Двенадцатая глава

В Корейском музее изобразительных искусств представлена крупнейшая в КНДР коллекция живописи и графики и несколько скульптурных работ. Как только мы подошли ко входу в здание галереи, меня сразу узнала госпожа Квак Сонъа, которая ожидала нас снаружи в своем обычном розовом чосоноте[27] – традиционном корейском платье в пол, которое выглядит так, будто сшито из яркой шелковой занавески. В культуре, подчеркивающей добродетель скромности, популярна такая одежда, полностью скрывающая изгибы и формы тела того, кто ее носит.

Я уже встречался с госпожой Квак во время предыдущих посещений галереи. Она – главный экскурсовод, специалист по истории искусства. Когда я спросил о ее научных работах, она ответила, что одним из ее важных вкладов в соответствующую область была опубликованная в национальном журнале по истории искусств статья, обосновывавшая необходимость наличия гидов в музеях живописи. В чем заключались ее тезисы? «Экскурсовод должен обеспечить правильное, соответствующее официальной идеологии понимание каждой картины, в противном случае людьми овладеют заблуждения».

Наряду с постоянной экспозицией, предметы которой периодически меняются, в Корейском музее изобразительных искусств проходят и временные выставки. В момент нашего посещения в галерее были представлены две временные выставки новых произведений самых известных и уважаемых художников страны. Первая из них располагалась в главном коридоре у входа, представляя взору посетителей семь огромных полотен, написанных в мастерской Творческого объединения Мансудэ и посвященных событиям последнего, VII съезда Трудовой партии Кореи. Несмотря на то что устав партии предполагает проведение съезда каждые семь лет, предыдущий проходил в 1980 году. На нем Ким Ир Сен официально провозгласил Ким Чен Ира своим наследником. В этом году на съезде[28] Ким Чен Ын был избран председателем Трудовой партии Кореи, что никого не удивило. Хотя с момента проведения съезда прошло уже два месяца, до сих пор чувствовалось торжественное настроение, вызванное этим эпохальным событием.

«Все картины, представленные на этой выставке, были одобрены лично маршалом Ким Чен Ыном», – говорит госпожа Квак. Четыре из них – это зимние пейзажи горы Пэктусан. Так как большинство современных художников слишком молоды, чтобы знать не понаслышке о суровом климате и тех трудностях, которые преодолел Ким Ир Сен во время своей борьбы с японскими захватчиками, группу живописцев направили в поездку по этим местам в самый разгар зимы. Предполагалось, что такой опыт, который больше похож на наказание, должен вдохновить художников на создание шедевров. Каждому из них можно было выбрать собственную перспективу и угол зрения. Один, по-видимому, в надежде избежать стандартных клише, которые видны на любой картине, изображающей столь безжалостно эксплуатируемый природный пейзаж, решил нарисовать окружающий священную гору лес, в котором скрывались Ким Ир Сен и его товарищи. На противоположной стене – три другие картины. Тем, кто знаком с канонами социалистического реализма в живописи, они не должны показаться чем-то из ряда вон выходящим: счастливые рабочие, занятые тяжелым трудом на фабриках, празднование перевыполнения производственных планов – в общем, раздутые коммунистические банальности.

Далее, в коридоре, ведущем к основной экспозиции, представлена вторая временная экспозиция, состоящая из полотен, отобранных на ежегодной общенациональной выставке. Из более чем тысячи работ, представленных на этой выставке, была выбрана дюжина – оставшиеся отправились в запасники постоянной коллекции музея. Среди особо выдающихся картин этого года была «Девочка-мать» – работа 2016 года Ли Юнына, выполненная в стиле напыщенного мультяшного реализма. Молодая женщина лет двадцати изображена в традиционной университетской форме в поле, окруженная смеющимися детьми в красных пионерских галстуках. Эту девушку можно узнать сразу – Чан Чонхва, одна из новейших «звезд» северокорейской пропаганды. Национальная героиня, студентка университета, недавно она была названа «Девочка-мать» самим Маршалом за ее бескорыстную работу по воспитанию детей-сирот, несмотря на то что она сама по сути является ребенком.

