«Я должен был сделать больно, чтобы помочь»

«Я должен был сделать больно, чтобы помочь»

Два сеанса гипноза, проведенные в Бриджуотере доктором Уильямом Брайаном, были одним из самых сильных впечатлений в моей жизни. Они помогли мне хоть как-то понять, что заставило Альберта Де Сальво совершать убийства.

Впервые я встретился с Брайаном в 1961 году на специальном семинаре для адвокатов, посвященном проблемам гипноза, который вели он и Мелвин Белли. Участники семинара проявляли в отношении гипноза некоторый скептицизм до тех пор, пока Брайан не провел небольшой эксперимент. Он попросил меня и еще двух адвокатов сесть перед аудиторией, закрыть глаза и поднять правую руку.

— Обратите внимание, — произнес он, — поднятая рука застыла и совершенно неподвижна. Она немеет, полностью немеет.

Он монотонно повторял эти слова, и время от времени я чувствовал, как он слегка потирает мою правую руку, которая должна была онеметь. Я уже начинал испытывать раздражение.

— Прекрасно, джентльмены, — обратился к нам Брайан. — А теперь откройте, пожалуйста, глаза.

Мы открыли. В руке каждого из нас торчала игла.

— То, что вы видели, — сказал Брайан, — всего лишь элементарное использование гипноза для обезболивания. У этого метода есть свои преимущества, включая прекращение кровотечения. Вы можете убедиться, что воткнутые в ладони иглы не вызвали никакого кровотечения. А сейчас вы увидите, что после моих слов начнет капать кровь.

И она действительно начала капать. В этот момент Брайан вынул иголки и продолжил лекцию.

Теперь, четыре года спустя, я понимал, что Брайан мог бы сыграть важную роль в изучении личности Удушителя. Я вспомнил дело, которым он занимался несколько лет назад в Калифорнии. Обвиняемый Харви Буш задушил трех пожилых женщин, и его адвокат, Эл Мэтьюз из Лос-Анджелеса решил, что единственный способ защиты — невменяемость. Психиатры, обследовавшие Буша, не могли дать каких-нибудь разумных объяснений, почему он убивал, тогда Мэтьюз попросил Брайана попытаться понять что-нибудь с помощью гипноанализа.

Брайан, изучив совершенные преступления и прошлое обвиняемого, решил, что ключом к убийствам могла послужить ненависть к матери. Они с Мэтьюзом посетили Буша в тюрьме. С помощью гипноза Брайан смоделировал ситуацию, которая, как ему казалось, должна была разбудить в Буше убийцу. Мэтьюз играл роль матери. Едва Мэтьюз, выполняя одно из важных условий эксперимента, повернулся спиной к Бушу, тот издал пронзительный вопль и бросился на адвоката. Если бы Брайан не стоял рядом, готовый в любую минуту вывести его из транса, адвокат Мэтьюз мог бы оказаться четвертой жертвой.

20 марта 1965 года я встретил Брайана в аэропорту Логан и отвез его в Бриджуотер. За сорок минут езды я рассказал ему историю Де Сальво. В больнице мы встретились с врачами, которые должны были присутствовать при сеансе, потом с Де Сальво. Почти два часа Брайан изучал прошлое Альберта, особенно его отношения с женой, матерью и дочерью Джуди. Кроме того, установил степень восприимчивости пациента к гипнозу. Оказалось, что Де Сальво прекрасно поддается гипнозу. За несколько минут Брайан привел Альберта в состояние глубокого транса и проткнул ему иглой мягкие ткани руки.

— Вы почувствуете давление, но никакой боли, — повторял он, — никакой боли, совсем никакой боли…

Когда острие иглы прошло насквозь, он велел Де Сальво открыть глаза и посмотреть на руку. Потом вынул иглу, и рука безвольно повисла вдоль тела.

После этого Брайан сел рядом с Де Сальво. Тихим голосом, почти на ухо, он начал уводить его в прошедшие дни, месяцы, годы:

— Сегодня на календаре 20 марта 1965 года. Оторвите этот листок. Наступило 19 марта. Продолжайте отрывать, и с каждым листком вы уходите все дальше и дальше…

Он вернул Де Сальво к 8 сентября 1963 года, тому дню, когда у себя в квартире в Салеме была убита пятидесятивосьмилетняя Эвелин Корбин, жертва номер девять.

— А теперь, Альберт, — велел Брайан, — расскажите, что происходит. Не беспокойтесь, мне вы можете рассказать. Что происходит?

Де Сальво начал рассказывать. Он вошел в дом через парадную дверь и подошел к ее квартире. Когда женщина открыла дверь, он сказал, что пришел чинить ванную. Де Сальво описывал сцену в настоящем времени. Он имитировал женский голос:

— Кто вас послал? Кто вас послал?

