Курс — большая земля

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Курс — большая земля

Л. А. ЛЕВИН

Лаврентий Аронович Левин в конце 1941 года был назначен начальником эвакопункта, расположенного на западном берегу Ладожского озера, на станции Борисова Грива. Через этот эвакопункт осуществлялась организованная эвакуация населения из блокадного Ленинграда зимой 1941,42 года по ледовой трассе и летом 1942 года— по водной трассе.

Чем дальше отделяет нас время от первой блокадной зимы 1941/42 года, тем больше проникаешься чувством восхищения перед мужеством ленинградцев, на долю которых в лихую годину войны и вражеской блокады выпали столь тяжкие испытания.

О подвигах ленинградцев написано немало, но многое еще и неизвестно.

В этих заметках мне хотелось бы поделиться с читателями некоторыми воспоминаниями о незабываемых днях, рассказать о том, как была организована массовая эвакуация ленинградцев из блокадного города.

Прибыл я на Ладожское озеро в декабре 1941 года. К тому времени Ленинградский горком партии и исполком Ленгорсовета приняли решение организовать массовую эвакуацию населения из Ленинграда по льду Ладожского озера. Предполагалось, что эвакуируемые будут доставляться до берега в пригородных поездах. Мы, небольшая группа работников эвакопункта, должны были обеспечить их пересадку на машины, идущие обратным рейсом по только что открытой ледовой дороге, и доставку к ближайшим железнодорожным станциям на противоположном берегу.

Эвакопункт разместился в деревне Ваганово. Для штаба приспособили помещение бывшей пожарной команды. Небольшой клуб и какое-то старое общежитие решили использовать для обогрева прибывающих. Каких-либо других свободных помещений не было. Крестьянские дома тогда еще занимали их хозяева, во многих из них размещались воинские подразделения.

В начале января к нам прибыл находившийся в Ленинграде уполномоченный Государственного Комитета Обороны, заместитель Председателя Совнаркома СССР А. Н. Косыгин с группой товарищей. Он детально ознакомился с обстановкой. Тут же разработали план мероприятий, выполнение которого явилось предпосылкой для успешной массовой эвакуации населения, начавшейся в двадцатых числах января.

Согласно этому плану был построен целый палаточный городок — поставили палатки матери и ребенка, медицинские и другие, имевшие специальное назначение. В сорока из них устроили печное отопление. Этот городок мог принять одновременно до двух тысяч человек. Кроме того, по решению исполкома Леноблсовета в течение нескольких дней за озеро было эвакуировано все местное население. Освободившиеся крестьянские дома также приспособили для приема эвакуируемых ленинградцев.

Уже в декабре и за две первые декады января нам удалось переправить на Большую землю более 21 тысячи человек. А поток эвакуируемых с каждым днем все увеличивался. 23 января прибыли сорок автобусов, доставивших около тысячи ученых Ленинграда и членов их семей. И уже на следующий день все они были отправлены за Ладогу. Автобусы так и остались у нас. Еще тридцать машин прислали москвичи. Впоследствии автобусными колоннами руководил А. Ф. Иванов.

Для организации питания эвакуируемых, которые из-за недостатка транспорта или из-за пурги задерживались на эвакопункте нередко до двух суток, в первое время использовали столовую леспромхоза, находившуюся в полутора километрах. Пищу в городок доставляли в термосах и бидонах. Воду брали из Ладожского озера, так как в местных колодцах ее недоставало, да и была она весьма низкого качества. Позднее оборудовали столовую в Ваганове.

Проявляя заботу о детях, потерявших родителей, мы создали специальный приемник.

Наш коллектив постоянно получал помощь и поддержку Ленинградских обкома и горкома партии, исполкома Ленгорсовета и лично А. А. Жданова и А. А. Кузнецова. Особенно же внимательно относился к нашей работе уполномоченный Государственного Комитета Обороны А. Н. Косыгин. Руководители обороны Ленинграда приезжали на эвакопункт и на месте решали наиболее трудные вопросы.

