Незабываемые встречи с В. И. Лениным
Незабываемые встречи с В. И. Лениным
В сентябре 1919 года, в разгар гражданской войны, как уже говорилось, я работал комиссаром Московских военно-инженерных курсов. Курсы находились в помещении бывшей гимназии Шелапутина, что на Девичьем поле. Обстановка на фронтах была крайне напряженной. Красная Армия, бесстрашно сражавшаяся за дело революции, испытывала острый недостаток в грамотных командирах, и не только в строевых, но и в специалистах — инженерах и техниках.
Усиленную подготовку таких военных командиров вели и наши курсы. При этом наряду с военными и техническими дисциплинами, преподававшимися курсантам, была широко развернута культурно-просветительная работа.
Приближалась вторая годовщина Великого Октября. Хотелось как-то по-особому отметить этот праздник. И вот родилась идея — силами нашего драмкружка поставить какой-нибудь интересный спектакль. После долгого обсуждения остановились на пьесе Бернарда Шоу «Шоколадный солдатик».
Готовились усердно. И вдруг выяснилось, что у нас нет ничего для устройства декораций и, главное, нет холста или какой-нибудь другой подходящей для этой цели материи. Три дня бегали по голодной и холодной Москве, и все тщетно. Везде нам отказывали. В конце концов решили за помощью обратиться в орган ЦК РКП (б) «Правду».
Пошли трое — секретарь партийной ячейки курсов Кузьмин, начальник снабжения Якубсон и я.
Редакция «Правды» была тогда на Тверской (ныне улица Горького), где сейчас помещается редакция газеты «Труд». Поднимаемся на третий этаж. Спрашиваем, к кому обратиться с жалобой. Нас направили к Марии Ильиничне Ульяновой — секретарю редакции газеты «Правда». Изложили ей нашу жалобу, показали ворох наших писем в разные учреждения и резолюции с отказом.
Неожиданно в комнату, где мы разговаривали, вошел Владимир Ильич. Мы вскочили. Ленин любезно поздоровался со всеми и сразу же поинтересовался, с каким вопросом мы пришли к Марии Ильиничне. Мы рассказали о нашей затее. Немного смутились: как-то неудобно было отвлекать нашим делом такого человека.
Но Владимир Ильич тепло улыбнулся, ободряя нас, и попросил Марию Ильиничну позвонить от его имени товарищу Склянскому, заместителю председателя Реввоенсовета республики, чтобы тот помог нам.
В. И. Ленин стал расспрашивать нас о жизни курсантов, о том, как мы готовим командиров для Красной Армии, и потом дружески с нами распрощался.
Мы долго еще не могли прийти в себя — так велико было впечатление, оставленное беседой с Ильичем. Ведь никто из нас троих до этого никогда близко не видел Ленина!
После его ухода Мария Ильинична позвонила Склянскому и передала просьбу Владимира Ильича помочь нам. Нечего и говорить, что просьба была удовлетворена и «Шоколадный солдатик» поставлен.
Незадолго до начала на спектакль неожиданно приехал товарищ Склянский с начальником управления военно-учебных заведений. Спектакль прошел хорошо. Больше всех были, вероятно, довольны сами артисты. После спектакля мы угостили гостей морковным чаем с пшеничными лепешками. Когда во время чаепития я поблагодарил Склянского за помощь, он улыбнулся и ответил:
— Не меня, а Владимира Ильича благодарить надо. Я бы никогда не дал вам столько мануфактуры…
В стране — голод, холод, свирепствовал тиф. Российская белогвардейщина вкупе с иностранными интервентами все туже стягивала кольцо фронтов вокруг центра страны. К Петрограду рвались банды Юденича. Партия мобилизовала все силы народа на борьбу с контрреволюцией. Велась мобилизация коммунистов, комсомольцев и членов профсоюзов для Петроградского фронта. Наши военно-инженерные курсы, объединенные в отдельную курсантскую бригаду, тоже ушли на фронт под Петроград.
