175. 22 февраля 1937 г.

Лондон, Кенсингтон-Парк-роуд, 52 —

Берлин, Несторштрассе, 22

Любовь моя, счастье мое,

сегодня мне уже лучше, температура колеблется около 36,6-37, очень удобно лежу в постели. Милейший Савелий Исак, появился с завтраком, фруктами, термометром и предложением переселиться к ним, но от последнего я отказался. Пришлось сегодня отставить несколько дел; думаю, что завтра уже выйду. А вчера вечером было ужасно: полный хины, виски, портвейна, с высокой температурой и хриплым голосом, в холодном зале, я читал через силу («Фиальту» и «Оповещение»), а успех был очень большой (но народу было немного, человек сто). Превосходно – умно, образно и отчетливо – с полчаса говорил обо мне Глеб. Ночью я «метался в жару».

Будберг мне сегодня телефонировала, что ^е1к зовет меня на завтрак. Кстати: подумавши, я похерил одну фразу о нем в моей штуке, которую все не знаю, как назвать: я целый день занимался переводом исправлений на мой экземпляр, только что кончил; сейчас половина десятого вечера, страшная воскресная тишина – но вдруг кто-то свистнул и, продолжая свистать, вскочил, судя по тени звука, на велосипед, вильнувший у меня в слухе, – и этот свист и слуховое мелькание (все это мгновенно) сразу, по прустовской формуле, воскресили Англию моей юности, полностью!

Если завтра от Long’a не будет приглашения, позвоню туда. В двенадцать условился быть у Саблина. Байкалов непрезентабельный и, по-видимому, глуповатый. Он должен был позвонить ко мне сегодня насчет результата, но что-то не звонит. На вечере виделся с Татьяна Васильевной, Mrs Haskell (съуженной Алдановой), Флорой Соломон (бывшей подругой Керенского) и еще многими другими малоинтересными людьми (как, напр., неизбежный Вольф).

Молодой Цетлин a d?couch?, так что я совсем тут один. В кладовой всякие неожиданные припасы; совершаю туда набеги.

С Гринбергом толковал сегодня о здешних возможностях. Он участлив и тонок. На днях он на автомобиле повезет меня в Кэмбридж, там поговорим с его и моими бывшими профессорами.

Я люблю тебя, душенька моя. Эта бумага, ее формат, хорошо собирает мысли и направляет слог. Если я скоро не засяду за вторую главу «Дара», то лопну. Что делает мой маленький? Я иногда вижу его во сне, но он совсем непохожий. Почему Анюта не ответила на письмо? I am longing for you, как только вернусь в Париж, пошлю тебе визу и, пожалуй, билет на Nord-Express, ne t’en d?plaise. Написал отсюда Ильюше, Рудневу, Цетлиной. Меня почему-то плохо понимают на почтамте. Очень забавны быстро поднимающиеся и так же быстро (как железный водопад) спускающиеся лестницы на подземных вокзалах.

Ну вот, моя душенька, сейчас померю и – спать. Тридцать шесть и девять.

Пиши мне, моя любовь дорогая.