1. Трагедия маршала Кулика

1942 год сложился для советского командования неудачно. Три крупных поражения — сначала в Крыму, потом под Харьковом и Сталинградом — завершились окружением и уничтожением большого числа соединений и объединений Красной Армии.

Катастрофу в Крыму, начало которой положила сдача врагу г. Керчи в ноябре 1941 года, нередко связывают с именем Маршала Советского Союза Г. И. Кулика. Между тем. он менее всего причастен к произошедшей там трагедии.

Жизненный путь Кулика во многих отношениях необычен и трагичен. Он трижды становился генерал-майором, дважды был осужден. Близость к Сталину сыграла в его жизни роковую роль. Вождь вознес его на такую высоту, на которую тот. в силу своих природных данных и способностей, сам бы никогда не смог взобраться. С 1926 года Кулик занимал должность начальника Артиллерийского управления РККА, в 39-м стал заместителем наркома обороны СССР — начальником Главного артиллерийского управления. В следующем году за участие в финской войне он был удостоен звания Героя Советского Союза, а вскоре стал маршалом. Когда же Г. Кулик перестал оправдывать оказанное ему доверие. Сталин его убрал. Но не сразу. Несколько раз давал ему шанс исправиться, реабилитировать себя.

Кулик дважды женился на «политически неблагонадежных» женщинах. Одна из них — Кира Симонич. дочь обрусевшего серба, служившего в царской контрразведке. Перед войной она вдруг исчезла. Кулик, не зная, что жена арестована по указанию сверху, написал заявление об объявлении всесоюзного розыска. А когда понял в чем дело, немного погоревал и женился на подруге своей дочери.

Кулика часто называют недалеким и малообразованным генералом. Пишут, что он ратовал за артиллерию на конной тяге, называл автомат «буржуазной выдумкой» и отдавал предпочтение безотказной трехлинейке со штыком.

Представляется неверным слишком уж упрощать и примитивизировать его личность и даже эти его суждения надо рассматривать в контексте того времени. Не будем забывать, что он один из самых боевых советских генералов. Причем не паркетных. Кулик прошел шесть войн. И за исключением последней, прошел их достойно. Пять раз был ранен, трижды — тяжело. Дважды контужен. Воевал в Испании, отличился в ходе боевых действий на реке Халхин-Гол и при прорыве линии Маннергейма, честно заработал восемь орденов, стал Героем и одним из семи довоенных маршалов. К сожалению, к началу Великой Отечественной он перестал соответствовать требованиям времени, не смог в силу объективных причин проявить себя в первые месяцы войны — ни под Ленинградом, ни под Ростовом, ни под Керчью.

Установка Сталина относительно Крыма в годы войны всегда была жесткой и ни разу не менялась:

— Удерживать Крымский полуостров в наших руках до последнего бойца.

Сталин прекрасно понимал, что для немцев Крым был своеобразным трамплином для захвата Кавказа и прорыва к бакинской нефти. Для нас же это был важный плацдарм для нанесения удара по группе армий «Юг», а также для обеспечения господства на Черном море. Все это предопределило ту в высшей степени напряженную и кровопролитную борьбу, которая разгорелась за полуостров, и объясняет жесткие репрессии, которые последовали в отношении военачальников, сдавших его врагу.

И. Сталин негодовал, когда командующий войсками, дислоцированными в Крыму, вице-адмирал Г. И. Левченко, доложил шифротелеграммой от 6 ноября 1941 года об исключительно тяжелом положении и просил Верховного Главнокомандующего «срочно усилить керченское направление дополнительно двумя дивизиями, или решить вопрос об эвакуации войск из Керчи».

Сталин требовал прекратить отступление 51-й армии и. поскольку обстановка в лучшую сторону не менялась, приказал маршалу Кулику срочно вылететь в Крым. Напутствие перед дорогой было кратким:

— Керчь нужно удержать любой ценой.