В одном из боев против Юденича я был тяжело ранен и к тому же заболел сыпным тифом. Меня отправили на излечение в 151-й военный госпиталь, помещавшийся в Москве, в Грузинах. Когда я находился в команде уже выздоравливающих, меня назначили комиссаром этого госпиталя.
Положение в госпитале было очень тяжелое. Не хватало знающих, опытных медицинских работников. Средний медперсонал почти полностью состоял из недавно мобилизованных работниц фабрик и заводов. Плохое питание, отсутствие многих необходимых медикаментов не способствовали созданию хорошего настроения ни у работников госпиталя, ни у раненых.
Письма, которые получали с родных мест раненые и больные, часто усиливали недовольство. В некоторых письмах родные жаловались на произвол местных властей: в то время еще во многие Советы проникали кулаки и творили там свои грязные дела, особенно в отношении семей красноармейцев. Жаловались на материальную необеспеченность, нехватку продовольствия и топлива.
Мы, коммунисты госпиталя, обсуждали все это на своих собраниях, в беседах с ранеными, но часто чувствовали, что не на все вопросы могли правильно ответить.
Многое было нам просто не под силу. И вот на одном заседании партийного бюро при очередном обсуждении настроений раненых кто-то из коммунистов внес предложение пригласить в госпиталь Владимира Ильича. Пригласить, рассказать о наших нуждах, просить помощи.
Членов партийного бюро удивило такое предложение. Как это пригласить Ильича, когда у него столько огромных государственных забот и тревог! Да и не совсем он еще здоров после злодейского покушения.
Но предложение многим запало в душу. И после долгих споров решили сделать такое приглашение. Был у нас среди выздоравливающих красноармеец Петя, ему и поручили поехать в Кремль и передать Ленину резолюцию бюро госпиталя и приглашение. Мы все же не очень верили в возможность приезда Владимира Ильича, но наш посланец, вернувшись, рассказал, что был у самого Ленина и тот обещал выполнить просьбу раненых красноармейцев. Это сообщение вызвало бурю восторга.
А через несколько дней мы встречали Владимира Ильича. Приехал он вместе с Надеждой Константиновной и наркомом здравоохранения Н. А. Семашко. Мы встретили их у дверей и проводили сразу в комнату. Владимир Ильич был в теплом пальто и шапке-ушанке.
Гости пожелали побеседовать с ранеными. Мы доложили, что сейчас в госпитале будет ужин, а после ужина соберутся в красном уголке все, кто может ходить. Владимир Ильич согласился с такой «программой» и попросил принести ему ужин из общего котла.
Принесли три тарелки — для Ленина, Надежды Константиновны и Семашко. В этот вечер, как и обычно, давали на ужин перловую кашу. Больные и раненые в шутку называли эту кашу «шрапнелью». К каше полагалось масло, но жиров у нас тогда не хватало.
Во время ужина Владимир Ильич обратился к Семашко с вопросом, нравится ли ему каша.
— Каша, действительно, неважная, Владимир Ильич, — ответил Семашко.
Завязался разговор об обстановке в госпитале, о наших нуждах и нехватках. Гости расспрашивали нас о настроениях раненых, их питании, вплоть до того, где храним одежду красноармейцев. Мы отвечали, ничего не скрывая, все, как было. Ильич задавал вопросы о работе партячейки, собраниях, — о всей жизни госпиталя и внимательно выслушивал.
Он тут же давал советы, обещал помочь, чем может. Здесь же высказал мысль, что не мешало бы создать журнал «Раненый красноармеец», который отражал бы нужды раненых воинов.
Совет Владимира Ильича мы приняли, и вскоре в 151-м военном госпитале появился журнал «Раненый красноармеец», который выходил раз в месяц. Сначала печатался он на ротаторе малым тиражом, а через некоторое время издание журнала взяло на себя Политуправление Красной Армии, и он получил всероссийское признание.
