3. «До особых указаний высшей инстанции»

Массовая фильтрация советских военнопленных в победном 1945 году — явление в истории уникальное. Весь трагизм происходившего тогда заключался в том, что миллионы наших людей[352], испытавших в концлагерях все ужасы немецкого плена, советская сторона тоже стала помещать в фильтрационно-проверочные лагеря, а потом, по результатам фильтрации, многих отправила в исправительно-трудовые лагеря Гулага.

Известно, что число проверяемого после войны спецконтингента превысило 1,8 млн. человек. Из них около 1 миллиона успешно прошли проверку, 600 тыс. человек принудительно направили в составе батальонов для работы в промышленности. 339 тыс., то есть каждого шестого, осудили и поместили в советские лагеря. Сопоставив эту цифру с другой — общим количеством людей, привлеченных в 1945 году к судебной ответственности (357 тыс. чел.) — несложно предположить, что дела в отношении военнопленных преобладали тогда в практике работы военных трибуналов.

Исследование архивных следственно-судебных дел. позволяет говорить, что предатели и перебежчики составляли среди военнопленных всего несколько процентов. Остальные, даже в тех случаях, когда их судили по контрреволюционным статьям, были скорее жертвами войны, жертвами сложившихся обстоятельств.

Возьмем плененных немцами советских генералов. Среди них процент зачисленных в когорту предателей заметно выше[353]. Вместе с тем. из 32 человек, осужденных трибуналами, к сегодняшнему дню половина реабилитирована. Остальные признаны не подлежащими реабилитации и продолжают числиться предателями. Но все ли из них действительно предали родину?

Вопрос непростой. Возьмем для примера лишь два архивных дела. Они наглядно показывают — насколько зыбкой была грань между предателями и теми, кто оступился, проявил слабость, насколько сложен анализ доказательственной базы, положенной в обоснование степени их вины. Прежде всего, мотивов и целей, которые ставили перед собой эти люди, когда шли на сотрудничество с врагом.

Среди генералов, которые по результатам проведенной «Смершем» проверки «вели себя предательски и проводили антисоветскую деятельность», упомянуты бывший командир 27-го стрелкового корпуса генерал-майор П. Д. Артеменко, и бывший командир 171-й стрелковой дивизии, входивший в состав этого корпуса, генерал-майор А. Е. Будыхо.

В сентябре 1941 года эти генералы вместе с подчиненными частями оказались в киевском котле, где попали в плен.

Схожие биографии. Схожие судьбы. Оба расстреляны по приговору суда. Но сегодня лишь А. Е. Будыхо числится преступником. Хотя в плен он попал, будучи дважды раненым, а в 1943 году из плена бежал. П. Д. Артеменко, наоборот, судя по протоколу его допроса немцами, сдался в плен добровольно и освобожден был американцами только в 1945 году.

Обоснованность осуждения П. Д. Артеменко была подтверждена заключением Главной военной прокуратуры от 9 февраля 2001 года. Однако 16 декабря 2004 года, когда рукопись книги «Война на весах Фемиды» автор уже сдал в издательство, той же Главной военной прокуратурой генерал был полностью реабилитирован.

Вот такие метания современной военной Фемиды!

Проанализируем эти дела детальнее.

П. Д. Артеменко дважды приговаривали к расстрелу.

10 апреля 1942 года военный трибунал Юго-Западного фронта осудил его за измену Родине заочно. В основу обвинения была положена докладная записка начальника отдела боевой подготовки 40-й армии полковника Н. А. Никитина от 28 февраля 1942 года, в которой указывалась следующая причина его сдачи в плен — «бесполезность жертвовать собой и терпеть лишения, т. к. положение безвыходное».

После освобождения в 1945 году из лагеря П. Д. Артеменко до конца года проходил спецпроверку. По ее результатам был восстановлен в рядах Советской армии. В 1946 году ему вручили награды (орден Ленина и орден Красного Знамени), а потом снова арестовали.

