Доктор Сэм

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Доктор Сэм

Если убийство Стэнфорда Уайта было «преступлением начала века», то убийство очаровательной беременной Мэрилин Риз Шеппард, которую нашли мертвой утром 4 июля 1954 года, было «преступлением пятидесятых». Более десяти лет спустя дело Шеппарда послужило основой для популярного телеспектакля «Беглец». Основная разница, однако, была в том, что доктор Ричард Кимбл, герой «Беглеца», оставался на свободе; доктор Сэмюэль Шеппард провел 10 лет в тюрьме, и никакой суд не мог вернуть ему эти годы.

Всеобщее внимание было привлечено не только убийством, но и последовавшим за ним судом. Особое мнение, изложенное по этому делу Джеймсом Финли Беллом, вполне можно было бы назвать классическим описанием судебного процесса. В то время Белл был судьей в верховном суде штата Огайо, утвердившем обвинительный приговор Сэму в 1956 году.

Загадочное убийство, светское общество, секс и неожиданный ход событий — все смешалось в этом деле и настолько захватило воображение публики, что даже трудно вспомнить что-либо подобное. Во время предварительного следствия, последующих юридических схваток и девятинедельного суда, издатели, озабоченные увеличением тиража своих газет и журналов, старались удовлетворить ненасытный интерес падкой на все необычное американской публики. Репортерам, представлявшим местные газеты и ведущие информационные агентства, отвели в зале суда специальные места. Для радио- и тележурналистов в здании суда были оборудованы отдельные помещения. В этой обстановке «римских каникул» средств массовой информации и проходил суд над Сэмом Шеппардом, где решалась его судьба.

Я встретился с Шеппардом 18 ноября 1961 года. Прошел ровно год, как я начал свою адвокатскую практику. Мы сидели в комнате для посетителей в тюрьме Мэрион, штат Огайо. Шеппард, высокий, интересный мужчина, с коротко остриженными седыми волосами и выправкой командира полка, уже более семи лет провел в тюрьме за преступление, которого не совершал. С нашего первого рукопожатия я поверил в его невиновность. Потребовалось более пяти лет, чтобы вернуть ему то, чего он добивался больше всего, — свободу и честное имя.

История этого преступления и ошибочного наказания была такая же типично американская, как сам Сэмюэль Шеппард. Сын хирурга-остеопатолога, он вырос на тихой, зеленой улице в Кливленд-Хейтсе, штат Огайо. В старших классах его выбрали президентом класса, к тому же он был отличником и спортсменом. Сэм учился в университете Вестерн-Резерв и Остеопатической школе для терапевтов и хирургов в Лос-Анджелесе, специализировался по нейрохирургии в Окружной больнице Лос-Анджелеса. В 1951 году он вернулся домой и стал преуспевающим врачом. К тридцати годам, в 1954 году, он зарабатывал 30 000 долларов в год. У него была своя практика, кроме того, он работал с отцом и двумя старшими братьями в Шеппардовской клинике в Фервью-парке. Сэм также заведовал нейрохирургическим отделением больницы Бей-Вью, которую его отец, доктор Ричард А. Шеппард, основал в Бей-Виллидже в 1948 году.

Атмосфера социального и материального благополучия, окружавшая Шеппарда, усилила неприязнь публики, так явно ощущавшуюся во время его ареста и суда. Он родился «с серебряной ложечкой во рту», и жизнь его всегда баловала. Женившись на подруге юности, Сэм имел семилетнего сына, большой дом на поросшем лесом участке с маленьким песчаным пляжем на озере Эри; у него был «линкольн-континенталь» и «ягуар»; пополам с другом и соседом Спенсером Хоуком, мэром Бей-Виллиджа, они приобрели 14-футовый катер с подвесным мотором.

