Поездная бригада

Географическое положение портового Ростова способствовало развитию сети железных дорог в регионе, что в свою очередь вызвало резкий всплеск активности среди промышленников, торгующих с заграницей. Отдельная ветка дороги была проложена вдоль правого берега Дона и проходила через весь многокилометровый порт от Нахичевани до устья Темерника. Доставлять грузы по железке было удобнее и дешевле как для портовиков, так и для грузоотправителей.

Разумеется, богатая железная дорога всегла привлекала внимание местной босоты. А то, что она на значительном протяжении пролегала по территории Нахичевани и Ростова, и вовсе делало чугунку объектом самого пристального внимания отдельной группы уголовного мира — поездушников, которые, в свою очередь, делились на подгруппы: банщики (от немецкого bahn — станция), майданники и краснушники.

Первые занимались кражами на вокзалах, вторые — в поездах, третьи грабили грузовые вагоны и экипажи у вокзалов.

Наиболее опасными и массовыми акциями отмечались последние, именуемые краснушниками из-за кирпично-красного цвета товарных вагонов. Их ареал деятельности охватывал прежде всего территорию «Горячего края» и плавни между Ростовом и станицей Батайская.

Стоит подчеркнуть, что краснушники никогда бы не смогли работать по наитию, без помощи самих работников железной дороги. Необходимо было знать время следования поезда, его приблизительную скорость, что за товар в вагонах, в каких именно, где лежит, как к нему лучше подобраться и т. п. Для этого непременно нужно захороводить обходчиков, будочников, кладовщиков, диспетчеров, машинистов, стражников и т. д. Они, конечно, и сами приворовывали, но дорожное начальство все же старалось вести строгий отбор персонала, да и надзор за ним был тщательный. Стать же кротом для краснушников с гарантированной долей добычи было весьма заманчиво да и безопаснее. Тем более что стоимость перевозимых грузов впечатляла.

В 1892 году у одного из самых известных краснушников Нахичевани по кличке Самолет (любопытно, что оставалось еще почти 10 лет до того момента, когда братья Уилбур и Орвелл Райт подняли в небо первый в мире аэроплан) был целый штат своих людей среди железнодорожных агентов. Специально для его шайки они мелом наносили на вагоне метки, чтобы налетчики видели, где спрятан наиболее ценный груз.

Известный в Ростове поездушник Тарас Ермаков действовал в связке с железнодорожными агентами из Владикавказа. Ему сообщали установочные данные отправленного товара и место, где кондукторы на ходу сбросят его с поезда. Товар затем складировался на Старом базаре в гостинице «Турецкое подворье».

Краснушники появились на железной дороге фактически одновременно со строительством самих магистралей на Юге России во второй половине XIX века. Небольшие скорости паровозов, особенно вблизи населенных пунктов, делали нападения на товарные составы прибыльным и достаточно безопасным делом. Достаточно лишь ловкому взрослому человеку вскарабкаться на медленно движущийся вагон, закрепить железный штурмовой крюк-кошку за замок наружной двери и бросить веревку подельникам, ожидавшим на телегах в условленном месте на насыпи. А далее хватит усилий одной-двух лошадей, чтобы сорвать замок и открыть двери. Остальное — дело техники. Ловкач пробирается в вагон, на ходу сбрасывает на насыпь тюки-мотки-мешки-баулы, в зависимости от информации, полученной от крота. Подельники на телегах собирают добычу внизу. Затем краснушник спрыгивает на ходу и бывает таков. Вся операция занимает не более четверти часа.

Участок Юго-Восточной железной дороги от Кизитириновской балки до Ростовского порта пролегал мимо изрезанных оврагами и пещерами околиц «Горячего края». И прятаться легко, и бежать недалеко. Добычу уже знакомые блатер-каины или нужные торговцы реализуют на Нахичеванском рынке. Пока железнодорожные жандармы обнаружат кражу, хозяева оценят ущерб, товар уже давно будет продан — и концы в воду.

К примеру, в 1896 году шайка 20-летнего Гришки Нестерова и 18-летнего Кости Романова тырила на дороге в основном сахарные головы, диванные чехлы, оконные шторы, даже цепи, прикрепленные к вагонам массивными болтами. На их счету и уворованные рельсы, которыми на нахичеванском рынке торговали специально подобранные ханыги.

В случае особо прочных замков на дверях кошку цепляли к вагонному оконцу, а Гришка, забравшись на крышу вагона, на ходу крючьями доставал и сбрасывал на насыпь то, до чего мог дотянуться.

На рубеже веков руководство Владикавказской и Юго-Восточной дорог всерьез взялось за обеспечение безопасности грузов. В багажные и особенно почтовые вагоны нанималась вооруженная охрана, на станциях усиленную службу несла жандармерия.