Основная коллекция расположена в хронологическом порядке, начиная с репродукций могильных фресок государства Когурё. Репродукции закрыты стеклом и выглядят очень мрачными, запыленными и выцветшими. Большинство из них было сделано во время Корейской войны второпях, для того чтобы задокументировать то, что могло погибнуть из-за американских ковровых бомбардировок. Одними из основных экспонатов являются изображения стен королевских курганов, обнаруженные в результате раскопок рядом с находящимся на западном побережье городом Нампхо – местом, занесенным в список объектов всемирного культурного наследия ЮНЕСКО.

Традиционная корейская живопись – это рисунки тушью по шелку или рисовой бумаге[29]. В XX веке эти классические художественные техники превратились в одну из уникальных форм изобразительного искусства, характерной только для Северной Кореи, – чосонхва. «Хва» означает «живопись», «Чосон» – это, конечно, страна утренней свежести, официальное название Северной Кореи – и то, как северокорейцы именуют ВСЮ Корею, при том что Южная Корея («Хангук», как ее называют сами южные корейцы) называется «южным Чосоном». В первые годы существования КНДР Ким Ир Сен поощрял северокорейских художников и писателей изучать работы советских и китайских коллег, выполненные в стиле социалистического реализма, для того чтобы из них черпать вдохновение для своих собственных «шедевров». Но к 1960-м годам, с наступлением «эры Чхоллима», Ким Ир Сеном овладела идея отделения своей страны от сферы советского и китайского влияния – через проведение закулисных чисток и продвижение корейского ультранационализма. Этим веяниям должно было следовать и искусство, которое было главным средством официальной пропаганды в КНДР.

В 1961 году на IV съезде партии были выдвинуты строгие требования к тому, как должно развиваться искусство. На съезде подверглись критике свобода творчества и индивидуальный стиль, поскольку они почитаются на буржуазном Западе. Были выработаны инструкции по созданию ПРАВИЛЬНЫХ формы и содержания произведений искусства – еще раз: корейская голова, социалистическое туловище. Первым художником, который подхватил эти веяния и воплотил в своих картинах, был Ким Ёнчжун, который удостоился звания создателя чосонхва в 1967 году. Придерживаясь новой эстетической доктрины, стиль чосонхва предполагал использование традиционных техник и материалов – туши и рисовой бумаги, но предметом произведений искусства должна была стать современность, отражение новых идеалов социалистической Северной Кореи. Одним словом, несмотря на пропагандистские утверждения, что этот стиль был исключительно корейским изобретением, происхождение чосонхва обусловлено специфической ситуацией постколониального состояния страны. Чосонхва представляет собой смесь традиционной японской живописи нихонга, доминировавшей в годы оккупации, и советского социалистического реализма.[30] Процесс формирования нового стиля очень похож на развитие политической системы Северной Кореи, которая является необычным комбинированием элементов существовавшего в прошлом японского империализма с его культом императора и черт Советского Союза сталинской эпохи. Чосонхва, как по мановению волшебной палочки, сформировала своеобразные эстетические основы всех форм северокорейского изобразительного искусства, которые придут позднее.

* * *

Невозможно представить, что искусство могло бы не быть частью монолитной идеологической системы, выстроенной Ким Ир Сеном за годы после чисток. Но особенно важную пропагандистскую роль искусство стало играть уже в процессе восхождения сына Вождя, Ким Чен Ира, который и придал искусству такое значение.

К концу 1960-х годов Ким Ир Сен оказался перед лицом очередной волны раздоров в высших эшелонах власти, которые достигли пика в 1967 году и привели к «разоблачению» так называемой фракции Капсан во главе с Пак Кымчхолем. Оперативный комитет Капсана был подпольной организацией, которая занималась разведкой и поддерживала антияпонских партизан во времена оккупации – особенно отряды Ким Ир Сена. Пак и его сподвижники ощущали, что их власть уменьшается по мере того, как распространяется культ личности Ким Ир Сена и переписывается история, в результате чего значение деятельности комитета Капсан в борьбе с японцами и освобождении полуострова отодвигалось на задний план, а затем просто было вычеркнуто и все заслуги приписаны исключительно Великому Вождю.

Нужно сказать, что существование этой «оппозиции» было недолгим. Очень скоро Пака исключили из партии, выслали из Пхеньяна и отправили работать на какую-то отдаленную фабрику в сельской местности, в то время как его сподвижники были арестованы и отданы под суд по обычным сфабрикованным обвинениям в заговоре.

