118. 2 ноября 1932 г.

Париж – Берлин

Наташа с Иваном приезжает в пятницу, а я переезжаю к Раушам. Туда мне и пиши. Утро, лежу в постели, пью кофе, принесенное швейцарихой. Вчера я сказал Фонду, что был у Кянджунцевых. Он сказал, что Бунин в большой дружбе с ними. Ни Саба, ни мать ничуть не изменились, вот сестры бы я не узнал. Красивые глаза, но очень собой дурна. И они были так нежны, так милы, все до последней строки знают, что я писал, и тебя помнят. У меня было такое чувство, что я только что на днях был у них на Литейной. На стене портрет старшего брата, умершего. Саба пошел к себе, порылся и вернулся с длинными стихами, которые я ему послал в Кисловодск из Петербурга 25 октября семнадцатого года, то есть в первый день советской эпохи. Непременно перепишу их для тебя. Массу знают обо мне, даже историю со Спиреско. Кто-то им говорил: «У него (то есть у меня) плечи – во, бицепсы – во», так что они думали, что войдет великан. Я у них завтракаю в субботу. Вот какая приятная встреча.

Оттуда я покатил к Берберовой. Она очень симпатичная, но такая густо-литературная и одевается ужасно. У нее познакомился с Фельзеном, говорили исключительно о литературе, меня скоро от этого начало тошнить. Таких разговоров я с гимназических лет не вел. «А это вы знаете? А этого любите? А этого читали?» Одним словом, ужасно.