Потом своим:

— Управляющий. С вашей ванной что-то не в порядке. Я должен проверить.

Он приставил ей нож к горлу.

— Вы ведь не Удушитель, правда? — спросила она.

Де Сальво заверил ее, что нет. Когда он положил ее на кровать, она сказала, что не может совершить половой акт, доктор запретил ей.

Она говорит:

— Пожалуйста, не делайте мне больно.

Я сказал, что не сделаю ей больно.

В этот момент Де Сальво перестал рассказывать о происходящем. Голос Брайана зазвучал громче, настойчивее. Де Сальво вытянул руки вперед, стал поворачивать кисти, шевелить пальцами. Раньше, рассказывая Брайану о себе, он делал такие же жесты.

— …его дочь родилась с серьезным дефектом ноги (врожденный вывих тазобедренного сустава), и такими движениями его учили делать ей массаж.

— Бедра, — закричал Брайан, — вы что-то делаете с ее бедрами. Расскажите, мне можно рассказать. Что вы делаете с ее бедрами?

Де Сальво издал резкий, пронзительный вопль, заставивший нас мгновенно выпрямиться.

— Расслабьтесь, — приказал Брайан. — Глубже, глубже, расслабьтесь. Ну вот, так лучше. Ну, а теперь, что вы делали? Все в порядке, можете мне сказать. Что это было?

Де Сальво застонал, забормотал; слова мы различить не могли. И вдруг неожиданно:

— Джуди!

— Что вы делали с Джуди? — настойчиво спрашивал Брайан.

— Я делал ей массаж.

— Вы делали ей массаж. Так, хорошо. И что было дальше?

— Она выздоровела.

— Прекрасно. Вы делали ей массаж бедер. И это же вы делали с каждой из жертв?

— Да.

Брайан старался выяснить, почему Де Сальво хотел сделать своим жертвам «хорошо». Он заставил его вновь вернуться к Джуди. Альберт делал ей массаж; она плакала.

— Она думает, я хочу сделать ей больно, — сказал Де Сальво. — Я не хочу сделать ей больно, я хочу помочь. Она не понимает. Она ребенок. Я стараюсь помочь и, чтобы помочь, должен сделать ей больно.

— Если хочешь помочь, надо сделать больно. Так? — спросил Брайан. — Если вы хотите помочь женщине, надо сделать ей больно..?

Через несколько секунд Брайан разбудил Де Сальво. Но сначала он велел ему на следующую ночь увидеть во сне встречу с Эвелин Корбин, вспомнить все свои мысли и чувства в этот момент, а потом проснуться и записать все это.

По дороге в Бостон Брайан сказал:

— Мы уже близко. Совсем близко, я уверен. Ключ ко всему — его дочь. Это не подсознательная ненависть к матери, иначе не стали бы жертвами все эти молодые девушки. Может быть, нам поможет сон. Он его увидит, не сомневайтесь. Увидит и запишет. Я очень надеюсь найти то, что ищу.

— Я тоже. Но что же это, черт возьми?

В тот вечер Брайан мне все объяснил. Его изложение наиболее важных событий из прошлого Альберта и их толкование звучали очень убедительно:

— Когда родилась Джуди, Ирмгард, которая предпочла рожать самостоятельно, без вмешательства медицины, очень страдала. Она заявила, что больше не хочет беременеть и не ляжет с мужем в постель. Еще больше осложнило ситуацию то, что Джуди родилась с вывихом тазобедренного сустава. Это было в Форт-Дисе, штат Нью-Джерси, и армейские врачи сказали, что ножки ребенка должны быть постоянно в зафиксированном положении. Они рекомендовали использовать специальное приспособление, удерживающее ноги согнутыми в коленях и раздвинутыми при помощи тесемок и ремней. Узел «бантиком», который Де Сальво затягивал на шеях своих жертв, был точно такой, как на этих тесемках.

Врачи порекомендовали также физиотерапию. Супругам Де Сальво велели ежедневно заниматься с Джуди, делать специальные упражнения, даже если она будет плакать. Делать это приходилось по большей части Альберту. Он клал Джуди на спинку и принимался медленно и ритмично, как кузнечные мехи, сводить и разводить ее ножки. Часто она плакала от боли, и Альберт сам едва удерживался от слез. Джуди была его ребенком, он любил ее. Совсем крошка, она не могла этого понять, но все-таки отец объяснял ей, что для того, чтобы помочь, он должен сделать ей больно.

В два года Джуди еще ползала. Однажды она дотянулась до телевизора и повернула ручку громкости. Неожиданно громкий звук так испугал ее, что она вскочила и бросилась к матери. С этого момента с ногами было все в порядке.