Затем в 1968 году произошла попытка военного переворота и отстранения Ким Ир Сена от власти. Инициатором заговора был министр госбезопасности Ким Чханбон, которого впоследствии репрессировали и заменили генералом Цой Хёном. Чан Чинсон, который в 1990-х годах станет любимым поэтом Ким Чен Ира, а затем сбежит на Юг, утверждал, что идея унаследования власти Ким Чен Иром принадлежит именно генералу Цою. Конечно же, принцип сыновнего наследования был неприемлем в коммунистическом мире – он немедленно в Советском Союзе и Китае ассоциировался бы с монархией. Но Цой придерживался глубоко консервативной позиции, его воззрения и ценности основывались на традиционном неоконфуцианстве, в котором предполагалось, что любая власть должна переходить от отца к его старшему сыну. При поддержке Цоя начался быстрый рост влияния Ким Чен Ира, что одновременно служило и символом отдаления КНДР от «традиционного» коммунизма, который существовал в Советском Союзе и Китае. Можно себе представить, что после всех внутренних волнений, угроз и чисток двух последних десятилетий правления Ким Ир Сена было не очень трудно убедить, что «власть должна оставаться в семье». Со своей стороны, Ким Чен Ир сыграл роль в укреплении монолитной идеологической системы, после того как в возрасте двадцати семи лет в 1969 году был избран в Организационно-инструкторский отдел ЦК ТПК – наиболее влиятельный орган северокорейского правительства[31], выходивший напрямую на самого лидера страны.

* * *

Когда Ким Чен Ир был назначен на свой первый важный пост, Ким Ир Сен правил железной рукой не через Трудовую партию Кореи, а через правительство КНДР, которое обладало реальной властью. Орготдел был просто партийным инструментом – одним из многих бюрократических институтов. Однако на протяжении следующего десятилетия Ким Чен Ир будет исподволь увеличивать роль и властные полномочия Орготдела под предлогом того, что северокорейское общество нуждается в усилении партийного руководства для поддержания авторитета Великого Вождя Ким Ир Сена. В конце концов, полномочия по всем кадровым вопросам были переданы из правительства в Орготдел партии, который возглавлял Ким Чен Ир. Важной задачей Орготдела стала также слежка за предполагаемыми внутренними врагами Великого Вождя. Эта деятельность очень быстро приобрела такие масштабы, что сам Ким Ир Сен стал объектом разработки Орготдела. К этому времени Ким Чен Ир с помощью соратников в Орготделе контролировал все ключевые позиции в руководстве страны, превратив ТПК в главнейший политический орган КНДР. С 1980 года страной фактически управляло не правительство Ким Ир Сена, а партия под руководством Ким Чен Ира, кампания по обожествлению которого началась вскоре. Для внешнего мира и для северокорейцев Ким Ир Сен продолжал оставаться Великим Вождем. Но вся реальная власть сосредоточилась в руках его сына. В такой дуалистической структуре власти все давние соратники Ким Ир Сена, которые достигли уже весьма преклонного возраста, получили очень престижные звания – но это было всё, что у них оставалось. Реальная власть ускользнула из их рук и перешла к людям из Орготдела – людям Ким Чен Ира.

Вот почему политическая структура «Королевства-отшельника» является такой большой загадкой для внешнего мира и только очень немногие сторонние аналитики в состоянии понять ее. В этой истории кроются корни разделения властей, осуществленного Ким Чен Иром. Именно это и сделало возможным узурпацию трона. Новая волна политических чисток началась после смерти отца Ким Чен Ира в 1994 году, когда всех преданных лично Ким Ир Сену высокопоставленных чиновников вместе с их потомками исключили из ТПК, а несколько сотен человек, принадлежащих к их семьям, просто выслали из Пхеньяна. Очевидно, что потребовалась лояльность другого сорта.

