой-то!..
27 сентября. Вечером разговор с Ф.Д. Кулаковым:
– Первый секретарь уехал, и ты хлеб перестал сдавать.
– Сдали около пятидесяти тысяч тонн.
– Сколько еще сдадите?
– На валках нет ничего, зябь всю вспахали. Будем сдавать, но немного. Может, за миллион.
– Совмин РСФСР считает – миллион двести тысяч тонн.
– Считать можно, сколько угодно. Жалко, что без нас считают…
– Мы вам сосчитаем! Позовем в ЦК!
– Готовы приехать.
Главное не паниковать!..
19 ноября. В Москве. Поехали в Министерство торговли РСФСР. Выпросил десять тысяч зимних шапок. Это уже победа. Были в «Мосрыбторге». Выпросили 10 тысяч тонн маргарина и 20 тысяч тонн сухого молока. У рыбников хуже: селедки нет. Перспектива? Не будет еще десять лет. Выловили всю нерестовую сельдь, оборвали цикл…
В Госплане РСФСР у т. Шохина В.Н. Издергался: все просят, у него нет. Мяса вообще нет. Скоро не будет масла. Свинины должны были заготовить 25 миллионов тонн, фактически – 19 миллионов. Не будет сахара…
22 декабря 1971 года. Принято постановление Советов Министров СССР и РСФСР о закупке сахара у населения. Нам доведено задание – 800 тонн. Закупать можно у колхозов и колхозников. Сверху уже жмут: сколько закупили?.. Закупленный сахар пойдет на продажу тому же сельскому населению, у которого закупается…
7 августа 1972 года. Ищем картошку во всех районах страны. А я в воскресенье лечу в Литву. Надо использовать старые связи и приверженность литовцев к Пензе. Они в тяжелые годы жили у нас, теперь тяжело нам. Должны помочь… Лев договорился о поездке в Тернополь. Главное – добыть картофель…
11 августа 1973 года. Ф.Д. Кулаков начал пристрелку по хлебу. Политбюро решило заготовить 82 миллиона тонн (в прошлом году 61 миллион). Кто будет тянуть со сдачей хлеба – позовут на секретариат, злостных – в политбюро. Кажется, Льва упрекал, что тот тянет и не обойдется без политбюро. Посему Ермин не спал всю ночь…»
Поначалу Брежнев часто повторял, что он лично отвечает за положение дел на селе. Видимо, за этим стояло тщеславное желание показать, что ни Сталину, ни Хрущеву не удалось поднять сельское хозяйство, а он сумеет.
Первые годы Леонид Ильич и в самом деле следил за тем, что происходит в деревне. Скажем, в конце февраля 1972 года в ЦК прошло совещание первых секретарей обкомов и председателей облисполкомов о развитии животноводства и увеличении производства сахарной свеклы. С докладом выступил Брежнев. Он же руководил работой совещания, поднимал с места одного за другим первых секретарей, требовал отчета. Брежнев же сам подвел итоги совещания и поручил Кулакову подготовить проект совместного постановления ЦК и Совета Министров СССР.
Брежнев постоянно звонил первым секретарям обкомов, спрашивал: как настроения у людей, как ситуация со снабжением, сколько картофеля и овощей заложили на зиму? Если были трудности, обещал помочь, говорил всегда спокойно, участливо, нотаций не читал.
Потом сам Брежнев стал сдавать, да и понял, что улучшить ситуацию в сельском хозяйстве никак не получается. И ему советовали: зачем же вам, Леонид Ильич, в такой ситуации повторять, что именно вы курируете сельское хозяйство? Конечно, генеральный секретарь за все отвечает. Но стоит ли брать на себя прямую ответственность за такую сложную отрасль?
Брежнев прислушался к советам. Это изменило положение Кулакова. Прежде он находился в выгодном положении: за все отвечает генеральный, а он ему помогает. Теперь он сам стал отвечать за ситуацию в сельском хозяйстве, Брежнев с него спрашивал, критиковал его, иногда жестко. Изменившийся климат, наверное, тоже сыграл свою роль в судьбе Федора Давыдовича.