Это помогло лишь отчасти. Шайка краснушника Николая Воронова в полном составе нападала на поезда у Нового Поселения. Мощный отряд в 30 налетчиков с телегами набрасывался с разных сторон. Боевая часть отряда обстреливала камнями охрану, остальные взламывали вагоны и уносили добычу.

На станции Гниловская орудовала шайка во главе с Соломоном Кацманом (по кличке Жид), Колькой Павловым (Колька Родинка), Петькой Онищенко (Петька Красавчик).

Станичный атаман Гниловской даже вынужден был учредить полицейские посты на берегу Дона, у складов купца Ивана Кошкина, между цинковальным заводом и пивзаводом «Донская Бавария».

На станции Ростов-Пристань орудовала шайка нахичеванцев братьев Христофора, Акопа и Мелкона Скляренко. Тесно связанные с серыми, они были вооружены револьверами и могли представлять серьезную угрозу для охраны.

Впрочем, и краснушники во избежание ненужных жертв стали действовать более аккуратно. Уже не рвали кошками замки, сохраняя пломбу целой, а разбирали по доскам либо крышу вагона, либо двери и через пролом выбрасывали наружу краденое.

В ноябре 1908 года на станцию Ростов прибыл вагон с мануфактурой, направлявшийся во Владикавказ. Однако уже на следующей станции Батайск вагон вызвал подозрение у жандармов своим видом. Проверили пломбы — целые. Открыли двери — шаром покати. От Ростова до Батайска не более 10 верст, за это время воры сумели разобрать доски, выбросить весь товар на общую сумму 30 тысяч рублей и кое-как заделать пробоину. На ходу.

Михаил Демин вспоминал: «Краснушники имеют дело с миллионными ценностями. Но добывать их не так-то легко! Вскрывать пломбированные, надежно охраняемые грузовые вагоны приходится, как правило, на полном ходу.

Зацепившись за вагонную крышу стальными крючками-кошками, поездные эти виртуозы (они всегда работают в паре, как альпинисты, страхуя друг друга) осторожно спускаются по канату к дверям, открывают их и, проникнув внутрь, сбрасывают похищенный груз под откос.

А затем и сами спрыгивают туда же — в ночь, в хлесткий ветер, в туманную, воющую мглу.

И вот этот момент — момент прыжка — самый рискованный в их работе, самый ответственный и страшный».

Ростовский историк Степан Швецов писал: «На Юго-Восточной дороге у Ростова украли из вагона быка. Вообще-то там бывало всякое: сбрасывали на ходу поезда ящики с табаком и сахаром, связки кож. Но тут все-таки бык — живой, могучий, злой. И — никаких следов. Слышавшие о происшествии острили:

— Не захотел бык в Москву ехать, вот и сиганул из вагона на полном ходу…»

Как это получилось у краснушников с быком, никто так и не смог объяснить.

В пассажирских поездах работали майданники. Среди них выделяли несколько подгрупп. Мелочовкой промышляли часовщики, сбывающие пассажирам ворованный или негодный товар.

Степан Швецов рассказывал: «На ближайших к Ростову перегонах железной дороги гастролировали в поездах часовщики — специалисты по сбыту никуда не годных медных часов. Крышки часов на этот случай бывали вызолочены.

Часовщики тоже действовали компаниями. Вместе с продающим ехали два-три набойщика. Их обязанностью было отыскать пассажира попроще и с деньгами, а затем — набить цену.

— А они… того… не поддельные? — вопрошал покупатель, с сомнением разглядывая аляповатую позолоту.

— Из настоящего американского золота, — негромко журчал часовщик. — Век бы не продал, да без денег остался — обокрали…

— А что, продаете? — вмешивался проходивший мимо набойщик. — Почем?

— Продаю. Прошу двадцать, а он, — кивал часовщик в сторону покупателя, — только шесть дает. Смех!..

— А я двенадцать дам, — поднимал цену набойщик.

— Но-но! — отталкивал его покупатель. — Две со-собаки дерутся, третья не лезь…

Подходили другие два набойщика, прикладывали часы к уху, пробовали крышку на зуб. Сообщали друг другу:

— Настоящее американское! И идут здорово!

Покупатель слушал и входил в раж: перекупят, сукины дети!

— Ну, вот что — двенадцать с полтиной — крайняя цена…

Часовщик огорченно махал рукой:

— Ладно, владей! Эх, часы мои, часики!..

Через неделю с часов слезала позолота, начинались поломки. Дешевка становилась тем, чем она и была на самом деле».

Вместе с часовщиками действовали глухонемые, щипачи, продавцы липового золота и т. п.