Часто к нам доставляли настолько ослабевших людей, что они не в силах были переносить даже свои личные вещи. Пришлось создавать команду носильщиков. В первое время в нее входило 200 человек. Большинство из них направил нам горком комсомола. Правда, сначала они сами едва передвигали ноги. Лишь после десяти-двенадцати дней восстановления здоровья посланцы комсомола могли включиться в работу.

Когда в один из приездов на эвакопункт А. Н. Косыгин увидел носильщиков, помогавших ослабевшим людям, он выразил им горячую благодарность.

А однажды в клубе эвакопункта выступил А. А. Жданов. Поблагодарив коллектив и поставив перед нами новые нелегкие задачи, он в заключение сказал:

— Спасибо за работу, товарищи! Ленинградцы вас никогда не забудут!

Эти слова были для нас дороже всякой награды. Они вдохновляли, они звали к преодолению трудностей.

С каждым днем темпы эвакуации нарастали, организация ее улучшалась. Подробное описание всего того, что было зимой 1941/42 года, заняло бы много места. Об этом периоде надо писать отдельно. Сейчас моя задача — рассказать об эвакуации ленинградцев по водной трассе.

Как известно, в апреле 1942 года ледовая дорога закрылась вследствие весенней распутицы. В то же время и корабли не могли выйти в озеро; оно еще не освободилось ото льда.

Мы получили распоряжение готовиться к эвакуации людей водным путем. Коллективу пришлось учесть не только опыт работы во время перевозок по ледовой трассе, но и многие другие обстоятельства. Прежде всего, надо было принять меры к четкой организации движения железнодорожного, автомобильного и водного транспорта, максимально рассредоточить пункты перегрузки эвакуируемых в интересах их безопасности.

По решению Военного совета фронта строительные батальоны в короткое время дополнительно соорудили Каботажную пристань с двумя пирсами, новую железнодорожную станцию на 44-м километре с двумя запасными путями, лежневую автомобильную дорогу протяженностью более полутора километров через болото от станции до пристани. Железную дорогу и берег озера соединили специальной узкоколейной дорогой. Севернее станции Ладожское озеро к порту Морье был устроен пирс для подхода крупных транспортов.

Наш коллектив, насчитывавший к тому времени уже более шестисот человек, оборудовал дополнительные пункты питания на станциях и пристанях, организовал текущий ремонт жилых и служебных помещений. Мы позаботились также о создании подсобного хозяйства для выращивания картофеля и овощей.

Перерыв в эвакуации длился немногим больше месяца. Едва только Ладога начала освобождаться ото льда, перевозки возобновились.

28 мая из Ленинграда прибыл первый эшелон, доставивший 398 человек. В последующие пять дней поступление людей удвоилось, а в течение суток 3 июня уже прибыло 2518 человек.

Поток эвакуированных все нарастал. В июне за день поступало в среднем по 2790 человек, в июле — по 7820 человек. А всего за 170 дней действия водной трассы через эвакопункт прошло 448 694 человека — в среднем по 2640 человек в день. В эти цифры не включены ленинградцы, перебиравшиеся на восточный берег озера самостоятельно. А таких было немало.

Эшелоны, прибывавшие из Ленинграда, разгружались преимущественно на станции Борисова Грива и вновь созданной станции 44-й километр. Отсюда на автотранспорте людей доставляли к пристаням в Осиновце, Каботажной и порту Морье. Первые две пристани находились в десяти километрах от места разгрузки, последняя — в двадцати километрах. В отдельные дни число эвакуированных достигало 10–12 и даже 15 тысяч человек. Требовались особенно четкая работа коллектива эвакопункта, строгая координация движения железнодорожного, автомобильного и водного транспорта.