После ужина в красном уголке собрали всех — и раненых, и персонал госпиталя. Обращаясь к собравшимся, я сказал, что Владимир Ильич Ленин осчастливил нас своим присутствием, и предоставил ему слово.
Выступил Ленин.
— Дорогие товарищи, — начал он, — ваш комиссар неправильно доложил. Не я осчастливил вас своим приходом, а вы меня. Я рад побеседовать с вами, рассказать вам о положении республики…
Долго говорил Ильич, прохаживаясь иногда по комнате, и больше всего — о трудностях, которые переживала страна. Все, что есть, подчеркнул он, отдается Красной Армии. Рассказал о победе на Южном фронте. Объяснил, как могло случиться, что Деникин подошел было к Туле. Деникин имел некоторый успех потому, что Англия и Франция, Япония и Америка ему помогали. Затем Владимир Ильич отвечал на многочисленные вопросы и тут же разъяснял, почему происходят явления нежелательные и как надо поступать, чтобы их не было. Он совершенно не скрывал трудностей, которые стоят перед нами и которые нам еще придется преодолевать.
В заключение В. И. Ленин тепло пожелал раненым скорейшего выздоровления. Но он не сразу покинул госпиталь. Внимательно просмотрев список тяжелобольных, решил навестить кое-кого. Накинув халат, зашел к нескольким раненым командирам, поговорил с ними.
Проводить В. И. Ленина, Надежду Константиновну и Семашко вышел весь медицинский персонал.
В вестибюле, будучи уже одетым, Ильич обратился к нам и сказал:
— Вам выпала большая историческая миссия — вы лечите защитников революции и свободы. Сделайте все, чтобы они быстрее выздоравливали и покидали госпиталь. Этим вы внесете свой большой вклад в наше дело. Советская власть, красноармейцы и командиры будут вам благодарны!
В третий раз я встретился с вождем революции перед отъездом на польский фронт в мае 1920 года. Интервенты и белогвардейцы терпели разгром. Но передышка была короткой. Белополяки, по указке международной буржуазии, пошли войной против нашей страны.
В те дни в Москве состоялось соединенное заседание ВЦИК, Московского Совета, профсоюзов и фабрично-заводских комитетов. Тысячи членов партии отправлялись на фронт. В их числе была и наша бригада.
Как член Московского Совета, я присутствовал на этом заседании, после которого В. И. Ленин должен был выступить перед частями, идущими на фронт.
Большой театр переполнен. Все с затаенным дыханием слушают выступление вождя. Ленин подробно говорил о положении в стране, о том, что нами были приняты все меры, чтобы избежать войны, но раз нам навязали войну, раз дело дошло до нее, то все должно быть подчинено интересам фронта.
Владимир Ильич сказал, что «наступление Польши, это — обломки старого плана, некогда объединявшего всю международную буржуазию, и если тогда не удался этот грандиозный план, обеспечивавший с точки зрения чисто военной безусловный успех, то теперь даже и с этой точки зрения план безнадежен»[26].
Когда Владимир Ильич кончил говорить, ему подали записку о том, что воины, отправлявшиеся на польский фронт, уже собрались у театра и ждут его. Ленин предложил прервать заседание и вместе с членами президиума вышел на площадь.
Как комиссар сводного добровольческого отряда курсантов, уходящих на фронт, я подошел к В. И. Ленину и доложил ему, какие части отправляются на фронт. Затем Ленин направился к трибуне, наспех сооруженной против театра. По дороге он поинтересовался, как идут дела в госпитале, в чем он нуждается. Оказывается, он все помнил, о чем говорили мы тогда в госпитале!
Потом Ильич поднялся на трибуну и произнес речь. В этой речи прозвучали великие слова:
— Помните, товарищи, что с польскими крестьянами и рабочими у нас нет ссор, мы польскую независимость и польскую народную республику признавали и признаем. …Пусть ваше поведение по отношению к полякам там докажет, что вы — солдаты рабоче-крестьянской республики, что вы идете к ним не как угнетатели, а как освободители.