4. «Теперь нетрудно стать комдивом — лови только шпионов»

В первые месяцы войны большинству генералов, попавших под каток репрессий, вменялась статья 193—17 Уголовного кодекса, которая устанавливала уголовную ответственность за отход с боевых позиций, преступное бездействие, потерю управления войсками и т. п. «Грешки» довоенного времени припомнили лишь некоторым. Кроме генералов Кленова и Ионова, в их числе оказался генерал-лейтенант К. П. Пядышев. Войну он встретил в должности заместителя командующего ЛенВО и сразу же занялся оборудованием Лужского оборонительного рубежа. А 4–5 июля 1941 года в целях создания глубоко эшелонированной обороны на дальних подступах к северной столице Ставка ВГК сформировала Лужскую оперативную группу, которую генерал и возглавил.

Лужский рубеж обороны, протянувшийся по реке Луге от Финского залива до озера Ильмень заняли четыре стрелковые дивизии, три дивизии народного ополчения, ленинградское военно-пехотное училище и отдельная горно-стрелковая бригада.

Но генералу Пядышеву совсем недолго довелось возглавлять оперативную группу. 21 июля 1941 года ему было предъявлено постановление на арест. В нём говорилось, что он подозревается в преступной деятельности, предусмотренной частью 1 статьи 58–10 УК РСФСР. А 17 сентября того же года, согласно материалам архивно-следственного дела № 981640. К. И. Пядышев был осужден Военной коллегией по той же статье на 10 лет лишения свободы, с поражением в правах на пять лет. Для Фемиды 1941-го случай не характерный, поскольку большинство генералов, арестованных в годы войны за контрреволюционную пропаганду и агитацию, были осуждены Военной коллегией только в начале 50-х годов[157].

Генерала Пядышева признали виновным в том, что он «в 1937 году среди своих знакомых, а в 1940 году в письмах к своей жене, допускал антисоветские суждения, направленные против отдельных мероприятий ВКП (б) и Советского правительства»[158].

Из писем Пядышева к жене видно, что он был бесстрашным человеком и, догадываясь, что за ним следят, продолжал тем не менее открыто высказывать свои мысли и взгляды. Вот лишь некоторые выдержки из этих писем:

«Получаю захватанное грязными лапами, вскрытое и грубо заклеенное твое письмо. Значит, следят наши старатели, только забывают руки мыть. Жалкие, бедные люди. Ищут не там, где нужно»:

«Теперь нетрудно стать комдивом — лови только шпионов, да врагов народа, а больше ничего не надо».

«Быть офицером сейчас — это совершенно потерять свой облик, превратиться в холуя коммунистов, это ниже своего достоинства».

Генерал К. И. Пядышев не был контрреволюционером. Он был честным человеком и грамотным офицером, переживавшим за невысокое состояние боеспособности РККА. Об этом свидетельствуют его откровенные высказывания по целому ряду вопросов военного строительства. Так, анализируя действия наших войск в период финской компании и, в частности, при прорыве линии Маннергейма, он писал: «Я мало верил в успех прорыва, очень слаба подготовка нашего начсостава, многие даже не умеют пользоваться картами, не умеют командовать своими подразделениями, не имеют никакого авторитета среди красноармейцев. Красноармейцы подготовлены очень слабо, многие красноармейцы не хотят драться с врагом, этим объясняется наличие дезертирства, большое скопление красноармейцев в тылу…».

В суде Пядышев вину в какой-либо «контрреволюционности» категорически отрицал. А утверждения свидетелей о его неверии в возможность прорыва линии Маннергейма парировал следующими словами:

— Я говорил, прежде чем наступать, надо обучить пополнение. И говорил, как именно надо их обучать. В последующем я лично разработал инструкцию прорыва линии Маннергейма и по ней она была прорвана[159].

В деле подшито ходатайство маршала А. М. Василевского и маршала артиллерии Н. Н. Воронова на имя прокурора СССР В. М. Бочкова от 25 июня 1943 года с просьбой о скорейшем освобождении Пядышева как ценного военачальника. Однако «контрреволюционера» Пядышева на свободу не выпустили. 15 июня 1944 года он скончался в лагере при невыясненных до конца обстоятельствах.

Реабилитация К. П. Пядышева состоялась 28 января 1958 года. Маршал К. А. Мерецков написал в своем отзыве в Главную военную прокуратуру: «Считаю Пядышева Константина Павловича честным генералом, добросовестно выполнявшим свой воинский долг и особенно хорошо себя показавшим во время войны с белофинами»[160].

Генерал-майор Е. П. Пядышев — не единственный, кому в эти тяжелейшие военные месяцы были предъявлены обвинения в антисоветской агитации. Согласно боевому расписанию Лужской оперативной группы на 23 июля 1941 года Кингисеппским участком обороны командовал генерал-майор В. В. Семашко. Его разговоры с начальником Ленинградского гарнизона и командующим войсками внутренней обороны г. Ленинграда генерал-майором Ф. С. Ивановым были зафиксированы сотрудниками Особого отдела и квалифицированы как антисоветские.