10 марта 1991 года

Милая Фрина!

Уже много дней от тебя нет писем. Я очень беспокоюсь. Что с тобой? Была бы ты здорова, это самое главное…

У меня все в порядке. Работаю, читаю лекции. Живу половину недели один (вот и сейчас – один в темном доме, лишь одна комната (та, в которой я сейчас) освещена). На вторую половину недели приезжает Миша, и тогда мы – два мужика – вместе. Но не беспокойся – воевать с бытом мне помогает приходящая старуха (моего возраста).

Очень все время беспокоюсь о тебе, как ты там «врастаешь». Вся надежда на Марину, о которой я думаю с нежностью и надеюсь на ее поддержку тебе – и моральную, и бытовую.

У нас все благополучно, хотя и не без трудностей, которые ты можешь легко вообразить. Но ведь материальные трудности легко переносить, душевные – труднее.

Однако я работаю. Написал небольшую книжку, которая мне кажется важной. Если напечатаю – пришлю тебе. На днях вышлю сборник статей о Тютчеве под моей редакцией и со статьей. Там прекрасные статьи В.Н. Топорова и М.Л. Гаспарова. Вообще, надеюсь, сборник тебя порадует[419].

У нас горе – вчера скончался от рака легких Валерий Иванович Беззубов. Это был прекрасный и талантливый человек, крупный ученый, смелый человек (это я ценю в мужчине даже выше научных достоинств). Удалось достать ему новейшие немецкие и итальянские лекарства. Они сначала дали прямо сказочные результаты: он воскрес, начал читать лекции. Но через полгода – резкий спад, и в четыре дня его не стало.

Кончаю: завтра утром лекция (видишь, еще читаю – пока буду читать – буду жить); но читать делается физически трудно. Кроме того, мой микроскопический метастаз в мозг проявился в том, что я читаю очень медленно, хотя вопреки прогнозам немцев улучшение, хоть и медленное, продолжается – плыву как торпедированный, но все еще на плаву держащийся корабль.

Господи, будь только ты жива, здорова и благополучна!

Марину нежно целую (старость и расстояние дают на это право).

Сердечные приветы твоим мужчинам.

Тарту,

Эстония.