* * *

Гуляя по улицам Пхеньяна или проезжая по ним на машине, любой иностранец сразу замечает, что в КНДР больше произведений искусства «для масс», чем в какой-либо другой стране мира. Вместо «визуального загрязнения» городской среды уродливой рекламой, характерного для столь большого числа мировых мегаполисов XXI века, улицы Пхеньяна украшают разноцветные плакаты, настенные рисунки и мозаики, сделанные вручную и превозносящие добродетели Лидера, Партии и Страны. Такое наглядное искусство и стоящая за этим культурная система достаточно много говорят о том, как живет народ, как он видит свое место в жизни страны, какую роль искусство играет в осуществлении непрекращающегося проекта по воспитанию идеальных граждан и совершенного общества.

Но кто именно создает все эти «шедевры»? Что это значит – быть художником в Северной Корее?

Очевидно, что классическое представление о художнике как о творце, гении со своим индивидуальным восприятием мира, который создает произведения в собственной студии и затем продает их через систему коммерческих галерей, – не имеет никакого отношения к северокорейской действительности. Сама мысль о том, что художник может жить такой жизнью, скорее всего, будет воспринята как буржуазная, реакционная и капиталистическая. Искусство тут должно быть значительно более УТИЛИТАРНЫМ, чем на Западе и в других местах: оно должно быть пропагандистским. Это означает, что оно призвано воспитывать и поддерживать ценности системы, транслировать четкие и легко читаемые посылы, а не заигрывать со смыслом или провоцировать двусмысленные интерпретации. Как Ким Чен Ир написал в одном из своих бесчисленных трактатов на тему эстетики: «Такое явление, как чистое искусство, оторванное от жизни людей, не существует».

Если повезет, способности будущего художника заметят достаточно рано. Поиск и отбор талантливых во всех видах искусства детей проходит в КНДР повсеместно и постоянно, на ежегодной основе. Лучшие из них могут после школьных занятий посещать кружки в местных дворцах пионеров, где их способности будут оттачиваться. Самых лучших отправляют в Пхеньян для занятий в наиболее известных творческих школах. (Надо сказать спасибо одержимости Ким Чен Ира искусством – развитие своего таланта является одним из немногих способов, с помощью которого возможно преодолеть ограничения системы сонбун, хотя, конечно, никаких гарантий нет.) Лучшие из лучших будут учиться в знаменитом Дворце пионеров и школьников района Мангёндэ, который был реконструирован в 2015 году и теперь блистает мраморным великолепием и в котором есть кружки почти по всем видам искусств, науки и спорта. Сюда часто водят туристов и зарубежных официальных лиц, показывая им классы и репетиционные залы. Эти экскурсии часто заканчиваются впечатляющими представлениями, когда лучшие маленькие певцы, танцоры, акробаты, музыканты и актеры демонстрируют свои таланты, отточенные до поразительного совершенства.

После окончания творческого вуза, обучение в которых, как правило, длится пять лет, актеры будут направлены в какой-либо из многочисленных театров или других коллективов, а выпускники факультетов изобразительного искусства поступят на работу в одно из творческих объединений; самое почитаемое и престижное из них – это Мансудэ, где работает около тысячи художников вместе с четырьмя тысячами ассистентов и администраторов. Этим творческим объединением были созданы огромные статуи Кимов, установленные на холме Мансудэ, а также тысячи других скульптур вождей, разбросанных по всей стране. Все фрески и мозаики Пхеньяна сделаны в Мансудэ, так же как и большинство написанных маслом картин, выставленных в Корейском музее изобразительного искусства на площади имени Ким Ир Сена.

Когда мастера поступают на работу в художественную студию, им позволено писать, рисовать, ваять всё, что захочется. У них есть месячный количественный план, но предметы своих творений они выбирают сами. Такая гибкость в этом вопросе допускается потому, что ко времени начала работы художники уже прошли идеологическую школу длиной во всю предыдущую жизнь, гарантирующую, что они будут создавать только ПРАВИЛЬНЫЕ образы. Время от времени, более или менее часто в зависимости от вида искусства, могут нагрянуть проверяющие комиссии, которым надо продемонстрировать талант какого-либо отдельного деятеля (если это, например, мастерская художников, пишущих маслом, или вышивальщиц) или всей мастерской (если в ней работают над монументальной скульптурой или мозаикой).

Успешные художники в течение творческой жизни движутся по системе званий и наград, высшим из которых является звание народного (художника, артиста и т. д.), а вторым по значимости – заслуженного. Этих званий удостоены всего пара сотен человек, большинство из которых живет со своими семьями в Пхеньяне в дарованных роскошных домах и квартирах в новом районе на берегу реки Тэдонган и которым положен особый рацион питания. Наиболее удачливым может быть даже присуждена Премия Ким Ир Сена.

