2. У войны не женское лицо

Принято говорить, что у войны не женское лицо. Смысл этой фразы понятен. Война — не косметический салон, а ожесточенное противостояние вооруженных людей. Оружие же всегда считалось атрибутом мужчин. Между тем, вряд ли кто будет отрицать тот факт, что вклад наших женщин в Победу — неоценим. И ковали они ее не только в тылу. Многие женщины геройски воевали — летчиками, врачами, радистками, зенитчицами, снайперами и т. д.

Всего в армию и на флот было призвано на должности военнослужащих около полумиллиона женщин. И еще столько же участвовали в войне в качестве санитарок, прачек, поварих, официанток и т. д.[143]. 87 женщин стали Героями Советского Союза. Более половины из них удостоены этого высокого звания посмертно. Среди Героев — женщин можно встретить представительниц практически всех родов войск. Больше всего летчиц — 29 человек. Немало страхов натерпелись фашисты от «ночных ведьм» 46-го гвардейского Таманского орденов Красного Знамени и Суворова III степени авиаполка, оснащенного легкими ночными бомбардировщиками По-2. Многие летчицы этого полка были удостоены Золотых Звезд. Среди них командир полка подполковник Е. Д. Бершанская и командир эскадрильи майор М. В. Смирнова Вторую по численности группу женщин-героев составили партизанки-подпольщицы — 24 человека.

Число погибших на фронте женщин а также небоевых потерь, в состав которых входили осужденные — неизвестны. Изучая же приговоры военных лет. нетрудно убедиться, что женщин тоже судили нередко. Были и женщины-штрафники, о чем практически никто не знает. В августе 1943 года Нарком юстиции СССР вынужден был даже издать специальную секретную директиву № 0837. в которой указывалось, что по имеющимся сведениям некоторые военные трибуналы направляют в штрафные части женщин. Такая практика была признана ошибочной.

Допускались ошибки и при рассмотрении конкретных дел. В том числе с вынесением расстрельных приговоров. После соответствующей «обработки» сотрудниками «Смерша». многие подсудимые признавали в суде свою вину, давали подробные показания по обстоятельствам «совершенных» преступлений. Иногда истина открывалась неожиданно.

Осенью 1942 года в военный трибунал 2-й резервной армии поступило дело по обвинению женщины-военфельдшера в измене Родине. Она обвинялась в том. что, попав под Харьковом в окружение, сдалась в плен и в октябре 1941 года была завербована немецкой разведкой для выполнения шпионско-диверсионного задания. Способ диверсии весьма оригинальный — вывод из строя командных кадров путем заражения венерической болезнью. Собственное признание медработницы подкреплялось свидетельствами потерпевших. Все указывали на нее как на единственный источник заражения. В течение двух часов «секс-диверсантка» подробно рассказывала об обстоятельствах ее пленения и вербовки, заражения и переброски через линию фронта. А в последнем слове просила ее строго не наказывать и направить в свою часть для прохождения дальнейшей службы.

Трибунал вынес суровый приговор — определил медработнице высшую меру наказания. Бедняга разрыдалась и заявила председателю суда Шадрину, что она не виновна и что ее убедили дать показания о диверсионной деятельности, пообещав, что трибунал будет милосерден. Шадрин был опытным судьей и честным человеком. Он начал задавать военфельдшеру уточняющие вопросы. И осужденная к расстрелу неожиданно привела ему факт, опровергавший все обвинение, — она только в декабре 1941 года была призвана в армию и поэтому никак не могла в октябре быть завербованной немецкой разведкой для выполнения шпионско-диверсионного задания. По указанию председателя трибунала срочно запросили шифровкой Ашхабадский горвоенкомат и получили подтверждение этим ее словам. Затем представили дело в Военную коллегию, которая также проверила дату призыва осужденной и отменила приговор. В адрес оперативного работника особого отдела НКВД армии Сидельникова было вынесено частное определение о привлечении его к уголовной ответственности за фальсификацию материалов[144].

В этой книге будут приведены и другие примеры, показывающие — за что именно женщины оказывались на скамье подсудимых. Но чаще все же «страдали» из-за женщин мужчины — как крупные военачальники, так и рядовые бойцы.

Даже маршалу Г. К. Жукову пришлось после войны оправдываться перед Политбюро ВКП (б) по этому поводу. В своей объяснительной записке на имя А. А. Жданова от 12 августа 1948 года он вынужден был признать факт «близкого отношения» с одной из женщин.

Не секрет, что многие командиры имели на фронте ППЖ (походно-полевых жен), и награждали их, как шутили фронтовики, не за боевые заслуги, а за боевые услуги.

В январе 1943 года теперь уже Г. К. Жукову докладывал главный инспектор кавалерии генерал-полковник О. И. Городовиков о результатах расследования, проведенного в 4-м гвардейском кавалерийском корпусе. Было установлено, что Кондрус, награжденная медалью «За боевые заслуги» в отражении нападения на штаб корпуса не участвовала, так как не было самого нападения. А Бражник, удостоенная «Ордена Ленина», раненых с поля боя не выносила и в госпитале не работала, хотя получала там зарплату. Зато обе женщины сожительствовали с генералами — командиром и начальником штаба корпуса.

Подобного рода факты нередко квалифицировались как бытовое разложение и заканчивались наложением на виновных дисциплинарных и партийных взысканий. Либо — проведением судов чести. Наиболее подробно и обстоятельно «женский вопрос» излагался в докладах и донесениях политработников. В качестве примера приведу выдержки из двух таких документов. дающих представление об исследуемом явлении во всех его многообразных проявлениях.

