Сотрудничество с тираном Росасом

Вскоре после падения Ривадавии в 1827 г. к власти пришел представитель крупных помещиков-скотоводов провинции Буэнос-Айрес Хуан Мануэль Ортис де Росас, установивший в стране кровавую диктатуру, длившуюся около 20 лет. В 1852 г. в результате гражданской войны Росас пал, была принята конституция, наделявшая правом голоса состоятельную часть населения. Консерваторы, стоявшие затем у власти свыше 50 лет, поощряли европейскую иммиграцию, «усмиряли» индейцев, способствовали национальной консолидации страны, развитию крупного землевладения, тесно сотрудничали с английским капиталом. Главная оппозиционная партия — радикалы — выступала за (всеобщее избирательное право. В 1890 г. возглавленное ими восстание было подавлено. Закон о всеобщем избирательном праве был принят только в 1916 г., что открыло радикалам путь .к власти. В 1930 г. проамерикански настроенные военные свергли президента-ради-кала Иригойена и установили ультрареакционную диктатуру. Власть перешла в руки консерваторов. В 1943 г. бразды правле-пия вновь захватили военные. Их ставленник генерал Перон находился у власти до 1955 г. С того времени военные группировки, тесно связанные с олигархией и иностранными монополиями, фактически контролируют политическую жизнь страны.

Аргентинской олигархии были свойственны резко выраженный национализм, пренебрежительное отношение к народным массам. Народ нуждается в палке — такова была простая формула власти, которой придерживались консерваторы. Этими соображениями определялось и их отношение к католической церкви: с одной стороны, они железно держались за патронат, с другой — стремились к политическому союзу с церковью, видя в ней полезного помощника в деле обуздания «примитивных ин-етйнктов» народа. Церковная иерархия в свою очередь готова была служить олигархии, ибо только так могла заполучить себе определенные уступки и привилегии. Этот союз облегчался еще и тем, что церковные иерархии происходили, как правило, из той же олигархической среды, что и правители страны.

Клерикальный историк Хуан Карлос Суретти утверждает, что аргентинская церковь страдала на протяжении своей истории от двух зол — патронатского регализма и правителей-либералов (антиклерикалов) и старалась освободиться от них ¹. Это верно, но в Аргентине церковь никогда не прибегала, как в Мексике, к вооруженной борьбе с государством. Более того, с регалистами она пыталась ладить, подчинялась им, выторговывая себе мелкие уступки. Старалась не обострять отношений и с либералами — антиклерикалами и масонами — и не потому, что была миролюбивой, а потому, что не имела для этого сил. Война за независимость и реформы Ривадавии ослабили, если не обескровили, церковь, подорвали ее авторитет. Буэнос-Айрес даже не был архиепископством и в административном отношении подчинялся архиепископу в Чаркасе (Боливия). В сельских местностях священники тоже не пользовались авторитетом.

Вот как описывал Доминго Ф. Сармьенто (1811—1888), выдающийся аргентинский просветитель и политический деятель, положение церкви в сельских районах страны в 20—40-х годах XIX в.: «Существует церковный приход, но перед алтарем нет слушателей, священник бежит из пустующей церкви или становится безнравственным от безделья и одиночества. Пороки, продажа церковных должностей, варварство проникают в его келью и превращают его моральное превосходство в честолюбие и стремление к богатству, в результате чего он часто в конце концов становится главарем банды». Религия, отмечал автор далее, в скотоводческих районах примитивна. Здесь «христианство существует, как и испанский язык, в виде постоянной традиции, но оно извращено, засорено грубыми суевериями, не носит на себе печати просвещения, культа и убеждений» ².

