Коктейль для «Пациента А»

Он единственный являет собой нечто необъяснимое, тайну и миф нашего народа.

Йозеф Геббельс[50]

Диктатор всегда страшился вторжения в свою частную жизнь и отказывал врачам в проведении тщательного лечения его недугов после установления их причин. Он не мог доверять специалисту, которому было известно о нем больше, чем ему самому. Добрый старый домашний врач Морелль, излучавший благодушие, напротив, с самого начала внушал ему чувство уверенности. Морелль не имел намерения отыскивать внутри организма Гитлера скрытые причины его проблем со здоровьем. Для него достаточно было инъекций, которые заменяли курс серьезного лечения. Когда Гитлеру требовалось исполнять свои обязанности как главе государства, вставала необходимость мгновенно устранить болезненные симптомы его недугов, и Морелль без всяких колебаний вводил ему, как какой-нибудь актрисе из Метрополь-театра, 20-процентный раствор глюкозы Мерка или витамины. Таким образом, новый подход Морелля, заключавшийся в мгновенном устранении симптомов, нашел одобрение не только у представителей берлинской богемы, но и у «Пациента А».

Гитлера привлекала быстрота, с которой наступало улучшение самочувствия – практически в тот самый момент, когда игла входила в его вену. Аргумент личного врача звучал вполне убедительно: у фюрера, решающего множество самых разных задач, расход энергии настолько велик, что он не может ждать, пока вещество проглоченной таблетки из (и без того перегруженного) пищеварительного тракта поступит в кровь. Гитлер признавался: «Сегодня Морелль опять хочет ввести мне большую дозу йода, а также известь, лекарства для сердца и печени и витамины. Вводить лекарства с помощью шприца он научился в тропиках»[51].

Поскольку чрезвычайно занятый правитель постоянно опасался, что у него из-за проблем со здоровьем снизится работоспособность и он не сможет заниматься всем тем, чем должен (а заменить его некому), то начиная с 1937 года нетрадиционные методы лечения быстро приобретали все большее значение. Очень скоро несколько инъекций в день перестали быть редкостью. Гитлер быстро привык к уколам и постоянному поступлению в кровь таинственных, якобы чудодейственных веществ. После каждого укола сразу же наступало улучшение самочувствия. Тонкая игла из высокосортной стали, проникавшая ему под кожу, обеспечивала «моментальное выздоровление», и это его вполне устраивало. При таком состоянии здоровья ему требовался время от времени прилив энергии и физических сил. Нужно было постоянно устранять препятствия невротического и психического характера.

Очень скоро новый личный врач уже не мог отойти от своего пациента ни на шаг. Опасения Ханни Морелль оправдались: ее супруг оставил свою берлинскую практику и его клиентов быстро прибрали к рукам конкуренты с Курфюрстендамм. Впоследствии Морелль – отчасти с гордостью, отчасти с безысходностью – утверждал, что с 1936 года он был единственным человеком, который видел Гитлера каждый день или по крайней мере через день.

Перед каждым важным выступлением рейхсканцлер разрешал сделать ему «энергетический укол», дабы все прошло на должном уровне. Во избежание упадка сил, который мог наступить во время выступления, ему дополнительно делали внутривенную инъекцию витаминов. Чтобы как можно выше поднимать руку в нацистском приветствии, Гитлер делал упражнения с эспандером, а также получал глюкозу и витамины. Внутривенная инъекция глюкозы обеспечивала спустя двадцать секунд приток энергии в мозг, а комбинация витаминов позволяла Гитлеру принимать военные парады или присутствовать на манифестациях одетым даже в самые холодные дни в униформу СА из тонкой ткани, не показывая признаков физической слабости. Так, например, когда в 1938 году перед выступлением в Инсбруке он неожиданно охрип, Морелль быстро устранил эту помеху с помощью инъекции.

Состояние желудочно-кишечного тракта фюрера тоже заметно улучшилось. Получил Морелль и обещанный особняк – на берлинском острове Шваненвердер на реке Хафель, по соседству с домом имперского министра пропаганды Геббельса. Впрочем, эта вилла не являлась подарком в полном смысле слова: огороженную кованой чугунной оградой недвижимость по адресу Инзельштрассе, 24–26[52], Морелль должен был выкупить за 338 000 рейхсмарок. Однако он одновременно получил от Гитлера беспроцентную ссуду в сумме 200 000 рейхсмарок, которые впоследствии были зачтены ему в качестве гонорара за лечение. Новый дом принес доктору, отныне вошедшему в высшие круги германского общества, не только преимущества: ему пришлось нанять целый штат прислуги и садовника. Его доходы многократно возросли – правда, он отнюдь не сидел без дела. Обратного пути для него больше не было. Он наслаждался своей новой жизнью и невероятной близостью к верховной власти.

Гитлер также привык к тучному доктору и постоянно резко отметал любую критику в его адрес со стороны своего окружения, где всегда царила жесткая конкуренция. Многие приближенные фюрера находили Морелля малоприятным и слишком неаккуратным человеком, но рейхсканцлер возражал им: он здесь не для того, чтобы его нюхать, а для того, чтобы лечить меня. В 1938 году, дабы придать бывшему модному врачу, занимавшему теперь столь важную должность, больше солидности, он произвел его в профессоры – без защиты диссертации.