16 сентября 1993 года [558]

Милая Фрина!

Спасибо тебе за письмо от 8/IХ – 93, которое я получил 16/IХ. Что писать тебе? У меня новостей никаких нет. Знаешь поговорку: бабья дорога – от печки до порога. Вот и теперь это подлинная моя дорога. Даже на улицу, где наконец полили дожди и наступила та грязная, осенняя осень, которую так любил Пушкин, мне выходить не велено. Подбираюсь до наружной двери, высовываю нос за нее (слава Богу, длинный) и – обратно. Операцию опять отложили на неопределенный срок. Мы с милой докторшей, с которой, кажется, говорим искренне, опять закончили философски, что результата предсказать нельзя и равно философски надо быть готовым к любому исходу. Как помнишь, у Окуджавы:

Судьба, судьбы, судьбе,

Судьбою, о судьбе[559].

Пока что я что-то диктую, но стопроцентно выполняю поучение Пастернака: «пораженье от победы ты сам не должен отличать»[560]. Впрочем, почти то же самое говорили и многие другие (см. Баратынского). Как в том еврейском анекдоте: «А вообще как дела?» А вообще – дела неплохо. Что-то делаю: диктую одновременно одну, бесконечную, как глиста, статью (кажется, кончил), по просьбе моего издателя – мемуарные отрывки и еще какие-то кусочки все время выскакивают, пока еще не очень ясно, куда они пристроятся.

Римский философ, создатель молекулярной теории Тит Лукреций Кар придумал теорию эволюции. Согласно ей, сначала в воздухе носились отдельные члены людей и животных: крылья, хвосты, лапы (Гоголь бы добавил обязательно носы). Они сталкивались и склеивались в безобразные огромные живые молекулы. Так образовывались ископаемые чудовища. Но эти живые молекулы не были жизнеспособными и вымирали. До тех пор, пока ценой бесконечных проб и ошибок, результаты которых мы, говорил философ, выкапываем из земли, не образовались истинно совершенные формы человека и нынешних зверей. На этом эволюция остановилась, достигнув своей вершины. Очень остроумная теория, и мне она нравится. По крайней мере, она прекрасно подходит для описания моего научного развития; у меня в голове плавают исходные идеи, которые в беспорядке сцепляются, образуя два постоянно меняющихся местами, замкнутых «организма». Один образует язык метода (как говорится), а другой – содержания (о чем говорится). Они постоянно меняются местами: «как» становится «о чем», т<о> е<сть> структура становится содержанием, информацией, и наоборот, «о чем» становится «как» – то, что было языком, становится содержанием, то, что было содержанием, занимает место языка. А я только успеваю крутить головой то в одну, то в другую сторону. Представь себе кошку, которая сидит на подоконнике и мимо которой то справа налево, то слева направо пролетает ласточка, кошка и крутит головой то туда, то сюда. Вот это и есть то, что я называю научным методом. Интересно, как бы назвала это кошка.

Кончаю и так длинное письмо.

Друг мой, будь здоровой и веселой. А будущее будет таким, каким ему суждено быть. Слава Богу, это не наше дело.

Сердечно и неизменно твой

Юра

16. IX.93.