К лету 1954 года Сэм и Мэрилин были женаты уже девять лет. Внешне их брак выглядел вполне благополучным. Молодые Шеппарды были в прекрасных отношениях с родителями Сэма, его братьями и их семьями. Примерно за месяц до убийства родители Сэма устроили замечательно удавшийся семейный пикник, на котором Мерилин объявила, что снова беременна.

Сэм любил свою работу, увлекался спортом. Среди его близких друзей был Отто Грэм, квотербек «Кливленд Браунс». Сэм и Мэрилин увлекались водными лыжами, играли в теннис и в гольф. Мэрилин активно занималась благотворительной деятельностью, была членом Женского клуба Бей-Виллиджа; Сэм исполнял в городке обязанности судебно-медицинского эксперта. Они часто встречались со Спенсером Хоуком и его женой Эстер, Доном и Нэнси Эхерн, молодой парой, жившей неподалеку, устраивали ужины, танцы, одним словом, вели светский образ жизни.

Однако не все в их жизни шло так гладко, были и сложности. Мэрилин родила сына, Чипа, но роды были очень тяжелыми. После этого страх перед возможной беременностью отравлял ее отношения с мужем. В 1951 году, вскоре после того как Шеппарды переехали в Кливленд, у Сэма завязался роман со Сьюзен Хейс, хорошенькой брюнеткой, двадцати одного года, работавшей в больнице Бей-Вью. Связь их продолжалась до зимы 1953 года, когда Сьюзен переехала в Калифорнию. Еще раз Сэм встретился с ней в марте 1954 года, приехав вместе с женой в Лос-Анджелес. Пока Мэрилин гостила на ранчо, милях в трехстах к северу от города, Сэм провел в доме друзей несколько дней со Сьюзен.

Как он рассказывал впоследствии, его отношения со Сьюзен носили «чисто физиологический характер». Речь шла не о любви, а об удовлетворении физиологических потребностей. По словам Сэма, его жена была в курсе дела и, хотя такая ситуация не приводила ее в восторг, вынуждена была терпеть.

«Мэрилин знала об этой связи, но понимала, в чем причина этого», — писал впоследствии Сэм в своей книге «Все вынести и победить». «Знаешь, — сказала она мне однажды, — у моего отца была любовница, с тех пор как я себя помню, и эта женщина была мне ближе собственной матери. Это помогло ей лучше понять и нашу ситуацию».

Сэм утверждал, что любил жену и даже не помышлял о разводе. К весне 1954 года Мэрилин преодолела свои страхи, и всякие отношения Сэма и Сьюзен Хейс прекратились в марте. Но один из «друзей» напугал Мэрилин, намекнув, что Сэм думает о разводе. Только недели за три до убийства Шеппарды выяснили между собой все недоразумения. После этого, писал Сэм, их жизнь засияла новыми красками. Они были целиком заняты друг другом и Чипом.

— Мы были даже удивлены силой нашей любви, — сказал он.

Днем 3 июля Шеппарды были в гостях у Дона и Нэнси Эхернов. Сэма срочно вызвали в больницу — привезли мальчика, пострадавшего в автокатастрофе. Оттуда он отправился прямо домой — Эхерны с детьми были в тот вечер приглашены к ним на ужин. Когда дети поели, взрослые сели ужинать на веранде, выходящей на озеро. Позже Эхерны отвели детей домой, положили спать и вернулись к Шеппардам. Мужчины слушали репортаж с бейсбольного матча, женщины смотрели телевизор. Сэм устроился около телевизора, пытаясь одновременно смотреть фильм и слушать радио. Мэрилин сидела на коленях у мужа, обняв его; Нэнси Эхерн уговорила Дона выключить радио и пересесть к ней в кресло. Потом Сэм перебрался на диван, улегся перед телевизором и уснул. Такое можно себе позволить только среди друзей.