5 декабря 1941 г. инспектор политуправления Западного фронта старший батальонный комиссар Клышко докладывал начальнику политуправления фронта бригадному комиссару Макарову, что во исполнение его указаний, предписывавших провести чистку среди вольнонаемных лиц, было установлено следующее:

«Вот наиболее характерные факты, говорящие об отсутствии до последнего времени работы командования и политорганов по очищению частей и учреждений армии от женщин, не внушающих политического доверия:

а) К., 1917 года рождения, беспартийная, работала официанткой столовой № 2 по обслуживанию высшего начсостава. До войны проживала в г. Белостоке. Долгое время находилась на территории, занятой немцами. Со стороны последней отмечены факты морально-бытового разложения. Является подозрительной личностью, не внушающей никакого доверия.

б) К., 1915 года рождения, работала официанткой столовой № 2. Развращена в половом отношении и своим поведением вносила элементы бытового разложения в окружающую ее среду.

в) П… 1922 года рождения, машинистка интендантского отдела армии. В течение последних двух лет работала парикмахером в Москве. 20.Х1-41 г. привезена из Москвы в штаб армии и назначена на должность машинистки. П… своей половой распущенностью способствовала разложению комначсостава Управления тыла армии…

Все эти женщины и подобные им уволены.

В госпиталях процветает сожительство, причем в этом сожительстве активное участие принимают начальники госпиталей и комиссары (470. 105 и др. госпитали).

…Вывод — в частях 5 армии имеется значительное количество женщин, приставших к частям и учреждениям армии после их формирования и своим поведением разлагающих комначсостав. До последнего времени почти никакой работы по очищению армии от таких женщин не проводилось. Только с получением телеграммы развернута работа, которая еще окончательно не закончена»[145].

Аналогичная по содержанию справка была составлена в начале 1942 года председателем партийной комиссии при политическом управлении Юго-Западного фронта батальонным комиссаром Мягких. В ней указывалось, что с сентября 1941 г. по 16 февраля 1942 г. в гор. Воронеже парткомиссия рассмотрела 241 персональное дело коммунистов, исключив ряд из них из партии «за бытовое разложение» (пьянство, сожительство с подчиненными женщинами и др.).

Более сложные и драматичные коллизии, которые разворачивались в военное время в отношениях между мужчинами и женщинами, просматриваются в архивных документах военно-судебного ведомства.

Например, в докладе председателя военного трибунала Северного фронта приведен следующий пример. Командир 3-го взвода прожекторного батальона гвардии старший лейтенант Баранов, сожительствовавший с военнослужащей Ш. и. видимо, закативший ей сцену ревности, сопровождавшуюся избиением, обвинялся органами следствия по ст. ст. 74 ч. 2. 193— 17 п. «д» и 193—2 п. «г» УК РСФСР. Военный трибунал 82-й дивизии дело прекратил в подготовительном заседании, поскольку Баранов к этому времени вступил с Ш. в законный брак[146].

Значительно чаще драмы между мужчинами и женщинами разворачивались в тыловых округах. Порой кипели там просто шекспировские страсти. Доходило даже до убийств и самоубийств.

В докладе председателя военного трибунала Среднеазиатского военного округа приведено дело командира 482-й аэродромно-технической роты 45-го авиаполка старшего лейтенанта Силяева, который «находясь в нетрезвом состоянии, учинил ссору с сержантом В., с которой состоял в фактическом браке, а затем, на почве ревности, выстрелом из револьвера системы. Наган“ убил ее»[147]. А младший лейтенант 542-го отдельного зенитного артдивизиона Астахов, как видно из доклада председателя военного трибунала Забайкальского фронта, на почве ревности к своей сожительнице вольнонаемной М., «предполагая, что она у К., проживающего в другой комнате этой же землянки, взял револьвер и, обнаружив К. и М. спящими вместе, произвел в них 7 выстрелов, убив обоих»[148].

На передовой, как правило, было не до любви, не имелось для этого соответствующих условий. Но порой мужчины добивались своих целей с помощью насилия и обмана. В приказе войскам 4-й ударной армии 1-го Прибалтийского фронта от 26 августа 1944 года № 00184 отмечалось: «6 августа 1944 года командир ремонтного взвода 851 стрелкового полка 332 СД старший техник — лейтенант Шицевалов. напившись пьяным, пошел на хутор, где выдавая себя за военного врача, имеющего задачей мобилизацию женщин в действующую армию и осмотр их, предложил гражданке Н. раздеться, а затем вступил с ней в половую связь, без ее согласия. В тот же день Шицевалов произвел телесный осмотр девушки X., после чего заявил матери, что она может выкупить свою дочь от мобилизации. Мать в качестве выкупа дала Шицевалову кусок сала»[149].

Командир комендантского взвода 50-го гвардейского стрелкового полка 15-й горнострелковой дивизии старший лейтенант Остапчук тоже любил сало и женщин. Из приказа войскам 37 армии от 17 мая 1944 года № 00191 «О мерах борьбы с чрезвычайными происшествиями и аморальными явлениями среди офицеров» следует, что он «незаконно изъял у учительницы Ш. 3 кг. сала, меду 10 кг. и изнасиловал ее»[150].

Число такого рода преступных проявлений существенно возросло на заключительном этапе войны. Но насколько существенно? Объективный ответ на этот вопрос имеет принципиальное значение, поскольку в последние годы на Западе предпринимаются попытки реанимировать геббельсовский миф о русских, как орде диких кочевников-недочеловеков, изнасиловавших около 2 млн. европейских женщин. Поэтому более детально рассмотрим этот вопрос в заключительной главе книги — «В поверженном Берлине».