На подводной лодке в Турцию
На подводной лодке в Турцию
1922 год. Турецкий народ, руководимый Мустафой Кемалем — Ататюрком, вел напряженную борьбу с англо-греческими интервентами, вторгшимися в страну. Советское правительство, первым признавшее правительство Кемаля и установившее с ним дипломатические отношения, с огромным сочувствием относилось к героической борьбе турецкого народа за свою независимость и оказывало ему большую помощь.
В разгар этой борьбы, когда английские и греческие военно-морские силы, блокировавшие порты Турции, пиратствовали в Черном море, я получил задание доставить почту нашему посольству в Анкаре. Мне также поручено было сопровождать в дороге возвращавшегося из Москвы в Анкару уполномоченного турецкого правительства, если не ошибаюсь, доктора Ризу Нур-бея, депутата Великого национального собрания Турции. (В Москве он вел переговоры с Советским правительством.) В качестве сопровождающего мне дали питерского рабочего, красногвардейца товарища Желтикова.
Из Москвы до Севастополя ехали в одном вагоне с турецким дипломатом. Он прекрасно владел немецким языком, который немного знал и я, и в дороге мы долго беседовали. Естественно, разговор шел об освободительной борьбе, которую ведет турецкий народ, о победе революции в России. Риза Нур-бей делился впечатлениями о встречах в Москве, об оказанном ему гостеприимстве; весьма высоко отзывался о наших государственных деятелях, с которыми ему пришлось встречаться. Говорил о будущем своей страны, находя много общего между Советской Россией и Турцией, о Кемале, о Ленине. Впрочем, о многих вещах Риза Нур-бей судил наивно, не понимая корней нашей рабоче-крестьянской революции и пути к социализму.
В Севастополе турецкого дипломата тепло встретили представители местных властей и сотрудники агентства НКИД. Вскоре нас на катере перевезли на подводную лодку, стоявшую недалеко от пристани.
Я впервые видел подводную лодку. Теперь к другим видам транспорта, которыми тогда пользовались дипкурьеры, прибавлялся еще и подводный!
Подводная лодка была выбрана из-за опасности «встречи» с английскими или греческими военными судами, шнырявшими в Черном море. Надводным кораблем, видимо, нельзя было почему-либо воспользоваться, хотя дипкурьеры в тот период совершали переход через Черное море и на других судах, в том числе и на миноносцах.
С опаской ступили мы на скользкое железо лодки и опустились вниз. Узенькие проходы, бесконечное количество всевозможных приборов, труб, проводов, каждый сантиметр занят механизмами.
В отсеке для команды моряки отдыхали и принимали пищу. Подвесные койки и небольшой стол составляли всю обстановку. В этом же отсеке устроили и турецкого дипломата и нас, его сопровождавших. Сначала шли в надводном положении. Сильно штормило, и лодку отчаянно качало. К горлу подступала тошнота. Так продолжалось, пока лодка не ушла на глубину.
Под водой качки не чувствовалось, но легче не стало. Напротив. Было мало воздуха, остро чувствовался недостаток кислорода. Часы, проведенные под водой, были тяжелы даже для нас, выносливых и крепких молодых людей. А нашему гостю стало совсем плохо. Он лежал не шевелясь, бледный, не произнося ни одного слова. Была очень трогательна забота со стороны команды лодки. Все старались как-то облегчить состояние нашего гостя. Тот понимал искренние чувства моряков и горячо их благодарил.
Наконец лодка начала всплывать. Были открыты люки, и свежий морской воздух ворвался в душное помещение. Оказывается, мы были уже вблизи турецкого города Синопа. Опасность встречи с англо-греческими кораблями осталась позади.
В порту Риза Нур-бея торжественно встречали городские власти Синопа, от которого он был депутатом Великого национального собрания. Советских моряков турки горячо поблагодарили и даже устроили в их честь банкет.
Наутро я с Желтиковым выехал в Анкару. Нам предоставили высокую, на двух больших колесах арбу, запряженную парой сильных лошадей. Для охраны в пути местные власти выделили шесть вооруженных кавалеристов. Было очень жарко. Августовское горячее солнце пекло вовсю; ветер носил тучи горячего песка, который забивался в рот, нос, глаза.
Я был предупрежден, что в дипломатической почте было срочное письмо Г. В Чичерина нашему полпреду в Турции С. И. Аралову. Поэтому ехали почти без остановок, быстро меняли уставших лошадей, не теряя даром ни минуты.
Несколько дней продолжался наш путь по пескам и камням Центральной Анатолии. Наконец въехали в Анкару. Немедленно по приезде вручил С. И. Аралову письмо Г. В. Чичерина. Полпред расспрашивал нас о дороге, о Москве и в свою очередь рассказал о положении в Турции. Сейчас, сказал он, создалось очень напряженное положение. Войска интервентов находятся на подступах к Анкаре, пытаются окружить ее. Нужно было незамедлительно выезжать в Кайсери, куда уже эвакуированы сотрудники полпредства.
Не отдохнув, мы выехали в Кайсери. В канцелярии полпредства забрали почту, запаковали ее и сразу же двинулись в обратный путь, но теперь уже не на Синоп, а в Самсун; нам сказали, что в этом порту мы скорее найдем какое-либо нейтральное судно, которое идет в один из советских портов.
В Самсуне через несколько дней ожидания мы договорились с капитаном одного из кораблей итальянской пароходной компании «Ллойд Триестино», и он согласился доставить нас до Батума.
Так — на подводной лодке, арбе и пароходе я совершил путешествие в Турцию.