Тридцать седьмая глава

На закате мы заселяемся в гостиницу «Тонмён», здание которой являет собой образец причудливого архитектурного шедевра. Сооружение чудесным образом выглядит одновременно и безнадежно устаревшим, и похожим на прототип чего-то из будущего. Или можно сказать так: это проект, выполненный какой-то молодежной, даже студенческой архитектурной студией, которому в любой другой стране не дали бы зеленый свет. Сооружение в форме бриллианта стоит прямо на берегу, в месте, где шаткий мостик дает начало пирсу Чандок. Внутри гостиницу недавно перекрасили в темно-синие цвета – во время моего первого ее посещения в 2012 году преобладали зеленоватые оттенки цвета морской волны. Направо от входа в основное девятиэтажное здание отеля выступом расположилось еще одно, уже двухэтажное, похожее на пристройку здание в стиле модерн – как будто кто-то задним числом решил, что оно будет тут уместно. Оно заканчивается у начала пирса элегантной, извивающейся змеей лестницей, по которой с уровня земли можно подняться на балкон, тянущийся вдоль торца здания. С него открываются потрясающие виды на море.

Мы входим в темное фойе. За пределами столицы электричество используют особенно экономно, даже в тех зданиях, которые предназначены для иностранных туристов. Я бросаю косые взгляды, чтобы рассмотреть детали аляповатых скульптур фантастических морских созданий, которые приветствуют нас при входе: огромные пластиковые омары и морские ежи в окружении комнатных растений в горшках, картину завершают многочисленные композиции разнообразных ракушек на фоне синего скалистого пейзажа. Круглое внутреннее пространство, простирающееся вверх до самого последнего этажа, позволяет, задрав голову, увидеть потолок, с которого свисает массивная люстра с длинными щупальцеобразными лентами, увешанными фальшивыми бриллиантами.

Из своего номера я могу наблюдать ежедневное представление – заход солнца, которое скрывается за горами, вырастающими, кажется, прямо из Восточного моря. Получилось так, что я заселился в самый «правильный» момент. Я сижу на одном из низких стульев, расставленных как раз прямо у окна, и становлюсь зрителем этого природного действа, жадно впитываю в себя каждую его секунду, пока горы не поглощают полностью золотой шар, а расцвеченное небо не сменяется ночным.

Вдоль всего пирса местные жители взбираются по наваленным здоровенным камням в поисках моллюсков и других вкусных даров моря. Пирс заканчивается небольшим островком, где установлен маяк, с высоты которого должна открываться одна из самых впечатляющих панорам Вонсана. Я вспоминаю попытку пробраться туда в одну из моих предыдущих поездок: как пришлось перешагивать через тела двух в стельку пьяных людей, которые спали на ступенях маяка. Я попытался войти внутрь, но дверь была заперта. Пришлось разворачиваться. Тогда я побрел к стихийному рыбному рынку, который устроили предприимчивые местные жители. Там какая-то женщина с ведром и парой ножей организовала импровизированный ресторанчик. За какую-то смешную сумму, равную нескольким центам, я с удовольствием отведал на завтрак сашими, которые были тут же при мне приготовлены из свежевыловленной рыбы.

Гостиничные коридоры постоянно погружены во мрак, что серьезно затрудняет передвижение, особенно ночью. По пути в ресторан я решил подняться до восьмого этажа – может быть, я наткнусь на Марка или Саймона. Они говорили мне в Пхеньяне, что арендуют здесь целый этаж под нужды своей северокорейской штаб-квартиры. И действительно, я заметил группу китайских бизнесменов, которые болтались по коридорам и курили. Но внешне они не были похожи на таких любителей заложить за воротник, как наши знакомые из отеля «Сосан». Я подумал, что стоит спросить: не здесь ли сейчас Марк или Саймон. Но инстинктивно понял, что лучше от этого воздержаться.

Товарищ Ким зарезервировал для нашей группы небольшой приватный зал. Там, на большом экране, вместо стандартного концерта группы «Моранбон» или вечерних новостей – мультфильм «Кунг-фу панда». С первой секунды, как только мы вошли в этот зал, глаза всех наших корейцев прилипли к экрану. Они восхищены каждой деталью фильма: изощренными анимационными приемами, изобретательностью, с которой действующие герои наделены сверхъестественными акробатическими способностями, напряжением и юмором развивающегося сюжета, запоминающейся музыкой. Я думаю, что так же зачарованно иностранцы наблюдают за «Массовыми играми».

