234. 10 апреля 1939 г.

Лондон – Париж, рю ле Мору а, 31,

отель «Роял Версаль»

10 – IV, понед.

10 ч.

Любовь моя и счастье (еще одна карточка – кажется, последняя – найдена в смокинге, – который я вчера в первый раз надел, – можно было и не надевать). Сейчас за мной зайдут, чтобы ехать играть в теннис, с М. Сумароковым, легендарную шуйцу которого я вчера в клубе с благоговеньем ощупывал. Подумать – играл с бессмертными Wilding’ом, McLaughlin’ом, Gobert’ом, не говоря о всех современниках. Страшно симпатичный, всего 44 года, секретарь англо-русского клуба. После игры повезут меня к Чернавиной, где завтракаю, а оттуда к 5-ти к Глебу, где, вероятно, проведу весь вечер.

Вчера был очень удачный пасхальный завтрак здесь. Как-то я очень хорошо сошелся с милейшим гр. Шуваловым (приведшим своего мальчика – черноглазенького и ладного, – ему ровно столько, сколько нашему!). Шувалов (служащий в «Paramount», декоратором) обещал мне хорошего театрального агента, у которого оставлю пьесу, если у Родзянки ничего не выйдет. Люблю тебя. Был и священник в ультрамариновой рясе, была и Тыркова (злющая, усатая), с которой вплотную поговорил о возможностях субсидий и т. д. Буду у нее в среду. Днем посетил Mrs Whale, которая уже поговорила обо мне с Lady McDougall, которой, условлено, что напишу сегодня, чтобы с ней встретиться. Это архибогатая дама. Вернулся, застал нескончаемое чаепитие у Саблиных, а в 7 заехал за мной и за Над. Ив. Лурье, и поехали в клуб. Это очаровательный особняк, с 4 теннисн. площадками и русским барманом типа капдантибского повара. Было очень много народу, несколько речей, чарочка и т. д. Были сказаны стихи: «Всех Михайло Сумароков бил на теннисных плацах, а теперь всех бьет Набоков в прозе, драме и стихах». С ужасом я увидел радостно идущего на меня… Нефа, такой взявшего тон, что все должны были невольно подумать, что мы старые берлинские друзья. Между тем он первый раз пришел в клуб (значит, специально на меня) – я же со своей стороны был сначала уверен, что он тут завсегдатай, если не член правления, т. е. было очень ловко сделано. Когда после обеда мы поехали (Н. И. и я) чай пить к Лурье и я ему сказал, какова «атмосфера» Нефа, он был необыкновенно потрясен и поклялся выяснить, как он, собственно, попал в клуб, т. е. кто его привел и кто его знает. Люблю тебя, моя нежность. Только что получил открытку от Регины, что ввиду «настроения у людей» вечер в Брюсселе не может состояться. Не пробыть ли мне еще здесь, до 18-го, скажем?

Еще тысяча дел, которые нужно довести до конца. Ну вот, мое счастье. Надо ехать. I adore you.

В.

ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, МОЙ МИТЕНЬКА,

НАПИШИ МНЕ.