Где-то в половине первого Эхерны ушли. Позже Нэнси рассказывала, что дверь веранды, выходящую на озеро, Мэрилин запирала при ней, но как закрывали парадную дверь, выходящую на дорогу, она не видела. Сэм смутно припоминал, что Мэрилин пыталась разбудить его, потом сказала, что отправляется спать. Сэм снова задремал на диване… И пока он спал, счастливая жизнь кончилась.

Трудно сказать, сколько прошло времени, но Сэм проснулся, услышав стоны и крики зовущей его Мэрилин. Первой мыслью было, что у нее опять случились судороги, как во время первой беременности. Еще не проснувшись окончательно, он бросился наверх, по слабо освещенной лестнице. О том, что было дальше, ему приходилось рассказывать бессчетное количество раз, но главное в его рассказе оставалось неизменным.

Вбежав в спальню, он услышал стоны Мэрилин и увидел возле ее кровати «что-то белое» или «кого-то в белом». Он не разобрал, мужчина это или женщина, и тут же получил удар по затылку. Через некоторое время Сэм пришел в себя, сел и заметил, что его бумажник валяется на полу, а на нем поблескивает нагрудный полицейский знак. Он нагнулся поднять их, но резкая боль пронзила шею и затылок. Мэрилин лежала на кровати в луже крови. Сэм попытался нащупать у жены пульс. В глазах у него еще стоял красный туман, но ему показалось, что она мертва. Еще не совсем придя в себя, он пошел в комнату Чипа убедиться, что с сыном все в порядке.

В это время послышался шум внизу — казалось, звуки доносятся с веранды, выходящей на озеро. Сэм Шеппард побежал вниз и увидел между парадной дверью и дверью веранды — обе были открыты — фигуру человека. Сэм бросился за ним, но не догнал; он преследовал неизвестного до самого озера и там попытался схватить. У Шеппарда осталось впечатление, что человек, с которым он дрался, был мужчина с большой головой. Во время этой короткой схватки Сэма едва не задушили.

Когда он пришел в себя на этот раз, он лежал наполовину в воде. С трудом добрался до дому, до залитой кровью спальни и снова увидел Мэрилин. Все чувства притупились, окружающее казалось кошмарным сном. Он еще раз осмотрел жену.

Наконец до него дошла реальность случившегося. Спустившись вниз, Сэм попытался собраться с мыслями. Вспомнил номер Спенсера Хоука и позвонил ему. Шеппарды и Хоуки в последнее время не были так близки, как прежде, но Сэм, будучи судебно-медицинским экспертом, часто встречался с мэром. К тому же Хоуки жили совсем рядом. Согласно показаниям Хоука, звонок раздался в 5.45 утра.

— Спен, ради Бога, приезжай скорее, — сказал Шеппард. — Кажется, Мэрилин убили.

Когда Хоуки приехали, Эстер поднялась наверх, а Спенсер остался с Сэмом. Тот был раздет до пояса, в насквозь мокрых брюках, с избитым, распухшим лицом. Ящики его письменного стола были выдвинуты, содержимое медицинского чемоданчика разбросано по полу. Хоук спросил Сэма, что случилось. Шеппард ответил:

— Точно не знаю, но надо как-то помочь Мэрилин.

Эстер вошла в залитую кровью комнату наверху. Кровь была везде: на полу, на покрывале нетронутой кровати Сэма, лужицами собралась на кровати, где лежала мертвая Мэрилин. Верх ее пижамы был закручен вокруг шеи, голова и лицо залиты кровью. Экспертиза показала, что Мэрилин были нанесены тридцать пять ран, большая часть пришлась на голову и лицо, несколько — на шею и руки.

Эстер бросилась вниз, крикнула мужу, что нужна помощь. В 5.58 Хоук позвонил в полицию, потом вызвал брата Сэма, Ричарда.

Едва приехав, Ричард схватил на кухне нож и побежал наверх, надеясь, что Мэрилин еще поможет массаж сердца. Убедившись, что все бесполезно, он спустился вниз.

— Она умерла, Сэм, — сказал он.