Наиболее опасными считались мойщики — ворующие у сонных пассажиров. Василий Трахтенберг так их характеризовал: «Воры, занимающиеся кражами исключительно на станциях ж. д. и в поездах во время хода последних. Они не покупают, не торгуют у своей жертвы вещь, как другие воры, а «моют» ее (жертву). Разряд этих преступников крайне опасен: они не останавливаются даже перед убийством пассажира, находящегося в отдельном купе вагона, и, совершив «стирку», не дожидаясь станции, спрыгивают прямо с поезда на полотно ж. д. и скрываются. Ввиду особого характера таких краж за них возлагается судом гораздо более тяжкое наказание, чем за другие виды краж».

В Ростове были известны мойщики Ванька Головашев, бежавший из симбирской тюрьмы благодаря ловкой подмене себя на «дядю сарая» (доверчивый арестант, выкрикивающий себя под чужим именем), Мишка Бобровский (внешне двойник Феликса Дзержинского), Соломон Израилов.

«Помыть сазана» можно было в вагоне не менее чем 2-го класса (купе), в 3-м классе и народ победнее, и свидетелей поболе. Мойщики долго пасли свою жертву, тщательно выбирая и оценивая ее еще на вокзале. Выбрав, подсаживались в вагон.

В купе предлагалась простая схема: знакомство — выпивка — снотворное. Сначала просто спаивали сазана. Но это было чревато, ибо не факт, что тот опьянеет быстро и раньше, чем сам мойщик. Потом начали применять дурман в красноватом растворе, подмешанный к пиву. Тоже чревато — можно было не рассчитать дозировку и отправить клиента к праотцам. В итоге вычислили оптимальный вариант: водка плюс дурь — незаметно добавляли из склянок бесцветную дурманящую жидкость в водку. Это у ростовских майданников называлось «ловить на собачку». В более поздние времена таких воров называли клофелинщиками.

Иногда «на собачку ловили» по-крупному, пользуясь служебным положением.

24 июля 1916 года из Харькова в Ростов в полночь вышел почтовый поезд № 13. Почтовые чиновники везли в нем объемистую сумку со 150 тысячами наличными, принадлежащими московской конторе Госбанка. Баул был неподъемный, весом полтора пуда. Деньги пересылались из Смоленска в Тифлис.

Сопровождали баул разъездной почтовый чиновник Зорич, два его помощника, Куприенко и Коровков, стражник Христенко и почтальон Хвостов.

В дальней и тоскливой дороге Куприенко предложил скучающим коллегам испить припасенного кофейку, заранее заряженного хорошей порцией люминала. Когда те очнулись, в почтовом вагоне не было ни Куприенко, ни баула, ни ключей от кладовой вагона. Тот спрыгнул на ходу, встретился с поджидавшей его в Харькове сожительницей, опереточной певичкой ростовского кафешантана Черновой, укатил вместе с ней в Одессу.

Расследовал дело лично начальник Петербургской полиции Владимир Филиппов, но результата это не принесло.

Обычные майданники особо харчами не перебирали — воровали все, что плохо лежит: личные вещи, зонтики, чемоданы, белье, обувь.

Шайка во главе с ростовским мещанином Стефаном Фридманом, обер-офицерским сыном Львом Солобикиным и барышником Ильей Айзеншмидтом, который торговал старым платьем на Новом базаре, 25 апреля 1892 года только за один рейс на поезде Владикавказ — Ростов украла паспорт у британскоподданного Асорема Тернбулла в вагоне 1-го класса, у ростовского купца Григория Платиса — чемодан с золотыми вещами в вагоне 2-го класса, чувал с бельем у вдовы статского советника Евгении Костылько.

Ростовские вокзальные банщики мало чем отличались от обычных трамвайных карманников или базарных халамидников. Их добыча состояла главным образом из краденых портмоне (Сашка Донской, он же Дмитрий Романенко, ухитрился стырить более 60 бумажников, пока не попался) или из чемоданов-углов, «антипок» и корзин-скрипух.

Для того чтобы «рвать углы» (воровать чемоданы), была разработана целая техника так называемого дуплета. Банщик приходил на вокзал с объемистым чемоданом с фальшивым брезентовым днищем. Заприметив «грача» с подходящим чемоданом, он давал сигнал подельнику, в задачу которого входило так отвлечь жертву, чтобы она хотя бы на секунду поставила на пол поклажу и отвернулась. Тогда банщик мгновенно накрывал своим пустотелым чемоданом чемодан жертвы и, подцепив ручку, спокойно удалялся. Жертва, обнаружив пропажу, искала глазами собственные вещи, но видела только пассажира, разгуливающего в толпе с огромным баулом.

Именно таким образом зимой 1903 года на ростовском вокзале был украден чемодан у самого командира Отдельного корпуса жандармов генерал-лейтенанта Виктора Валя. Банщика из Батайска 30-летнего Павла Рубана (Пашка Худогий) искали и полиция, и жандармерия, и железнодорожные жандармы. Нашли достаточно быстро, но его высокопревосходительство был очень обескуражен. Ибо не думал, что ростовские воры посмеют стащить чемодан у главного жандарма страны. Напрасно.