Управлять агропромышленным комплексом было крайне непросто еще и потому, что там Леонид Ильич поставил своих людей. Министр мелиорации и водного хозяйства Николай Федорович Васильев работал в Днепропетровской области и был связан с днепропетровским окружением Брежнева. Министр машиностроения для животноводства и кормопроизводства Константин Никитович Беляк был женат на сестре Виктории Петровны Брежневой. Министр сельского хозяйства Валентин Карпович Месяц имел широкие связи в партийном аппарате.
Кулакову приходилось трудно. Но настоящая его беда, говорят люди, которые хорошо знали Кулакова, состояла в том, что он сильно пил. По-существу он был болен. Его пытались лечить, но ничего не вышло.
Георг Мясников:
«4 июня. Приехал Ф.Д. Кулаков… Прием. Бухой Валера (сын Кулакова) и его непонятный тост. Тост Ф.Д. Кулакова о Брежневе: «Это необыкновенный человек. Первый вопрос после съезда – о сельском хозяйстве»…
5 июня. Совещание актива. Кулаков выступал долго. Хорошо владеет материалами о положении дел в сельском хозяйстве страны. Много критиковал нас за недостатки и в полеводстве, и в животноводстве. Когда все закончилось, мигом накрыли столы и разлили. Пошли тосты один за другим. Ф.Д. опять говорил о «необыкновенном человеке»…
8 июня. Жаркий день. К одиннадцати часам в Лопуховке собралась вся пензенская «знать» с женами. Ф.Д. еще не появлялся, говорят, что он плохо спал ночь, вставал, ходил, не выспался… Засели играть в домино. «Козел» стал привилегией приезжающего начальства. Потом подсел Ф.Д. Опять все сели за стол…
Вдруг вспыхнул злой разговор. Кулаков стал критиковать Льва за плохие показатели по всем секторам экономики (общественному и личному) в той пятилетке. Влез я, пытаясь как-то перевести разговор. Искал компромисс:
– Если мы выглядим плохо по всем показателям личного сектора, то Саратов не только по личному, но и по общественному не выполнил, а ему орден дали.
– Дураки, что дали. Дуракам всегда дают.
Влезла Вера (жена Мясникова):
– Вы их критикует, а посмотрели бы, сколько они мотаются!
Вцепилась здорово! Дело обострилось.
– А, меня не понимают! Поехали, мне здесь делать нечего.
Лев пытался успокоить. Кое-как все улеглось, еще выпили. Но осадок остался. На предельной скорости поехали в Пензу, едва успели к отходу поезда. Масса народа. Валера (сын Ф.Д. Кулакова) опять бухой…
7 июня. Настроение хреновое. Просто поганое! Как можно одним пьяным шагом все испортить, отравить настроение всем и себе, породить столько переживаний? Не хочу думать, что там все так и все такие. Просто, скорее всего, голова закружилась от высоты положения, неожиданности возвышения, при старых подспудных привычках, да еще рожденных здесь, на пензенской земле, при сознании, что дозволено, и понимании или, вернее, самомнении, что уже почти божество, а не простой смертный. Все это, подогретое излишними дозами спиртного, вдруг вылилось наружу и брызнуло гноем из этого нарыва.
Зашел пораньше ко Льву. Обсуждать не хочется, мерзко. Он бросил одну фразу. Чего не бывает от излишнего спиртного! Все это пустяки. Дождя нет, вот это плохо..»