Г. И. Кулик, снятый перед этим за допущенные провалы с должности командующего 54-й армией, понимал, что не имеет права на ошибку.

По прибытии в Керчь, он в целом правильно оценил ситуацию, близкую к катастрофической. Но переломить ее оказался уже не в состоянии. В его распоряжении оставалось всего четыре дня. А главное — не было дополнительных сил и средств для удержания города. Повсюду царили паника и растерянность, управление обороной было потеряно, многие бойцы дезертировали со своих позиций. Видя, что Керчь обречена, маршал принял, видимо, верное в тех условиях решение не перебрасывать два полка с Таманского полуострова для усиления обороны города, с тем. чтобы не допустить вторжения врага на Северный Кавказ. Это решение соответствовало распоряжению Сталина — помочь командованию 51-й армии «не допустить противника форсировать Керченский пролив, овладеть Таманским полуостровом и выйти на Северный Кавказ со стороны Крыма». Но именно это решение маршала вскоре будет положено в основу обвинительного заключения по его делу.

Дело в том. что после переданного Куликом 13 ноября в Москву предложения об эвакуации Керчи, связь оборвалась. А когда 16 ноября Б. Н. Шапошников довел до Г. И. Кулика приказ Сталина — Керчь держать до конца — город уже был эвакуирован.

Вице-адмирал Гордей Иванович Левченко, осуществлявший несколько дней (с 22 октября и до сдачи Керчи[389]) общее командование войсками Крыма, был арестован в конце ноября 1941 года (постановление датировано 1 декабря 1941 года). Он признал себя виновным в пораженчестве, и на Кулика возложил часть вины за сдачу Керчи.

26 января 1942 года Л. П. Берия направил И. В. Сталину протокол допроса арестованного Г. И. Левченко с сопроводительной запиской, в которой говорилось: «Левченко признал себя виновным в том, что под влиянием фашистской пропаганды о непобедимости германской армии и мощи ее техники был настроен пораженчески, поддался панике и, не организовав отпора врагу, вопреки приказу Ставки Верховного Главнокомандующего Красной Армии. — сдал противнику значительную часть территории Крыма с городом Керчь…

Маршал Кулик, являясь уполномоченным Государственного Комитета Обороны, как показывает Левченко, вместо принятия мер к обороне города Керчь, своими пораженческими настроениями и действиями способствовал сдаче врагу этого важного в стратегическом отношении города.

Следствие по делу Левченко закончено и дело передано на рассмотрение Военной коллегии Верховного суда Союза СССР»[390].

25 января следующего года «за оставление Керченского полуострова и Керчи» Военная коллегия приговорила Г. И. Левченко по ст. 193—21 п. «б» УК РСФСР к 10 годам лагерей. Но хлебать тюремную баланду ему не довелось. 31 января Левченко был Президиумом Верховного Совета СССР помилован и понижен в звании до капитана 1-го ранга. Через некоторое время вновь одел адмиральскую форму, а в 1944 году снова стал заместителем наркома ВМФ…

В постановлении Государственного Комитета Обороны № 1247сс от 6 февраля 1942 года говорилось: «Попытка т. Кулика оправдать самовольную сдачу Керчи необходимостью спасти находившиеся на Керченском полуострове вооружение и технику только подтверждает, что т. Кулик не ставил задачи обороны Керчи во что бы то ни стало, а сознательно шел на нарушение приказа Ставки и своим паникерским поведением облегчил врагу временный захват Керчи и Керченского полуострова… На основании всего сказанного, Государственный Комитет Обороны постановляет привлечь к суду маршала Кулика и передать его дело на рассмотрение прокурора СССР. Состав суда определить особо»[391].

В результате маршал предстал 16 февраля 1942 года не просто перед судом, а перед Специальным присутствием Верховного Суда Союза ССР. Эта инстанция созывалась в исключительных случаях, рассматривала дела в отношении маршалов, с привлечением военачальников в качестве судей, что уже само по себе предполагало назначение виновному сурового наказания.

