28 сентября 1991 года

Милая, милая Фрина!

Что это мы сами себя мучаем, выдумываем страхи и волнения, если письмо какая-нибудь Амелфа Тимофеевна выбросит в не предназначенное для того заведение. Затвердим себе раз и навсегда, что войны нет и все, что могло случиться с нами, уже случилось. Так что остается ждать только хорошего. Еще запомни, что твой друг – человек сумасшедший (тоже мне новость, что он спустя пять дней после твоего письма может вдруг решить, что писем нет уже месяц, а сам, написав письмо, может забыть его отправить). Вот и сейчас: я был 10 дней в Италии и в Венеции, написал тебе большое «итальянское» письмо, да там и потерял – должно быть, в Риме в какой-нибудь урне валяется.

Но по порядку: у меня в одном итальянском сборнике вышла статья. Вместо гонорара они предложили приглашение в Венецию и Рим. Мне очень не хотелось – Италия для меня теперь связана с Зариной кончиной. Но я согласился, чтобы растрясти Наташу, которая тут совершенно скисла. Ведь когда я умру, ее уже никто не свозит… Мы поехали. В Венеции было ужасно грустно от воспоминаний, но я верно сделал, что поехал, – душа как-то «отпустила». В Риме была жуткая жара, выходить можно было только ночью. Я устал, как собака, от жары и капризов. При перелете из почти африканской жары в наши края – температура 0–2° ночью я простудился и теперь источаю сопли.

Таков был римский круиз на самолете. Но в целом хорошо, что решился, – по большому счету это было нужно, нужно именно мне.

На обратном пути я сделал в Московском университете доклад (вернее, двухчасовую лекцию), которая прошла в битком набитой аудитории отменно. Для меня это важно не по соображениям само– и честолюбия, а поскольку я впервые излагал совсем новую и, смею обольщаться надеждой, важную, итоговую для всей моей предыдущей деятельности концепцию. Присутствовали Борис Андреевич, Вяч. Вс. Иванов, Мелетинский и др. Кажется, убедил…

Обнимаю тебя! Спасибо за фотографии. Очень хорошие.

Всегда твой

Юра

20. IX.91.