— Что делал Альберт, — спросил Брайан, — когда я «потерял» его сегодня? В тот момент, когда он собирался описать свой половой акт с Эвелин Корбин? Что он делал?

— Он вытянул руки и начал их сводить и разводить.

— Вот именно! — воскликнул Брайан. — Он делал то же самое, что когда-то со своей дочерью. Он пытался сообщить нам это, когда ему изменил голос. Ему надо было рассказывать о половом акте и удушении, но он не мог их описывать, это для него было слишком ужасно. Де Сальво пропустил их и перешел к тому, что делал в самом конце, прежде чем уйти с места преступления. Ему приходилось делать этим женщинам больно, чтобы помочь им. Я думаю, Альберт всегда хотел помогать людям, именно поэтому у него такая приятная внешность и манеры. Он хочет, чтобы его считали добрым, любили и восхищались. Но все это наталкивается на враждебность, отпечатавшуюся в его психике почти со дня рождения. Сочетание этих моментов как раз и может дать удушителя, которого чрезвычайно трудно поймать — он никогда в жизни не обидел человека, которого знал или любил; только образы, только совершенно незнакомых людей.

Где-то среди скрытых причин, неожиданно толкавших Альберта на незнакомые улицы, мы найдем женщин, встречавшихся в его жизни. Мать, которую он одновременно и любил, и ненавидел. Жену, которую он безумно любил, но которая была холодна к нему. Дочь, к которой он одновременно испытывал и глубокую любовь, и неприязнь, потому что из-за нее потерял привязанность жены. Не знаю, сумеем ли мы когда-нибудь разобраться в этих образах, но уверен, что все они здесь присутствуют.

Я слышал немало рассуждений о причинах, побуждавших Де Сальво к таким поступкам, но никогда не слышал более убедительного анализа, чем дал в тот вечер Брайан.

На следующий день, в воскресенье, мы снова приехали в Бриджуотер. Перед началом сеанса Де Сальво отвел меня в сторонку.

— Сегодня здесь были две женщины, — сказал он. — Меня привели поговорить с доктором Алленом, и там, за столом для посетителей, напротив двух наших больных, сидели эти женщины. Только у этих двоих не может быть посетителей, они совсем чокнутые. Женщины смотрели на меня, но, думаю, не узнали. Зато я их сразу узнал. Одна из них — девушка-немка. Я от нее убежал. Другая — темнокожая женщина, с которой я разговаривал. Она живет в одном доме с той хорошенькой негритяночкой, Кларк. Готов поклясться, они пришли сюда, чтобы опознать меня.

Он был прав. «Посетительницами» оказались Гертруда Груен и миссис Марселла Лалка. Мисс Груен, официантка, в феврале 1963 года сумела отбить нападение. Миссис Лалка разговаривала с Де Сальво всего за несколько минут до убийства Софи Кларк. Он сказал, что не тронул ее, потому что у нее был маленький ребенок. Двух этих женщин привезли в Бриджуотер посмотреть на Де Сальво и Джорджа Нассера. По иронии судьбы, ни одна из них не узнала Де Сальво, но обе обнаружили что-то знакомое в Нассере. Из-за того что я познакомился с Де Сальво через Нассера, некоторые, включая Боттомли, Эймса Роби и его ассистента, доктора Сэмюэля Аллена, считали, что Де Сальво может быть только уловкой, а настоящий Удушитель — Джордж Нассер. Теория столь же наивная, сколь и нелепая. Самое большее, чего мог бы достичь адвокат, попытавшийся поддержать эту чушь, — лишиться права выступать в суде. Что касается впечатления женщин, что они вроде видели Джорджа когда-то раньше, я не удивлюсь, если узнаю, что им немного «помогли» заранее.

Когда мы ожидали начала сеанса гипноза, я наклонился к доктору Аллену и шепнул, что не знал о его увлечении играть в детектива.

— Та молодая немка и миссис Лалка, — сказал я, — были здесь сегодня утром и делали вид, что пришли кого-то навестить. Они не смогли узнать Альберта, но он-то их узнал. Как вы это объясните, доктор?

Аллен промямлил, что не понимает, о чем речь.

— Доктор Аллен, — произнес я в лучших традициях зала судебных заседаний, — я полагаю, у вас была какая-то причина для беседы с моим клиентом сегодня утром, да еще в помещении для посетителей. Поскольку он не просил, а суд вас на это не уполномочивал, и поскольку содержание вашей беседы имело весьма отдаленное отношение к психиатрии, у вас, несомненно, имелась какая-то причина. Вы решили тайком помогать следствию? Это же совсем простой вопрос, вы могли бы на него ответить. В конце концов было немало свидетелей вашей беседы с Альбертом.