Позже Хоук дал показания, что Ричард спросил Сэма что-то вроде:

— Это ты сделал?

На что тот ответил:

— Да нет же, черт побери.

Впоследствии Ричард категорически утверждал, что ничего подобного не спрашивал.

— И спрашивать не мог, — говорил он, — мне даже в голову не приходило, что мой брат мог убить жену.

В своей книге Сэм писал: смысл обращенных к нему слов Ричарда был такой, чтобы помочь ему собраться с мыслями и попытаться вспомнить, что произошло.

Приехала кливлендская полиция и второй брат Сэма, Стив Шеппард, с женой. Братья осмотрели Сэма и обнаружили, что у него выбиты зубы и серьезно ранена шея. Стив и Бетти отвезли его на своей машине в больницу Бей-Вью. Газеты, заявившие, что Шеппарды увезли Сэма и спрятали его от следствия в семейной клинике, не пожелали принять во внимание тот факт, что полицейские, присутствовавшие на месте преступления, не возражали против того, чтобы Стив увез Сэма, что представители власти трижды допросили Сэма в день убийства, что один из кливлендских детективов в тот же день обвинил его в убийстве.

— Не знаю, что думает мой коллега, но я считаю, что вы убили свою жену, — заявил он.

Не имело для них значения и то, что спустя всего четыре дня, в больнице, Сэм был подвергнут суровому допросу, да еще в отсутствие своего адвоката.

Тем не менее распространились слухи о том, что Сэм Шеппард достаточно богат и влиятелен, чтобы избежать наказания за убийство.

Предводителем набросившейся на Сэма толпы был один из самых влиятельных граждан Огайо, Луис Б. Зельцер, издатель одной из крупнейших газет штата «Кливленд пресс». Похоже, с самого начала Зельцер уверил себя в виновности Сэма, или, как он позже писал в своей автобиографии: «Я был убежден, что существовал заговор с целью помешать правосудию, и если такое случится, это нанесет ущерб всей системе правопорядка. Будет создан прецедент, способный нарушить объективный, беспристрастный процесс судопроизводства».

И Зельцер принялся изобретать заголовки. В журналистике существуют «убийственные», как любит их называть четвертое сословие, публикации. В данном случае можно сказать, что «Кливленд пресс» совершила целую серию «кровавых убийств».

Все кливлендские и многие другие газеты по всей стране писали об этом деле. Сенсационные моменты — такие, как роман с Сьюзен Хейс, описывались с пикантными подробностями, которые даже семейные газеты приберегают для материалов, касающихся секса. Редакционные статьи были еще хуже. 16 июля Зельцер выпустил «Кливленд пресс» с редакционной статьей, озаглавленной «Перст сомнения», в которой говорилось, что расследование убийства зашло в тупик из-за «неприязненного отношения» властей Бей-Виллиджа к «чужакам» в этом деле, упоминались «необычные меры защиты, которыми окружен муж погибшей…» В этом статья обвиняла адвоката Сэма, Уильяма Корригана. Первое, что надо сделать, говорилось в статье, — собраться представителям всех участвующих в деле органов правосудия. Такое собрание было проведено на следующий день, и мэр Кливленда, Энтони Селебрецце, предложил городскому полицейскому управлению взять расследование этого дела на себя.

Редакционная статья «Кливленд пресс» от 20 июля заняла верхнюю часть первой полосы под большим, через всю страницу, заголовком «Убийца уходит от возмездия». Написавший эту статью Зельцер вспоминал о ней в своей книге: «Это был сознательный риск, тот риск, на который, я уверен, газета должна иногда идти в интересах закона, порядка и безопасности общества».

В статье было сказано, что расследование ведется вяло, неумело, с постоянными колебаниями и проволочками, с неуместными проявлениями вежливости со стороны людей, чей долг в этой ситуации — отбросить всякие церемонии и энергично взяться за поиски убийцы. В заключение говорилось: «Пора кому-то решительно вмешаться в эту ситуацию и сдернуть завесу притворства и лицемерия, покончить с этой непонятной вежливостью, которая давным-давно считается излишней, когда речь идет об убийстве».