В общем, можно сказать, что жизнь деятелей искусства в КНДР складывается относительно удачно. Их могут отправить в оплачиваемые поездки по красивым местам страны – для вдохновения. Или даже – в составе групп – за границу. Художники работают в своих студиях с понедельника по пятницу. По субботам, как и все граждане Северной Кореи, они обязаны посещать учебные занятия, чтобы изучать теоретические труды Ким Ир Сена и Ким Чен Ира – для дальнейшего расширения кругозора и развития эстетических представлений в рамках идей чучхе, основы которых они уже получили во время учебы в художественной академии. После выхода на пенсию они могут стать членами творческого объединения Сонхва в Пхеньяне, которое проводит собственные выставки входящих в него художников.

В отличие от Запада, в КНДР нет такого понятия, как «звезда», среди актеров, художников или писателей. Вместо этого имеется система знаменитых работ. Так, северокорейцы в ответ на вопрос о любимых книгах расскажут вам краткий сюжет какого-то романа или повести, но, скорее всего, не смогут назвать имя его автора. В живописи все совсем типично – любимой картиной, несомненно, будет названа «Вечерняя заря над Кансоном» Чон Ёнмана. Вечернее небо пылает всеми цветами заката, дым извергается из труб огромными змеями и плывет над сверкающей рекой. Не стоит обращать особого внимания на содержание – картина Чона вызывает восхищение просто игрой цвета. Стоя рядом с ней, госпожа Квак рассказывает нам историю создания этого полотна: идея картины была предложена художнику лично Ким Чен Иром. Переполненный охватившим его после гениальной подсказки вдохновением, Чон отправился в город Нампхо в поисках пейзажа, с которого можно было бы написать свой шедевр. Когда ему случилось увидеть панораму завода в вечерний час, он тотчас вспомнил совет Великого Вождя, немедленно достал свои краски, чистое полотно и приступил к работе.

* * *

В самом деле, весь город можно рассматривать как один гигантский музей искусств. Посмотрите на метро – кровеносную систему столицы. Его станции представляют собой одну большую галерею. Проект оформления каждой станции разрабатывался архитекторами и художниками, размышлявшими над темами, отраженными в названиях: Красная Звезда, Слава, Революция, Освобождение.

Дворцовый стиль убранства, мраморные колонны и арки, экстравагантные светильники – всё это знакомо тем, кто ездил на метро в Москве. Но тут особо выделяются цветные мозаики, сделанные коллективом творческого объединения Мансудэ: рассмотрите их поподробнее, пока ожидаете прибытия поезда. На станции «Процветание» всю заднюю стену занимает картина, изображающая Великого Вождя Ким Ир Сена, окруженного рабочими. Вождь показан в образе «маэстро» средних лет, идущего на фоне дымящих фабричных труб и золотого заката, его расстегнутый плащ развевается на ветру, а дюжина счастливых и улыбающихся синих и белых воротничков следует за ним. Художественное оформление стен на станции «Строительство» рассказывает о драматических моментах восстановления Пхеньяна после войны, а в центре станции «Слава» – изображение горы Пэктусан, священного места зарождения духа корейской нации, являющегося одновременно, по версии официальной пропаганды, местом рождения Ким Чен Ира. За пределами страны, однако, известно, что истинное место его рождения – воинская часть в Сибири, где его отец жил в изгнании[32].

* * *

На Западе пресса долго издевалась над «рафинированной пошлостью» внешнего вида Ким Чен Ира с его прическами в стиле помпадур, куртками с меховыми воротниками и длиннющими брюками, прикрывающими его дизайнерские ботинки на высоких каблуках, которые, в свою очередь, необходимы для того, чтобы компенсировать низкий рост. Внешность Ким Чен Ира достаточно точно соответствовала расистским и откровенно карикатурным стереотипам о злобных азиатах в стиле «Доктора Ноу»[33]. Такие стереотипы до недавнего времени распространялись на Западе и, надо сказать, до сих пор время от времени используются для характеристики китайцев и северокорейцев: иссохший злодей с прищуром, пальцы которого в крови, а в голове постоянно крутится мысль о мировом господстве.