Четыре тюремных года в статусе подследственного завершились вынесением Военной коллегией определения от 2 августа 1950 года. Этим судебным актом приговор Военного трибунала Юго-Западного фронта был отменен, и дело направлено на новое расследование. Однако через три недели, 26 августа 1950 года. Военная коллегия вновь приступила к рассмотрению этого дела. Обвинялся Артеменко в том, что не обеспечил руководство подчиненными ему войсками, в результате чего они в первый же месяц войны попали в окружение войск противника и были разгромлены, а сам Артеменко 27 сентября 1941 года сдался противнику в плен, не оказав при этом врагу никакого сопротивления. Находясь в плену, он выдал немцам известные ему данные о войсках Красной Армии, сведения о новых видах вооружения, написал обращение к солдатам и офицерам РККА о переходе к немцам, поддерживал связь с гестапо и, кроме того, клеветал на советское правительство и военнослужащих Красной Армии, а также заявлял о неизбежном поражении СССР в войне с Германией.

Военная коллегия приговорила Артеменко к расстрелу по той же 58-й статье. И приговор был приведен в исполнение.

Дело генерала А. Будыхо Главная военная прокуратура пересматривала трижды — в 1956, 1982 и 2001 годах. И каждый раз констатировала, что он осужден за измену Родине обоснованно и реабилитации не подлежит.

Архивные материалы свидетельствуют, что в Хаммельсбургском лагере Будыхо встретился со своим сослуживцем генералом И. Г. Бессоновым. Тот активно сотрудничал с немцами, основав в городе Веймаре «Политический центр борьбы с большевизмом» (ПЦБ). Будыхо принял предложение Бессонова и стал одним из его заместителей. Но. судя по всему, не оправдал высокого доверия. Во всяком случае. Бессонов признал в ходе следствия, что Будыхо, «являясь моим заместителем и одновременно начальником службы контрразведки, которая именовалась „управлением революционной безопасности", в силу своего физически-болезненного состояния и личных данных не проявил себя в полной мере».

Сам Будыхо причины своего недостаточно ревностного отношения к службе у немцев излагал в суде иначе:

— Перед тем. как вступить в отряд Бессонова, я имел беседу с последним и он при предложении мне о вступлении в его группу бросил такую фразу, что есть возможность вырвать хороших генералов из немецкого плена. Это запало мне в душу. Я думал, что таким путем, перейдя на территорию СССР, я немедленно пойду с повинной к Советской власти…

Далее Будыхо поведал суду о том. как. после расформирования ПЦБ. он был направлен в штаб 16-й немецкой армии, откуда совершил побег:

— 12 октября 1943 года я договорился со своим денщиком, бывшим партизаном Хижин-ским Александром совершить переход на сторону партизан. В этот же день вечером я с ним ушел из РОА и направился в сторону города Ново-Ржева. 19 октября 1943 года мы встретили группу партизан, к которым и примкнули»[354].

Из показаний Хижинского также следовало, что он «12 октября 1943 года по предложению Будыхо бежал с ним из расположения немецких войск».

Согласно немецким донесениям «в ночь с 12 на 13 октября 1943 года отлучился без разрешения и до сих пор не вернулся русский генерал-майор Будыхо Александр, направленный генерал-инспектором восточных войск в штаб командира 710-й восточной части особого назначения в качестве. туземного" штаб-офицера». Немцы обоснованно предположили, что «Будыхо перебежал к партизанам» [355].

Через неделю беглецы вышли в расположение 1-й Ленинградской партизанской бригады. Последовали допросы с пристрастием и 24 октября на основании постановления оперуполномоченного особого отдела бригады Хижинский за измену родине был приговорен к расстрелу. А Будыхо. как преступник особой важности. — переправлен на большую землю и вскоре арестован.

Арест санкционировали 10 ноября 1943 года начальник управления контрразведки «Смерш» Абакумов и Главный военный прокурор Носов.

В документах следствия бездоказательно утверждалось, что «не исключена возможность перехода Будыхо на сторону партизан по заданию немцев». Через несколько месяцев следствие было практически закончено. Но дело в суд не передали. В совершенно секретной справке. составленной 20 декабря 1944 года военным прокурором ГВП майором юстиции Лозицким, отмечалось: «Следствие по делу фактически завершено… дело ожидает особых указаний высшей инстанции»[356].