В тот вечер муниципалитет Бей-Виллиджа принял решение учредить фонд в пять тысяч долларов для расследования этого убийства и распорядился, чтобы Хоук передал дело полиции Кливленда.

21 июля газеты потребовали дознания. Впереди опять была «Кливленд пресс» со статьей под заголовком «Почему нет дознания? Проведите его немедленно, доктор Гербер».

На следующий день Сэмюэль Гербер, коронер округа Кайахога, начал дознание, длившееся три дня. Во время слушания адвокату Сэма пришлось покинуть зал: зрители выпроводили его свистом и улюлюканием. Если ему была отведена роль негодяя, то Герберу — роль героя. Когда дознание закончилось, седовласого коронера окружили женщины, некоторые даже целовали его.

26 июля «Кливленд пресс» вышла с заголовком «Почему полиция не допросит главного подозреваемого?». 30 июля Зельцер опубликовал еще одно свое сочинение. Первоначально оно было озаглавлено «Почему Сэм Шеппард еще не в тюрьме?», но в последний момент заголовок изменили на «Хватит медлить — хватайте его!» В тот же вечер Сэма Шеппарда арестовали в доме его родителей. Это был день веселья в Бей-Виллидже — любопытные сновали по лужайке вокруг дома, репортеры лезли с фотоаппаратами в окна. Когда полиция вывела Сэма из дома, путь до машины пришлось расчищать среди толпы зевак, которая встречала их радостными криками.

Большое жюри предъявило Сэму обвинение 17 августа, слушание дела началось через месяц. Еще до начала суда судья Эдвард Блитен сказал одному из журналистов, что Сэм «бесспорно виновен». Вердикт «виновен в предумышленном убийстве» никого не удивил. 21 декабря судья Блитен приговорил Сэма к пожизненному заключению.

Только после суда, когда власти вернули Корригану ключи от дома Шеппардов, адвокат смог начать поиск доказательств. Он нанял доктора Пола Лиланда Кирка, широко известного криминалиста из Калифорнийского университета, который отыскал любопытные вещественные доказательства, подтверждавшие невиновность Сэма. Среди прочего он установил, что убийца был левша (Сэм левшой не был) и что большое пятно крови на двери шкафа не принадлежало ни Сэму, ни Мэрилин. Он утверждал, что показания Сэма соответствуют имеющимся данным, а доказательства, представленные полицией, ничем не подтверждаются. Но суды в течение многих лет отклоняли как просьбы о пересмотре дела на основании улик, найденных доктором Кирком, так и все прочие апелляции.

Мать Сэма застрелилась, отец умер от рака меньше чем через месяц после вынесения приговора.

В тюрьме Сэм писал письма сыну, работал тюремным врачом за четыре доллара в месяц и принимал участие в научно-исследовательской работе, дав привить себе живые раковые клетки. Он занимался спортом, изготавливал и продавал религиозные украшения и завоевал уважение других заключенных.

Он выжил, но годы, проведенные в тюрьме, были тяжелыми.

Общество отвернулось от него. Ни одна из апелляций не достигла цели. Он продолжал сидеть в тюрьме за преступление, которого не совершал. Представьте себя на его месте, представьте ощущения человека, осужденного без всякой вины. Представьте себе его гнев, разочарование, крушение надежд. Представьте, что вы — Сэм Шеппард, человек, у которого было все и который однажды утром проснулся лишенным всего, в сгущающемся вокруг мраке и пустоте.

Но надежда, хрупкая, как тонкий фарфор, все же не покидала его. В ноябре 1961 года, сырым холодным днем я стал его адвокатом. Для этого у меня были все необходимые данные: я был молод, я был идеалистом, я был немного наивен.