— Я не могу обсуждать эту тему, — буркнул доктор Аллен.

Это было приятно. Я только сожалел, что не присутствовал в тот момент, когда о нашем разговоре узнал Джон Боттомли.

Билл Брайан начал расспрашивать Де Сальво. Действительно, он встал ночью и записал свой сон в блокнот, заранее положенный возле кровати. Проснувшись утром, Альберт решил, что и это ему тоже приснилось. Но тут он увидел блокнот:

«Я подошел к квартире и позвонил. Дверь открыла Эвелин Корбин.

Я сказал:

— Здрасьте… Меня послал управляющий починить протечку в ванной.

Мы с ней прошли в ванную. Она сказала:

— Я не вижу здесь никакой протечки.

Она стояла ко мне спиной. Я приставил ей нож к шее и сказал:

— Не шевелитесь, и я не сделаю вам больно.

Она сказала:

— Ладно.

И еще спросила:

— Вы же не Удушитель, правда?

Я сказал:

— Нет, я просто хочу переспать с вами.

Я отвел ее в спальню. Она сказала:

— Мне нельзя иметь половой акт, я нездорова.

Я сказал:

— Ну а в рот?

Она сказала:

— Хорошо, только не трогайте меня.

Я взял подушку, положил на пол, поставил ее на колени возле кровати, а сам сел на край. Раньше чем я кончил, она протянула руку, взяла листок белой туалетной бумаги и закончила рукой. После этого она встала; я велел ей лечь на кровать и связал руки. Потом лег на нее, положил руки на шею и сильно сжал, а потом мне было нужно развести ее ноги в стороны и с-».

Последнее слово было не закончено.

Брайан прочел написанное Де Сальво, сел рядом с ним и, как накануне, привел в состояние транса. Он повел его все дальше и дальше в прошлое, к тому дню, когда была убита Эвелин Корбин.

— А теперь, Альберт, — сказал он, — какое слово вы не дописали? Слово «с-ж-а-л», правильно? И больше вы писать не смогли, так? Потому, что вам начала сниться Джуди? Это ее бедра вы сжимали, сводили и разводили? Это была Джуди? Отвечайте, Альберт, Джуди?

Де Сальво только мотал головой и бормотал что-то нечленораздельное. Время от времени его пробирала дрожь. Но Брайан снова и снова произносил имя ребенка. Не отождествлял ли Альберт свои жертвы с Джуди? Не было ли каждое удушение попыткой повторить его старания вылечить Джуди? Не Джуди ли он хотел убить?

Брайан наклонился ближе.

— Вы убивали ее. Убивали собственную дочь. Убивали Джуди, потому что она встала между вами и Ирмгард, отняла у вас любовь Ирмгард.

Понизив голос до шепота и почти касаясь уха Альберта, он продолжал повторять:

— Вы убивали Джуди, каждый раз, когда вы кого-то убивали, это была Джуди, Джуди…

Неожиданно руки Бостонского удушителя рванулись к горлу Брайана.

— Лжец!

Брайан увернулся от броска и ударился спиной об стену. Одновременно он сильно надавил руками на плечи Де Сальво и крикнул:

— Спать!

Де Сальво обмяк.

Брайан принялся исследовать чувства Де Сальво к Ирмгард.

— Вы каждый раз нападали на Ирмгард? — спрашивал он. — Вы клали руки ей на шею?

— Она не любит, чтобы ее трогали за шею. Если ее взять за шею, она может упасть в обморок.

Позже Брайан спросил:

— Какое отношение имеет Ирмгард ко всему этому?

— Не знаю, — ссутулившись ответил Де Сальво.

Через несколько минут Брайан закончил сеанс.

Брайан должен был возвращаться в Лос-Анджелес. По дороге в аэропорт он казался обескураженным.

— Если бы только у нас было время! — сказал он. — Этот пациент дает нам уникальную возможность узнать что-то о внутренних, скрытых причинах убийства, выяснить, как возникает импульс, почему он формируется. Я мог бы работать с Де Сальво много недель, даже месяцев — здесь столько работы. Думаю, у нас мало шансов перевести его в Калифорнию, чтобы я мог регулярно с ним работать?

— Возможно, когда-нибудь, — ответил я. — Пройдет еще немало времени, прежде чем мы сможем подумать о таком переводе. А может быть, не сможем никогда.

— Возможно, сейчас по улицам гуляют другие Альберты, — сказал я, — только мы их не знаем.

— Порой мне кажется, что я лечу одного из них, — отозвался Билл. — Надо очень немного, чтобы враждебность привела к убийству. Мы так мало знаем о причинах и катализаторах.

Я кивнул и решил сделать все возможное, чтобы когда-нибудь Альберта Де Сальво обследовали по-настоящему.