Юрий Николаевич ШИШКИН, Испытатель

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Юрий Николаевич ШИШКИН,

Испытатель

После окончания с серебряной медалью Вознесенской средней школы № 11 (станица Вознесенская Лабинского района Краснодарского края) в 1954 году поступил в Новочеркасский политехнический институт им. Орджоникидзе на механический факультет, специальность «ДВС» (двигатели внутреннего сгорания). На кафедре ориентация была на двигатели для теплоходов и тепловозов с мощностью 100–200 л.с. на цилиндр.

По окончании института в 1959 году распределился на Ярославский моторный завод. И вдруг в институт приезжает представитель ГАЗа Юрий Иванович Солычев (заместитель главного конструктора) с письмом из министерства высшего образования, разрешающим набор молодых специалистов за счёт ЯМЗ.

В общем, 4 сентября 1959 года прибыл я в отдел кадров Горьковского автозавода и был направлен в качестве инженера-испытателя в лабораторию испытаний двигателей КЭО, начальником которой был Александр Петрович Шурыгин.

Первым моим наставником стал Сергей Иванович Матяев, который занимался доводкой форкамерной модификации 6-цилиндрового двигателя ГАЗ-51 (с индексом 51Ф). Этим мотором предполагалось переоснастить грузовик ГАЗ-51. Он же планировался на готовящийся к производству полноприводник ГАЗ-62. Увы, добиться стабильной работы этого двигателя можно было только за счёт «персональной» регулировки.

Двигатель был представлен на межведомственные испытания и выдержал их. Двигатели из производственной партии были переданы в автопарки Москвы и Сочи. В частности, в сочинском автобусном парке № 1 на пяти автобусах ГАЗ-651 (в курортном исполнении, со съёмным брезентовым верхом) двигатели были заменены на форкамерные. Ещё на пять таких же автобусов были установлены новые серийные двигатели ГАЗ-51 для получения сравнительных результатов в эксплуатации.

Курировать работы в Сочи было поручено мне. И началось… Со всеми неисправностями автомобиля (кроме разве что прокола шин) водители непрестанно обращались ко мне как к представителю завода.

Как курьёз запомнился случай, когда один из форкамерных двигателей никак не хотел поддаваться регулировке. Пришлось снять головку блока. При осмотре обнаружилось, что в одной из камер сгорания недосверлен форкамерный канал.

Канал расположен так, что сверлят его на заводе с помощью специального приспособления. Конечно, можно было запросить, чтобы это приспособление срочно доставили в Сочи. Но на всё это уйдёт не меньше десяти дней, которые этот автобус поневоле будет простаивать.

Я предложил воспользоваться угловой бормашинкой, которой работают стоматологи. Главный инженер автопарка договорился с городской стоматологической поликлиникой (как ему это удалось, трудно представить). И один из врачей досверлил-таки этот злополучный канал, чем был очень горд (во всяком случае, внешне).

Двигатель был собран, отрегулирован и автобус ушёл в рейс.

В 1965 году мне поручили доводку форкамерной «четвёрки» для ГАЗ-24. Цель была той же — добиться снижения расхода топлива. Конструктивно всё было выполнено как на 51Ф и проблемы, следовательно, были теми же.

Работа началась в моторных боксах, а затем и на автомобиле.

В 1967 году решено было представить автомобили ГАЗ-21 с двигателями ГАЗ-24Ф на приёмочные испытания. Председателем приёмочной комиссии был назначен Андрей Александрович Липгарт, в то время — главный инженер НАМИ. Меня назначили председателем рабочей комиссии, т. е. руководителем рабочей бригады — непосредственным исполнителем и руководителем пробеговых испытаний.

На заводе было подготовлено пять автомобилей ГАЗ-21 «Волга». Три из них были с форкамерными двигателями, а два — со стандартными, для сравнения. Был утверждён маршрут пробеговых испытаний.

По прибытии в Москву я должен был представить все автомобили в НАМИ председателю приёмочной комиссии. Что я и сделал, доложив, что автомобили у подъезда. Андрей Александрович попросил прокатить его по территории института на автомобиле с форкамерным двигателем.