В феврале 1978 года Кулакову исполнилось шестьдесят лет. По случаю юбилея присвоили звание Героя Социалистического Труда. В те годы ходили слухи, будто Кулакова прочат в наследники Брежнева. Но верили им те, кто плохо знал расстановку сил в политбюро. Позиции Федора Давыдовича не были такими уж сильными. Напротив, его постепенно стали оттеснять от власти. В июле 1978 года собрался пленум ЦК по сельскому хозяйству. Но председателем комиссии по подготовке пленума назначили не Кулакова, что было бы вполне логично – он секретарь ЦК по селу, а главу правительства Алексея Николаевича Косыгина, которого обычно отстраняли от сельских дел.
Пленум закончился 4 июля, никаких важных решений не приняли. На следующий день, 5 июля, вспоминает Горбачев, супруги Кулаковы отмечали сорокалетие свадьбы. Горбачевы тоже были приглашены. Каждый из присутствовавших должен был произнести тост, бокал обязательно осушали до дна. Федор Давыдович был крупным мужчиной, чувствовал себя здоровым человеком и считал, что может крепко выпить. Но у него всегда было розовое лицо хронического гипертоника. А еще в 1968 году Кулакову сделали серьезную хирургическую операцию по поводу рака – удалили часть желудка. Ему, конечно, следовало ограничивать себя. Но, когда садился за стол, остановиться не мог… Через несколько дней его не стало.
17 июля 1978 года Георг Мясников записал в дневнике:
«Только пришел к себе, Лев звонит: хреновая весть-умер Ф.Д. Кулаков. Как обухом по голове… При мне Лев говорил с Евдокией Федоровной. Ф.Д. чувствовал себя хорошо все время. Около семи вечера – озноб, температура. Около одиннадцати попросил поесть. Дали бутерброд и стакан чая. Лег спать, просил разбудить в семь. Пришли будить в семь, а он мертв. Позже патологоанатомы установили тромб. Может, замотал пленум ЦК и какие-то переживания в связи с этим…»
На следующий день новая запись:
«Мучает смерть Ф.Д. Кулакова. Какой-то нехороший фон (стали отодвигать, сидел не в том ряду). Может, и тромб, но нервное напряжение сильнее. Что-то случилось наверху. Сегодня прощание с ним. Ни Брежнева, ни Суслова, ни Косыгина не было. Они не сочли нужным прилететь проститься. Радио и телевидение просто передали сообщение, но ни на один тон не сбавили обычности передач. Траура нет.
Есть что-то загадочное и таинственное в его кончине: внезапность и неожиданность для всех, путаное медицинское заключение. Общие фразы о склерозе, причина смерти – «острая сердечная недостаточность с внезапной остановкой сердца». А отчего? О тромбе ни слова… Спешка с похоронами. Не успел умереть, гроб день постоял, и уже кремировали. Неуважение к нему…
Для Кулакова мартовский пленум 1965 года был восходом, июльский 1978 года стал закатом. Прожил в политбюро от пленума до пленума по сельскому хозяйству…»
Федор Давыдович ушел из жизни самым прискорбным образом.
В роковую ночь они с женой, Евдокией Федоровной, крупно поссорились. Он лег спать один. Говорят, что на ночь глядя еще добавил, и сердце у него остановилось. Утром охранники нашли его мертвым.
Руководители партии и государства находились в отпуске. Возвращаться на похороны им не захотелось. Брежнев удовлетворился тем, что велел прислать венок от его имени, хотя потом огорченно скажет Горбачеву:
– Жаль Кулакова, хороший был человек…
Михаил Сергеевич Горбачев как представитель Ставрополья был включен в похоронную комиссию и впервые поднялся на Мавзолей, чтобы произнести прощальное слово. Он говорил о том, что «светлый образ Федора Давыдовича Кулакова, славного сына Коммунистической партии, навсегда останется в наших сердцах как пример беззаветной верности и героического служения партии, нашей Советской Родине».
Похоронили Кулакова 19 июля у Кремлевской стены. Руководил церемонией член политбюро Андрей Павлович Кириленко. В отсутствие Брежнева и Суслова он остался в Москве «на хозяйстве». Смерть Кулакова открыла цепь случайностей, которая вскоре приведет Горбачева к власти в стране.