Председательствовал — армвоенюрист В. В. Ульрих, члены суда — П. А. Артемьев. Е. А. Щаденко.

Г. И. Кулик оправдывался перед судьями:

— Мне нечем было отстоять Керчь. Там были не войска, а потрепанная бражка, просто банда. Они пьянствовали, женщин насиловали. Как я мог с такой бандой удержать Керчь? Да и приехал я туда слишком поздно, когда изменить положение было уже нельзя.

Но суд акцентировал внимание на неприглядных делах самого Кулика, который, помимо женщин и бражки, много времени уделял «самоснабжению». Из Ростова, например, сдачу которого ему тоже вменили в вину[392], он успел отправить на самолете в Свердловск, к месту эвакуации новой жены, ящики с мукой, рыбой, яблоками, маслом, сахаром. А в Москву, на квартиру Кулика, его адъютант доставил в личном вагоне маршала вообще несчетное число деликатесов. Только коньяка — двести бутылок, более сорока ящиков мандаринов, икры, конфет. варенья и т. п.

Судебное присутствие признало маршала виновным в том, что он в ноябре 1941 года, являясь уполномоченным Ставки Верховного Главнокомандования на Керченском направлении. вопреки приказу Ставки, отдал войскам распоряжение об оставлении города Керчи. Эти его действия были квалифицированы по статье 193—21 п. «б» УК РСФСР (самовольное отступление начальника от данных для боя распоряжений)[393], но уголовного наказания, предусмотренного санкцией этой статьи (лишение свободы на срок не ниже трех лет) не последовало. Наказание выразилось в возбуждении перед Президиумом Верховного Совета СССР ходатайства о лишении Г. И. Кулика воинского звания Маршала Советского Союза, звания Героя Советского Союза и всех правительственных наград.

Кулик обратился в Президиум Верховного Совета СССР с просьбой об отмене приговора. Но просьбу отклонили. 19 февраля Президиум постановил: «В соответствии с приговором Специального присутствия Верховного Суда СССР лишить Кулика Г. И. воинского звания. Маршал Советского Союза“, звания Героя Советского Союза, трех орденов Ленина, трех орденов Красного Знамени и юбилейной медали „XX лет РККА“».

В приговоре, а затем и в приказе НКО СССР от 2 марта 1942 г., составленном и подписанном Сталиным, говорилось: «Преступление Кулика заключается в том, что он никак не использовал имеющихся возможностей по защите Керчи и Ростова, не организовал их оборону и вел себя как трус, перепуганный немцами, как пораженец, потерявший перспективу и не верящий в нашу победу над немецкими захватчиками». Кроме того, отмечалось, что «Кулик во время пребывания на фронте систематически пьянствовал, вел развратный образ жизни…, занимался самоснабжением и расхищением государственной собственности»[394].

Много позже, в заключении Генерального штаба, подписанном Маршалом Советского Союза В. Д. Соколовским, была дана совсем иная оценка действиям маршала Г. И. Кулика в Крыму: «Изучение имеющихся документов показывает, что в сложившихся условиях бывший Маршал Советского Союза Кулик, прибывший 11 ноября для оказания помощи войскам, действовавшим на Керченском полуострове, при отсутствии в его распоряжении необходимых сил и средств, изменить ход военных действий в нашу пользу и удержать город Керчь уже не мог»[395]. Кроме того, в письме, представленном в ЦК КПСС 4 января 1957 года заместителем Министра обороны СССР Маршалом Советского Союза И. С. Коневым и Генеральным прокурором СССР Р. А. Руденко, отмечалось, что Генштаб, изучив материалы дела и оперативные документы, относящиеся к боевым действиям на керченском направлении, «пришел к заключению, что к 11–15 ноября 1941 года силы противника на этом фронте количественно превосходили наши войска в несколько раз и что в сложившихся условиях командование войсками керченского направления, а также бывший Маршал Советского Союза Кулик с наличными и притом ослабленными силами и средствами удержать город Керчь и изменить ход боевых действий в нашу пользу не могли. Таким образом, за оставление города Керчи Кулик Г. И. был осужден необоснованно»[396].