И как ни старался опытнейший наш водитель-испытатель Василия Васильевич Воронов «показать товар лицом», от опытнейшего Липгарта ничто не укрылось. Выбравшись из автомобиля, он произнёс:

— Не бог весть что, но для такси пойдёт!

Это было связано с неустойчивой работой форкамерного двигателя на переходных режимах, от чего нам избавиться так и не удалось.

Затем в кабинете строго предупредил меня, чтобы при проведении работ не было сокрытия дефектов:

— При первом же обнаружении немедленно отстраню от работы!

Скажу сразу — до этого дело не дошло. Контролёры на всех автомобилях были из разных организаций — НАМИ, НАТИ, ЗМЗ и др. Испытания были проведены, отчёт принят, заключение было положительным.

Однако, форкамерная концепция в производстве себя не оправдала. Были выпущены небольшие партии двигателей ГАЗ-51Ф и ГАЗ-24Ф. Обе конструкции оказались нежизнеспособными из-за неустойчивой работы двигателя на переходных режимах, да и реальное снижение расхода топлива оказалось не столь значительным, как предполагалось (всего около 3–5 %). При этом вопрос о токсичности не стоял так остро, как сейчас.

Вот в период этой эпопеи — проведения дорожных испытаний автомобиля с форкамерным двигателем — коллеги подарили мне стихи к дню рождения:

Ты по свету немало катался

На Фольксвагене, Татре, Форде,

И ГАИ никогда не боялся —

От неё уходил ты везде.

Много раз ты бывал и в столице,

В Сочи, Гагре, а также в Крыму.

Ильино или Пыра годится,

Коль баранку крутить самому.

Так работай же, клапан наката,

И в глушитель, движок, не стреляй!

Экономии хоть маловато,

Всё же лучше авто, чем трамвай!

Ну, вали же вперёд под горку,

Поднимая параметров пыль,

Разлюбезная ты «четвёрка»,

Эх, форкамерный автомобиль!

(Ильино и Пыра — деревушки на московской трассе, где проводилась оценка автомобиля).

В общем, эпопея с форкамерными двигателями тихо сошла на нет и на ГАЗе, и на ЗИЛе.

Лишь однажды — в середине 70-х гг. — мне опять пришлось встретиться с форкамерным двигателем уже в УГК ВАЗ. Завод закупил автомобиль Honda Civic CVCC. Японцам удалось устранить неустойчивую работу на переходных режимах, доработав конструкцию форкамеры. У этого автомобиля были тогда выдающиеся показатели по токсичности.

1957 год. Ю. Шишкин — студент Новочеркасском политеха

КЭО ГАЗ, 1963 год. И. Ф. Баранов, Ю. Н. Шишкин, Ю. В. Тихонов и С. И. Матяев в боксе испытаний двигателей

На испытания форкамерной «Волги» (1965 год)

Председателем комиссии на приёмочных испытаниях «Волги «с форкамерным двигателем в 1967 году был А. А. Липгарт

В 1966 году начали поговаривать о строительстве нового автозавода где-то на Волге и о том, что главным конструктором там будет Николай Иванович Борисов (он работал раньше главным конструктором ГАЗа, сменив А. А. Липгарта, а с 1956 года — главным инженером ГАЗа).

Н. И. Борисов через Н. А. Юшманова попросил руководителей основных подразделений КЭО ГАЗ подобрать опытных специалистов для работы на новом заводе. Что и было сделано. Я был рекомендован на новый завод начальником бюро доводки двигателей.

Но главным конструктором был назначен В. С. Соловьёв, а его заместителем — Б. С. Поспелов. Те рекомендации, которые были наработаны в КЭО, до Соловьёва, очевидно, не дошли (во всяком случае, набор проводился явно без их учёта).

Так я и работал бы в КЭО ГАЗ, если бы не одно «но». Как-то мне поручили провести стажировку специалистов, направляемых в загранкомандировку. При работе с ними выяснилось, что многие из них едва знакомы с автомобилем, начинать надо было с нуля.

