Двадцать шестая глава

Развлечения для масс – создаются самими массами.

Коллективное выражение эмоций всегда было канонической формой народных развлечений в КНДР. До 2013 года самым грандиозным ежегодным событием, привлекавшим в страну наибольшее число иностранных туристов, был фестиваль «Ариран», который известен под названием «Массовые игры». Вообще-то «Ариран» – это народное сказание, используемое в качестве аллегории разделения Кореи[51]. В нем говорится о юной паре, которую разлучил злой коварный помещик. Эта история легла в основу популярной песни, которая получила распространение и в южной части полуострова, но на Севере она сейчас играет роль неофициального национального гимна.

В фестивале обычно участвовало более ста тысяч человек – акробаты, спортсмены, певцы, танцоры, музыканты, знаменосцы. О боже, кого там только не было! На фестивале показывали сверхмонументальное полуторачасовое шоу, посвященное революционной истории страны, – ничего даже близко стоящего по грандиозности нет нигде в мире. Точнее, мероприятие подобного масштаба невозможно организовать в любой другой стране. (Как говорят, один перевозбужденный турист воскликнул: «Такое невозможно в капиталистическом мире. Мы просто не настолько организованы».) Я был на одном из последних фестивалей в 2012 году, во время своей второй поездки в КНДР. Тогда говорили, что в будущем планируют организовывать спектакли иного типа, но всё это еще только в планах. «Массовые игры» пока остаются реликтом эры Ким Чен Ира.

Фестиваль «Ариран», придуманный Ким Чен Ином в 1972 году как продолжение празднеств по случаю дня рождения его отца, стал «новым словом». Это, однако, является очередным сомнительным утверждением пропаганды, так как массовые акробатические шоу очень часто организовывались в СССР, а еще ранее – были частью демонстраций различных националистических сил в Европе XIX века. Отложив оригинальность в сторону, Ким вместе с приближенными киношниками максимально повысил зрелищность действа, превратив его в еще одно произведение искусства – наряду с монументальными сооружениями, определяющими облик современного Пхеньяна.

То, что происходило вне стадиона «Рынрадо»[52] в тот вечер, было очень похоже на приготовления к любому массовому мероприятию в КНДР. В те моменты, когда не нужно было что-то делать в соответствии со сценарием, люди просто толпились повсюду или сидели на корточках в ожидании команды. Семьи собирались у фонтана, подсвеченного вращающейся иллюминацией всех цветов радуги. Несколько военных полков стояли строем в ожидании команды, по которой они должны промаршировать внутрь стадиона и занять свои места на трибунах в секторах, предназначенных только для корейцев. Помимо солдат, самой многочисленной группой на этой площади были пионеры в красных галстуках, которые толпились повсюду. Они больше других улыбались и махали иностранным туристам, которых, можно сказать, изолировали от всего происходящего, они стояли на парковке около своих автобусов, пока гиды пересчитывали всех по головам и раздавали входные билеты. Еще одной группой людей были одетые в соответствующие костюмы основные участники представления, организованно промаршировавшие к задней части стадиона.

Мы поняли, что увидим что-то грандиозное, когда вошли на стадион и заняли свои места. Тысячи людей с флажками – очевидно, они были кем-то вроде ведущих мероприятия – стояли в строгом порядке на поле стадиона. За ними – еще несколько тысяч юных девушек в гимнастической форме. Двадцать тысяч школьников с идеальной синхронностью переворачивали туда-сюда цветные щиты, образуя самый большой в мире LCD-экран. Непонятно, каким образом был дан сигнал к началу. Дети закричали что-то типа «хей!», люди с флажками шагнули вперед, а затем повернулись назад, в то время как тысячи молодых женщин в чосонотах бросились вперед. Освещение стало менее ярким одновременно с усилением громкости праздничной музыки и возбуждения толпы.

Повествование началось с 1905 года – относительно идиллических времен в истории нации, которые всего лишь через пять лет будут омрачены японской оккупацией. Однако вместо привычной критики японских империалистов (чего хватает с избытком в литературе и кинематографе КНДР) в данном случае упор был сделан на свойственную корейцам доброту и чистоту. В исполнении какой-то певицы прозвучала песня «Ариран», а на живом «экране» появились горные пейзажи. Затем тысячи женщин, стоящих шеренгами на поле стадиона, исполнили традиционный танец. Внезапно на экране появилось красное зарево восхода солнца, которое символизировало рождение Ким Ир Сена. Аудитория разразилась аплодисментами. Это начало истории нации.

Два пистолета, согласно официальной версии истории, унаследованных Вечным Президентом после смерти Ким Хёнчжика в 1926 году, проплыли по экрану, в то время как танцоры, одетые в военную форму, маршировали по полю с синхронностью заводной игрушки. По официальной версии, эти пистолеты патриарх семьи использовал, сражаясь против японцев. В свое время Ким Чен Ир унаследует их от отца, вероятно, так же как и Ким Чен Ын, что символизирует легальность наследования власти.

А затем появились дети, которые до этого стояли за огромным экраном на противоположной стороне стадиона. Под аккомпанемент инструментальной музыки тысячи детей побежали по полю стадиона, встали в идеальные ровные линии и начали делать свои милые, идеально синхронные движениям. Зрители визжали от восхищения. «Дети – короли нашей нации», – любил повторять Ким Ир Сен. Но посмотрите на них – улыбающихся и просто совершенных. Почему они такие идеальные? Ответ прост: в КНДР детей воспитывают не родители, а государство.

Большинство иностранных туристов – зрителей фестиваля «Ариран» – просто не в состоянии понять символизм каждого действия. Но и так всё замечательно. Что невозможно пропустить в этой феерии – это динамичное слияние зрителей и исполнителей: конечно, целевая аудитория этого действа – сами корейцы, большая часть которых одновременно является и действующими лицами. На протяжении всего ритуала любое разделение на «нас» и «их», участников и зрителей, исчезает, растворяется в коллективном опыте всеобщего ликования.

* * *

Никто до конца не понимает, почему «Массовые игры» прекратили организовывать. Кое-кто предполагает, что новая власть осознала, насколько непопулярны они среди участников, особенно среди родителей тех тысяч детей, которые должны были держать этот огромный «экран». Репетиции мероприятия проходили в течение почти целого года и были весьма изнурительны. Детей «выдергивали» из школы на протяжении нескольких месяцев, чтобы они натренировались переворачивать щиты экрана идеально синхронно. Говорят, что детям даже нельзя было пользоваться туалетом во время многочасовых репетиций: каждый должен действовать в соответствии с субординацией, а его мочевой пузырь – в соответствии с коллективной волей.