Северокорейские перебежчики часто утверждали, что на самом деле популярность Ким Чен Ира в народе значительно уступала той поддержке, которую имел его отец. Но были и такие, кто восхищался тем, что они называли артистическим гением. Хотя сам Ким Чен Ир никогда не создавал произведения искусства, его волшебное влияние на всю индустрию культуры Северной Кореи хорошо известно. Люди, знавшие Ким Чен Ира лично, говорили, что его индивидуальность, его характер больше соответствовали темпераментному актеру, а не политическому деятелю. Одновременно с ростом своего влияния в Орготделе Ким Чен Ир получил еще одно назначение: он стал главой Отдела агитации и пропаганды (ОАП).

Существует достаточно верное объяснение, почему Ким Ир Сен допустил то, что реальная власть перешла в руки его сына: он просто не заметил, как и когда это происходило. Являясь руководителем ОАП, Ким Чен Ир придал новый импульс культу личности своего отца – уже используя весь артистический арсенал. Старший Ким, в свою очередь, был просто ослеплен видами растущего как на дрожжах города – ЕГО города. Куда бы он ни отправился, на него глядел его же собственный солнцеподобный лик. Даже в тех случаях, когда на картинах или в скульптурных группах образ Ким Ир Сена прямо не присутствовал, всем было ясно – то ли из памятных табличек, то ли из речей или текстов, что данная монументальная работа на самом деле О НЕМ. Вдохновлена ИМ. Является отражением ЕГО величия.

Совершенно очевидно, что младший Ким очень рано осознал, что его отец падок на лесть. Положение Ким Чен Ира как руководителя ОАП позволило ему эксплуатировать эту слабость отца в полном объеме. В философии он подхватил зарождающуюся концепцию чучхе, или – как перевел это понятие один комментатор – «субъектного мышления», только для того, чтобы сконцентрировать ее вокруг идеи «Верховного Лидера» или «Великого Вождя». «Человек является властелином всех вещей», – таким образом часто передается суть идей чучхе, что приводит к глубоко ошибочному выводу о том, что чучхе представляет собой грубый, плакатный экзистенциализм. На самом же деле, доктрина чучхе прямо утверждает, что все люди нуждаются в некоем Верховном Лидере, который руководил бы их жизнями. А в Корее таким Лидером может быть только один человек.

Под воздействием Ким Чен Ира идеи чучхе преобразовались в кимирсенизм, который предполагает, что Великий Вождь руководит партией (а к 1973 году партию де факто можно было отождествлять лично с Ким Чен Иром), а партия, в свою очередь, ведет за собой народ. Любой, кто поставит под сомнение идеологию кимирсенизма, оформившуюся после разгрома «фракции Капсан», объявляется реакционером. Этого обвинения опасались абсолютно все – никто не хотел рисковать. К этому времени для всех жителей КНДР стал ясен основной принцип системы правосудия страны: если тебя обвинили в политическом преступлении, ты уже виновен. Наказание за это могло варьироваться от высылки из Пхеньяна, если бедолаге повезло жить в этом городе, до «отправки в горы» – местный эвфемизм, означающий заключение в ужасных условиях трудовых лагерей для «перевоспитания», из которых многие так и не вернулись, и даже до публичной казни. В большинстве случаев наказание распространялось не только на провинившегося, но и на всю его семью в трех поколениях. В 1973 году специально для защиты кимирсенизма было создано Министерство охраны государственной безопасности, наводящее ужас повибу – так северокорейцы называют это министерство, вездесущую политическую полицию, которая следит за всеми и подчиняется напрямую Ким Чен Иру как руководителю орготдела.

Таким образом, монолитная идеологическая система, созданная Ким Ир Сеном, была развита и укреплена Ким Чен Иром, которого официально стали именовать «Любимым Руководителем». Обожествление Ким Ир Сена – в политике, философии, культуре и искусстве, в повседневной жизни – было использовано его сыном как мощное орудие перехвата реальной власти. Это удалось ему настолько, что влияние Ким Чен Ира стало даже превосходить влияние его отца, который де-юре (и в значительной мере де-факто) оставался руководителем страны до самой своей смерти в 1994 году.