179. 4 марта 1937 г.

Париж, авеню де Версаль, 130 —

Берлин, Несторштрассе, 22

Любовь моя, душенька моя дорогая, я говорил с Люсей, и с другим Ильей, и еще кой с кем – и все говорят, что везти мебель совершенно бессмысленно – тем более что ведь обоснуемся мы в Лондоне. Был я у Маклакова насчет carte d’identit?. Я получу ее без труда, но это продлится минимум месяц, с сегодняшнего дня. Ты ж, моя душка, немедленно подай прошение о визе во франц. консульство со ссылкой на Маклакова, 57, rue de l’Abb? Gruelt, и на Monsieur Eidel, Consul de France, Minist?re des affaires ?trang?res, и с указанием, что твой муж здесь. Возьми на месяц или на два, это не имеет значения, так как к этому времени карта уже будет. Рассчитывать на то, что она будет к 25 марта, рискованно. – Voil?.

Я, конечно, останусь здесь до твоего приезда. 1) для Ильи и В. М. это не стеснительно нисколько, 2) мне обещан аванс в 1000 фр., если засяду за пьесу, а писать здесь мне очень удобно, и есть чудная идея – в месяц напишу. И пьеса будет годиться не только для русского театра, но и для Корт., и для французов (через Gabr. Marc., который сейчас блестяще вышел в драматурги), 3) вчера начал переводить для «Candide» мою «Музыку», – и выходит очень удачно и увлекательно; завтра кончу и сдам.

Мой «Vrai и V-semblable» уже вышел в «N.R.F.» и пользуется успехом. Написал опять к Галлимару, так как он до сих пор мне не ответил об «Отчаянии». Передал сто страниц Л. по-английски. Получил от Корт, договор, им подписанный.

Кажется, место на юге для нас найдено. В мое отсутствие сегодня звонила Шлезингер, что все устроено и что полный пансион – мы двое и мальчик – будет нам стоить сорок фр. (? а погодя найдем домик)[125]. Сегодня вечером все подробно узнаю. Еще имею в виду пансион вдовы Саши Черного в Лаванду. Я хочу, чтобы ты ехала спальным сюда и, проведя день здесь, вечером спальным же на юг. Может быть, я поеду туда на день-два раньше, и тогда, пожалуй, есть смысл прямо ехать через Страсбург. Люся очень советует, чтобы и Анюта поехала на юг на весну и лето, скажи ей это. (Через час еду знакомиться с Валери, а моя лекция в «Feu(x) crois?s» – о «женщинах-писательниц(ах)» или о «выставках» – еще не решил, – назначена на май, – специально сюда приеду – это в смысле генерала Франко будет во всяком случае очень удачно, с гарантией. О лондонской поездке в середине апреля [я уже сговорился на почтовом аэроплане за три фунта туда и обратно] думаю так: два или три выступления там мне обещаны – и надеюсь, более жирные, чем только-чтойные). Отсюда вчера написал в Англию семь писем. В течение этого месяца будет, вероятно, чтение у Тесленко. Должен еще узнать насчет «Обиды» у Paulhan. Он мне обещал.

Мне кажется, что все, что я тебе писал и пишу, очень утешительно, моя радость. Ради Бога, не забудь расправилки, булавки и ящики (один с драгоценными, другие, два, пустые). Их нужно везти в чемодане с собой. Сейчас ехать в Брюссель было бы нелепо, неудобно и очень дорого, – тут ты дала маху, моя любовь. Здесь мне идеально уютно, после ужасной лондонской кутерьмы. Кажется, мне удастся устроить бесплатно озарение грека. Книжку маме послал (а фотики – ты послала?), так что всего набрано из моей «энциклопедии» девятьсот чешских страниц. Не совсем понимаю, что ты пишешь о Праге? А узнать о визе французской надобно в Берлине, т. е. из Берлина могут, скажем, дать распоряжение туда выдать, если отсюда будет разрешение. Напиши – меня это тревожит ужасно – мысль о маме. Вообще же, я помалкиваю. Сегодня составил с Ильей новое письмо к П. Н.: прошу немного больше. Если согласится, сразу дам отрывок (замаскированный) о треугольнике, вписанн(ом) в круг. I adore you. I adore the little one. Через 25 дней жду тебя. Хорошо бы раньше! 20 марта, скажем!

Альтаграции пишу.