От кого конкретно и каких именно указаний ждал военный прокурор сказать трудно. Д. Волкогонову удалось установить, что Л. Берия показывал протокол допроса А. Будыхо Верховному главнокомандующему. Генерал в ходе этого допроса дал довольно подробные и точные характеристики многим советским генералам, находившимся в немецком плену, описал их настроения и отношение к созданию РОА. Но эта информация, видимо, не заинтересовала Сталина.

До марта 1950 года генерал Будыхо находился в заключении, ожидая своей участи. 15 марта было утверждено обвинительное заключение, а через четыре дня состоялось закрытое заседание Военной коллегии, на котором Будыхо был приговорен за измену Родине к расстрелу.

В обвинительном заключении утверждалось, что Будыхо, как заместитель Бессонова по ПЦБ. «действуя по заданию германской разведки под кличкой „Успенский", принимал участие в подготовке диверсионно-повстанческих кадров», которые должны были десантироваться в глубоком тылу СССР с целью захвата лагерей и организации совместно с заключенными антисоветских выступлений, а в июне 1943 года, после ликвидации ПЦБ, перешел на службу в РОА и являлся представителем этого формирования при штабе 16-й немецкой армии. О побеге генерала в этом документе ничего не говорилось. Следующая фраза обвинения гласила: «19 октября 1943 года Будыхо был задержан в тылу у немцев советскими партизанами и передан в распоряжение следственных органов»[357]. О том же. что он бежал и сам пришел к партизанам, не было сказано ни слова. Правда, когда дело Будыхо проверялось в Главной военной прокуратуре, этот вопрос не обошли вниманием.

В постановлении об отказе в пересмотре его дела от 11 сентября 1956 года есть такая фраза: «Объяснение Будыхо в судебном заседании о том. что он стал сотрудничать с немцами с целью побега из плена в Советский Союз голословно: явка Будыхо с повинной в 1943 году, когда на фронтах немецкие войска начали терпеть поражение от Советской Армии, не могла служить основанием для освобождения его от уголовной ответственности за совершенное преступление».

Согласитесь, весьма спорное утверждение. Тем более, что по другим делам в аналогичных ситуациях ГВП в те годы выносила и иные решения. Например, по делу батальонного комиссара Я. А. Чугунова. Как активный участник того же ПЦБ, он в 1944 году был осужден Особым совещанием при НКВД СССР к 10 годам лишения свободы, а в 1961 году полностью реабилитирован, поскольку «вступил в ПЦБ в январе 1943 года с целью изыскания возможности для перехода на сторону Красной армии»[358].

Из архивных материалов видно, что вынесению постановления об отказе в пересмотре дела Будыхо предшествовало следующее. За несколько дней до принятия решения дело было доложено заместителю Главного военного прокурора полковнику юстиции Д. П. Терехову, который волевым решением рассеял все сомнения прокурора отдела подполковника Соломко:

— Будыхо осужден правильно. Пишите постановление об отказе в пересмотре дела.

В 1982 году, когда это дело в очередной раз изучалось в Главной военной прокуратуре на предмет его пересмотра, военные прокуроры все же пришли к выводу, что в силу противоречивости доказательственной базы надо выносить постановление о возбуждении производства по вновь открывшимся обстоятельствам.

Следственный комитет КГБ СССР провел дополнительное расследование, после чего его начальник генерал-лейтенант юстиции А. Ф. Волков сообщил помощнику Главного военного прокурора — «изученные материалы свидетельствуют об обоснованности осуждения Будыхо». И производство по вновь открывшимся обстоятельствам было прекращено.

В третий раз дело генерала Будыхо было истребовано в ГВП для проверки в январе 2001 года. И хотя результат оказался таким же — осужден обоснованно — сомнения до сих пор остаются. Нельзя исключить, что последняя точка в этом деле еще не поставлена.