На большой поток пассажиров пристани еще не были рассчитаны. Порт Осиновец, через который шла основная масса людей, осуществлял одновременно и главным образом грузовые перевозки. Механизация была слабая. И это нередко задерживало суда под разгрузкой. Причалы подолгу не освобождались. На узкоколейной дороге не хватало вагонеток. Вещи часто приходилось носить на руках на расстояние 400–500 метров и дальше.

Домик эвакопункта на станции Борисова Грива.

Среди эвакуируемых привлекали внимание слабые люди, которые сами не могли передвигаться. Прибывало много женщин с детьми. И тогда, чтобы помочь им, в работу включался весь коллектив эвакопункта. Даже технические работники канцелярии выходили в такие дни на железнодорожные станции и причалы.

Немало беспокойства доставляла нам вражеская авиация. Бомбежки начались еще задолго до открытия водной трассы. Затем периодически они повторялись в течение всего лета. Много раз переставала действовать железная дорога, но ее тут же восстанавливали. С помощью воинских подразделений мы вырыли траншеи, где эвакуируемые могли укрываться во время налетов. На станции Борисова Грива в таких траншеях одновременно помещалось до 1500 человек, вблизи пристаней Каботажная и Осиновец — до 7000 человек.

И, конечно, главной нашей заботой были дети, оставшиеся без родителей. Как и в зимнее время, функционировал детский приемник. Сюда попадали и малыши, случайно отставшие от родителей в пути, и подростки, уезжавшие из города самостоятельно. Значительную часть ребят привозили их соседи по квартире или родственники — родители погибли. Возраст детей был различный — от новорожденных до 14—15-летних. В приемнике они проходили санитарную обработку, им выдавали чистое белье, новую верхнюю одежду, если старая пришла в ветхость. Питание было усиленным. Некоторых ребят приходилось задерживать до 10–12 дней, чтобы они могли поправиться.

Около половины детей, поступавших в приемник, мы эвакуировали затем вместе с детскими домами, выезжавшими из Ленинграда. К слову сказать, многие ребята не хотели от нас уезжать: слишком много страданий перенесли они в блокадном городе, а здесь были присмотрены, сыты, обуты и одеты. Приходилось убеждать их, что и там, за озером, им будет хорошо.

Однажды из Ленинграда пришел специальный детский эшелон — вывозили ребят из детских домов. Узнав об этом, в эвакопункт прибыл А. Н. Косыгин. Надо сказать, что он всегда был очень внимателен к эвакуации детей и предупреждал, чтобы мы считали это одной из своих главных задач.

В этот раз Алексей Николаевич побывал в нашем детском приемнике. Общее устройство и любовно оборудованные помещения ему понравились. Затем он подошел к группе ребят и спросил:

— Что вы сегодня ели, дети?

Девочка лет шести ответила:

— Я сегодня ела дуранду.

— Дуранду? — удивился А. Н. Косыгин.

Привозили нам тогда конфеты с начинкой из дуранды. Других сладостей мы не могли дать детям в дополнение к обычным в то время продуктам — их просто не было.

Алексей Николаевич сделал мне упрек за то, что мы не приняли необходимых мер к улучшению питания детей. По его указанию в тот же день нам привезли из воинских продовольственных складов печенье, сгущенное молоко, шоколад, рис, сливочное масло и другие продукты.

Детская столовая стала готовить обеды еще лучше.

Работала в нашем приемнике А. Г. Григорьева — педагог по образованию, бывший сотрудник Куйбышевского районного отдела народного образования Ленинграда. С душевной теплотой, с материнской лаской относилась она к ребятам. Много у нее было волнующих эпизодов, связанных с эвакуацией самых маленьких ленинградцев, оставшихся без родителей.

Как-то А. Г. Григорьева отправляла очередную группу малышей в возрасте четырех-пяти лет. Посадила их в машину и поехала с ними на пристань. Пока ждали катер, детишки, воспользовавшись минутным отсутствием воспитательницы, разбежались. Пришло время посадки, а ребят нет. Григорьева бросилась их разыскивать — нигде нет. Только с помощью носильщиков удалось наконец обнаружить беглецов.

