Первые поездки с диппочтой
Первые поездки с диппочтой
В конце апреля того же 1918 года мне впервые пришлось совершить два рейса в Курск как курьеру с дипломатической почтой. В Курск, находившийся на нашей стороне разграничительной линии, прибыла советская мирная делегация для переговоров с правительством гетмана Скоропадского. Несмотря на выданный мандат, где от имени Совнаркома говорилось, что мне разрешается ехать во всех поездах, требовать экстренного паровоза, подавать всякие телеграммы и прочее и прочее, а военным и гражданским властям предлагалось оказывать полное содействие, поездка в Курск была нелегким делом. Поезда ходили кое-как, они были забиты до отказа, люди ехали на крышах, буферах и подножках.
Особенно памятной была первая поездка. Поезд прибыл на станцию Курск поздно вечером (дело было в пасхальную ночь). Город находился примерно в двух километрах от станции. Извозчиков на станции не оказалось. Дежурный по вокзалу посоветовал обратиться к начальнику станции, в распоряжении которого имелись лошади. Начальник станции, какой-то старый железнодорожный чиновник, пренебрежительно отнесся к предъявленному мандату и заметил, что, во-первых, у них, в Курске, «имеется свой Совнарком», а во-вторых, никаких лошадей нет. Только после того как ему был «предъявлен» наган, лошадей подали.
В конце мая 1918 года меня послали в Берлин в качестве дипломатического курьера с очень ответственной почтой. На станции Молодечно в наше купе вломился какой-то немецкий офицер и потребовал немедленно освободить купе. Он, конечно, не мог не видеть надпись на дверях: «Русские дипломатические курьеры». Как вскоре выяснилось, он был вдребезги пьян.
Офицер продолжал буянить. Надо было что-то предпринимать. Мы знали случаи, когда вражеские разведчики под видом «пьяных» затевали провокационные драки, чтобы похитить почту.
Но к кому обратиться за помощью? Всюду чужие. Решили просить помочь коллег по профессии. (В вагоне ехали немецкие дипломатические курьеры.) Один из них бегом бросился на вокзал, к немецкому военному коменданту. Мы не знали, что говорил коменданту немецкий курьер, но скоро в вагон вошли патрульные и офицера увели. Дипломатическая почта была благополучно доставлена в Берлин.
В июне 1918 года началась регулярная дипкурьерская связь между Наркоминделом и нашими дипломатическими миссиями в Германии и в Швейцарии. Но эта связь просуществовала недолго. В начале ноября с диппочтой и багажом в Берлин направили Богданова. Там носильщик «уронил» на перрон ящик с багажом Богданова, и оттуда выпала часть почты, в том числе газеты и журналы для работников посольства. Полиция, конечно, объявила это «пропагандой». Это послужило поводом к разрыву дипломатических отношений, установленных Брестским мирным договором.
Капиталистическая реакция делала все, чтобы осложнить положение рабоче-крестьянской России.