Судя по всему, еще до начала рассмотрения дела Кулика пересмотрел свое отношение к степени вины маршала в сдаче Керчи и сам Сталин. Иначе не сносить бы ему головы. В то же время через несколько дней после издания своего грозного приказа Верховный главнокомандующий дал указание вновь присвоить Кулику звание генерал-майора. В апреле 43-го он во второй раз стал генерал-лейтенантом и полгода командовал 4-й гвардейской армией. Но поскольку никак и ничем себя не проявил, то был перемещен на должность второго заместителя начальника Главного управления формирования и укомплектования войск. Постановлением Президиума Верховного Совета СССР от 3 июня 1944 г. его восстановили в правах на ордена.

Между тем. обида и горечь продолжали переполнять сердце Кулика. Он все чаще прикладывался к рюмке. В сильном подпитии эмоции выплескивались наружу, что не оставалось незамеченным. Начальник Главного управления формирования и укомплектования войск генерал-полковник И. Смородинов и член Военного совета генерал-майор Колесников 28 февраля 1945 года направили заместителю народного комиссара генералу армии Н. Булганину письмо, в котором говорилось:

«Бытовая распущенность, нечистоплотность и барахольство тов. Кулика компрометирует его в глазах офицеров и генералов. Тов. Кулик окончательно подорвал свой авторитет не только в глазах офицеров и генералов Главупраформа, но и в глазах руководящего состава военных округов. Вам известно, что Кулик в сентябре-ноябре месяце привез с фронта пять легковых машин, двух племенных коров, незаконно использовал красноармейцев на строительстве личной дачи под Москвой…». Затем следовало предложение «немедленно снять его, как не соответствующего должности…»[397].

Приказом наркома обороны И. Сталина № 069 от 12 апреля 1945 года Кулик был освобожден от занимаемой должности и понижен в звании — в третий раз стал генерал-майором. Тогда же его исключили из партии за «бытовое разложение и высказывание недовольства по поводу отношения властей к его заслугам». Председатель Комитета партийного контроля М. Ф. Шкирятов вынес Кулику предупреждение по поводу «недостойных разговоров», но тот не услышал этот сигнал и не понял, что его назначение заместителем командующего Приволжским военным округом следует расценивать как последний шанс для исправления.

В Куйбышеве Г. И. Кулик сдружился с командующим округом Героем Советского Союза генерал-полковником В. Н. Гордовым. В том числе и на почве недовольства Сталиным. В своих хмельных разговорах они не раз поминали его недобрым словом, что и привело к их увольнению из Вооруженных Сил в 1946 году. А затем — к аресту и расстрелу.

Г. И. Кулик и В. Н. Гордов были осуждены Военной коллегией 24 августа 1950 года и в тот же день расстреляны в подвале Лефортовской тюрьмы. Их «подельника» начальника штаба округа генерал-майора Ф. Т. Рыбальченко судили и расстреляли на следующий день. Всем троим было предъявлено обвинение в проведении антисоветской агитации, хотя каждому навесили еще по несколько пунктов зловещей 58-й статьи — создание контрреволюционной организации (ст. 58—11 УК РСФСР), покушение на измену Родине (ст. ст. 19, 58–16) и на совершение террористического акта в отношении вождя (ст. ст. 19, 58—8)[398].

Реабилитация генералов Гордова, Кулика и Рыбальченко состоялась 11 апреля 1956 года. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 сентября 1957 года Г. И. Кулик был восстановлен в званиях Маршала Советского Союза и Героя Советского Союза. Однако тайна, связанная с обстоятельствами его осуждения и расстрела, еще долгие годы не предавалась огласке.