При встрече с начальником отдела кадров КЭО Н. И. Верещагиным я ему об этом сказал и предложил для упрощения задачи командировать за рубеж меня. На что он ответил:

— Ты парень работящий и нужен на заводе, а от тех на заводе проку мало, пусть едут…

Это как-то меня сразу «освежило» — я понял, что меня едва ли когда-нибудь командируют дальше Москвы или Сочи.

Осенью 1968 года потребовалась техпомощь Поспелову — что-то не ладилось с двигателем на его «Волге». Он пригласил меня. Во время ремонта разговорились о работе (он уже работал на ВАЗе заместителем Соловьёва). Я ему высказал свою точку зрения на то, каким должен быть заместитель. При разговоре присутствовал A. M. Чёрный, который уже был начальником отдела испытаний ОГК ВАЗ, и я тут же получил от него предложение стать его заместителем.

После некоторых колебаний я согласился.

Летом 1969 года прилетел с женой на разведку в Тольятти. В аэропорту нас встретил Эдуард Николаевич Пистунович. На подступе к Тольятти он вежливо поинтересовался, как лучше въехать в город — через «парадный подъезд» или «с чёрного хода» (т. е. по дороге через лес или же по окружной). Въехали, конечно, через лес.

В общем, 4 сентября 1969 года, уволившись из КЭО ГАЗ, я прилетел в Тольятти для оформления на работу. С помощью встретившего меня Дмитрия Николаевича Лазарева все формальности были преодолены в течение одного дня.

Но окончательное решение по приёму в ОГК принимал В. Н. Поляков, у которого это было на особом контроле. Беседа состоялась, он расспросил меня, где и чем я занимался, в заключение пожелал успехов в работе.

Жил вначале в общежитии на ул. Комсомольской, 137, а затем — и третьем комплексе.

В ноябре 1970 года меня направили в Турин, где работы по Инженерному центру были продолжены.

Работали в Турине с 8 утра и до 10–11 вечера. Сами составляли бумаги, сами печатали (машинисток нам, естественно, не полагалось).

А после работы шли пешком домой.

В Турине удалось сделать много полезного для ОГК. Средств на наши проблемы было отпущено явно недостаточно. Поэтому мы стали изыскивать всевозможные способы финансирования.

И представьте — нашли! От крупных многомиллионных заказов на оборудование для других производств всегда оставались какие-то «крохи». И тут важно было не упустить случая и вовремя под это дело «поднырнуть. Добрым словом хочется вспомнить руководителя нашей делегации В. В. Каданникова, который с пониманием относился к проблемам ОГК и никогда не препятствовал дельному использованию упомянутых «остатков».

В конце 1971 года я вернулся из Италии. Стройка Инженерного центра шла полным ходом. Возглавляли её от ОГК А. И. Карпезо и В. М. Наумов. А строительство моторных боксов полностью легло на Валентина Исакова — опытнейшего двигателиста, который был в этом вопросе моей правой рукой.

В сентябре 1971 года удалось задействовать первый моторный бокс в ТПИ, где были начаты испытания первого опытного двигателя для микролитражки Э1101.

В 1972 году получил квартиру и перевёз семью в Тольятти.

Продолжали строить боксы в Инженерном центре. Первый бокс пустили в 1972 году. Параллельно вели набор специалистов для испытаний двигателей.

Строительство Инженерного центра до сих пор вспоминаю с содроганием. Тогда в ходу была фраза: «Строителей надо выдавливать из корпуса своими телами!». На практике это означало одно. Как только строители видели, что заказчик сам активно начинает влезать в дело, они тут же снимали людей на другой объект. И заканчивать строительство приходилось уже без них.

Работали тогда с утра идо позднего вечера, по субботам и воскресеньям. Это не было героизмом. Это было нормой. Никто ни перед кем не рисовался — нам это было не нужно. Дело завода требовало этих усилий. Но Инженерный центр мы всё же построили!