А случилось вот что. Около пристани высились штабеля мешков с мукой. Малыши забрались за один из них, каким-то образом проковыряли в мешках дырочки и набирали в карманы муку. Те, кто увидел ребят у мешков, прослезились: сколько выстрадали эти маленькие человечки, как напуганы перенесенным голодом!

Конечно, ребятишки могли навредить своим желудкам таким «сухим пайком». Попытались уговорить высыпать муку. Где там! Кричат, плачут:

— Не отдадим.

Так с мукой и отправили. В пути наблюдали за ними.

Всякое случалось во время перевозки эвакуируемых, обо всем не расскажешь. Хотелось бы только подчеркнуть, что люди, которым поручили это государственной важности дело, относились к нему со всей ответственностью, нередко проявляли мужество и героизм.

Был такой случай. Один из тендеров взял на борт около ста человек и вышел в озеро. В пути неожиданно заглох мотор. Все попытки снова запустить его ни к чему не привели. Сильным ветром тендер понесло к вражескому берегу. Противник заметил потерявшее ход судно и открыл по нему огонь. Люди на берегу от волнения затаили дыхание. Ни одного катера в порту в тот момент не оказалось. К нашей радости, помощь пришла так же неожиданно, как и несчастье. Возвращавшиеся в порт два тендера заметили попавшее в беду судно, под огнем врага подошли к нему, взяли на буксир и вывели из-под обстрела. Люди были спасены.

На Ладожском озере во второй половине лета не редкость штормы. Суда простаивают. Сообщение между берегами полностью прекращается.

Метеорологическая служба строго следила за состоянием погоды, и мы всегда знали обстановку на озере. Иногда люди по два дня проводили на судах в ожидании отправления. Многих укачивало. Но на предложение выйти на берег и переждать ненастную погоду обычно отвечали:

— Раз уж сели, будем ждать. Выйдем на том берегу.

В таких случаях нам приходилось организовывать питание непосредственно на судах.

Когда шторм прекращался, все транспортные средства благополучно переправлялись на восточный берег. В периоды большого скопления людей многие суда делали по два и даже по три рейса в сутки. Хорошо работали экипажи военных транспортов «Совет», «Чапаев», «Вилсанди», «Стенсо», «Ханси».

Работникам эвакопункта хорошо помогали: командир военно-морской базы капитан 2-го ранга А. Г. Ванифатьев, коменданты базы младшие лейтенанты Милашкин, Никитин, Бедняков, Фурса, работники Северо-Западного речного пароходства Макарьев, Рюмин, Ершов и другие.

Какие бы трудности ни возникали, коллектив эвакопункта мужественно преодолевал их. Особенно хочется отметить наших медицинских работников. За время действия водной трассы медицинскую помощь получило более 38 тысяч ленинградцев. В большинстве случаев даже тяжело больных врачам удавалось спасти. Из 449 тысяч эвакуированных в летний период на эвакопункте умерло всего 68 человек?

Успешная эвакуация такого большого числа людей была достигнута ценой огромных усилий работников эвакопункта, воинов Ленинградского фронта, моряков Ладожской военной флотилии, водников Северо-Западного пароходства, железнодорожников Октябрьской дороги, автомобилистов и многих других.

Нельзя не вспомнить добрым словом энергичное участие и помощь, оказанные нам товарищами из группы уполномоченного Государственного Комитета Обороны А. Н. Косыгина (среди них вспоминаю А. К. Горчакова, А. С. Болдырева и А. Г. Карпова). Они часто приезжали к нам, глубоко вникали в положение дел, оперативно помогали преодолевать трудности. Вместе с нами они подвергались бомбежкам, вместе с нами разделяли горечь неудач и радость успехов.

Всегда оказывали нам поддержку и прикомандированные к эвакопункту работники милиции, возглавляемые майором И. А. Аверкиевым.

Да, многое пришлось испытать ленинградцам в то суровое военное время. Но они выстояли, они победили!