Официантка накрывает богатый стол. Тут и нэнмён, и жареная курица, и омлет на чугунной сковородке, и капуста кимчхи, и пульгоги, и оладьи из маша, и картофельный салат, и рис. Вдобавок предлагаются несколько блюд западной кухни – спагетти, картофель фри. Еще на столе крабы и моллюски, которые выловил Хва, а также другие свежие дары Восточного моря: минтай и сельдь, макрель и треска – под шубой из зелени и специй.

Всё это сдабривается огромным количеством выпивки, закупленной в том пхеньянском универмаге и разлитой сейчас по небольшим рюмкам. Мы наливаем напитки друг другу, следуя корейскому обычаю никогда за столом ничего не брать самим. Трапеза в самом разгаре, веселая болтовня иногда прерывается зачарованными взглядами на экран и комментариями по поводу фильма, от которых корейцы не могут удержаться. Мин с гордостью демонстрирует, что знакома с этой лентой, выдавая реплики героев за секунду до того, как они их произнесут. Наконец, после еды зажигаются сигареты, я отдаю себя во власть легкому хмельному туману в моей голове, дружески болтая со всеми в весьма расслабленном состоянии – после того, как почти месяц я постоянно был в компании всех этих людей. Я понижаю свою бдительность до минимально разумного уровня – то есть до следующего перед полной беспечностью.

Не вставая, Ким начинает свою речь.

«Множество иностранцев, посещающих нашу страну, не понимают ее, – говорит он. – Мне кажется, что причины этого достаточно ясны. Это всё потому, что мы – социалистическая страна. У нас всё происходит иначе, чем в других странах. И мы это знаем. Но вот вы, джентльмены… – он поворачивается к нам троим, – вы не такие, как все. Вы не обычные туристы. И мне кажется, все мы в КГТК[59] осознаём это. Самое главное, что меня лично интересует в таких проектах, это их нацеленность на интеллектуалов. Я не хочу общаться с ОБЫЧНЫМИ людьми».

Для товарища Кима это было не первое и не случайное упоминание ОБЫЧНЫХ людей. Я начинаю понимать, что это значит, что он имеет в виду. Тот молодой человек на пляже в Нампхо, который хотел попрактиковаться в английском и сказал, что он просто ОБЫЧНЫЙ рабочий. Мин, предупреждавшая нас о том, чтобы мы никогда не уходили прогуляться при ОБЫЧНОМ гиде. В этом содержится скрытая отсылка к классовой системе, которой, как говорят, вообще не существует. Принадлежность к элите или негласный статус тончжу – вот что, по-видимому, превращает ОБЫЧНОГО человека в ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОГО.

«Вы достаточно хорошо понимаете нашу страну, – продолжает Ким, – то, как у нас тут всё устроено. Именно поэтому, Алек, твоя “Tongil Tours” так отличается от других турфирм. Я хочу еще раз сказать, что КГТК всегда будет рада приветствовать тебя в нашей стране. И будет стремиться удовлетворить интересы и любопытство таких интеллектуалов, как ты».

Мы поднимаем рюмки и произносим слова благодарности и признательности товарищу Киму. Последняя благодарность относится к фильму «Кунг-фу панда», на фоне которого происходит обмен любезностями.

«Конечно, – добавляет товарищ Ким, – один из важнейших вопросов – это безопасность. Особенно для американцев».

Он поворачивается ко мне.

«И я, и Алек – мы с очень большим вниманием отнеслись к этому. Я всё обговорил со своим человеком в Министерстве иностранных дел, – шепчет он. – Когда ты путешествуешь с нами, Трэвис, ты можешь ни о чем не волноваться».

Он подмигивает. Я улыбаюсь в ответ, не зная, что сказать.

По пути к лифту Ро хватает меня за руку, на его лице широкая и искренняя улыбка. «Товарищ, – начинает он, – пожалуйста, пообещай мне одну вещь».

«Да?»

«Пообещай, что ты всегда будешь добром вспоминать о нашей… – я чувствую, что непроизвольно закатываю глаза, ожидая очередной напыщенный националистический пассаж, которые обычно так и рвутся у северокорейцев наружу, когда они наберутся достаточно, – …компании».

ЧТОООО? Он и правда сказал «о нашей компании»? Не о «нашей стране»? Ну тогда всё в порядке. В изумлении я сделал небольшой шаг назад, улыбнулся и крепко пожал ему руку.

«Не беспокойся, – говорю я. – Для КГТК всегда останется место в моем сердце».