Приход к власти тирана Росаса был встречен с облегчением партией «апостоликов», как называли тогда в Аргентине церковников и их сторонников. Они надеялись, что Росас в отличие от Ривадавии не станет их преследовать. Ватикан тоже быстро протянул руку дружбы тирану. Мариано Медрано, тайно назначенный Муци апостолическим викарием, в начале 1830 г. был возведен Пием VIII в сан епископа без епархии, а два года спустя получил от Григория XVI и титул епископа Буэнос-Айреса. Росас, прежде чем узаконить эти назначения, выработал нормы взаимоотношений с церковью, изложенные в документе под названием «Исправленный мемориал 1834 г.» (Memorial Ajustado de 1834). Эти нормы основывались на патронатском праве, которое, как отмечалось в мемориале, является составной частью суверенитета, воплощенного в народе. Нормы наделяли правительство правом подвергать цензуре папские документы, выдвигать кандидатов' на церковные должности и бенифиции, устанавливать границы церковных округов. Епископы, вступая в должность, принимали присягу верности правительству, обязывались относиться лояльно к государству и признавать патронат ³.

Этими нормами руководствовался не только Росас, но и другие правители Аргентины вплоть до Перона.

Росас беспощадно преследовал инакомыслящих, его правление отличалось произволом, жестокостями, самодурством. Приспешники тирана превозносили его «достоинства», сравнивали его с Христом, в церквах его изображение почиталось наравне с изображениями святых.

Церковники пресмыкались и заискивали перед Росасом. Они сообщали полиции имена его врагов, услышанные на исповеди, оправдывали все его преступления, возносили молитвы в его честь. Епископ Медрано, отмечает Мечэм, выступал в роли слуги по отношению к этому феодальному властителю ⁴.

Росас разрешил деятельность монашеских орденов, отмененных Ривадавией, в том числе иезуитского ордена. Многие испанские монахи, изгнанные из своей страны после церковной реформы, нашли убежище в Аргентине. Вместе с тем диктатор, не отличавшийся набожностью, сурово наказывал всякого церковника, нарушавшего патронат, и, когда те же иезуиты проявили по отношению к нему строптивость, выслал их из страны. По указанию Росаса аргентинский юрист Далмасио Велес Сарсфильд написал трактат, обосновывающий права Аргентины на патронат и изданный в 1854 г.

Росас не поддерживал официальных отношений с папским престолом. Более того, когда Пий IX направил в 1851 г. своего представителя Луиджи Бесси в Буэнос-Айрес, Росас не признал его полномочий и Бесси был вынужден покинуть Аргентину. Диктатор ни разу не обращался непосредственно к папе римскому, но и не запрещал главе аргентинской церкви епископу Медрано, безропотно выполнявшему его волю, поддерживать связь с Римом. Такая позиция позволяла Росасу, с одной стороны, подчинять себе духовенство, а с другой — слыть правоверным католиком, признающим авторитет папы римского в духовных делах⁵.

Противники Росаса, осуждая его союз с церковью, выступали в защиту принципа свободы совести. Именно с таких позиций трактовал взаимоотношения церкви и государства аргентинский революционный демократ Эстебан Эчеверрия (1805—1851) в своем трактате «Социалистическое учение Майской ассоциации» (1837). Эчеверрия осуждал использование Росасом религии для закабалеппя народа. «Тирапы, — писал Эчеверрия, — выковали из религии цепи для человека, и из этого возник нечистый союз власти и алтаря». Государство обязано не допускать нарушений церковниками морали и порядка ⁶. «Если, — заявлял он, — какая-либо религия или религиозный культ попытаются публично оскорбить общественную мораль и нарушить общественный порядок, то правительство должно активно противодействовать этому беззаконию и уничтожить их» ⁷. Эчеверрия выступал против объявления одной из религии господствующей: это «представляет несправедливость по отношению к равенству людей и посягает на него, поскольку господствующая религия провозглашает отлучение от общества тех, кто не исповедует ее веру, и лишает их естественных прав, не освобождая от социальных обязанностей. Принцип свободы совести несовместим с существованием государственной религии. Если государство признает свободу совести, оно не должно объявлять одну какую-либо религию господствующей и покровительствовать только ей. Все религии должны быть одинаково уважаемы и защищаемы, пока их мораль чиста и их культ не нарушает общественного порядка» ⁸.

Об обязанностях церковников Эчеверрия писал так: «Священник должен проповедовать терпимость, а не преследовать неверующих или тех, кто безразличен к религии. Принуждение порождает лицемеров, а не искренне верующих, разжигая в то же вромя фанатизм и войну... Миссия священника исключительно духовная; поэтому, вмешиваясь в мирские страсти и интересы, он подрывает и оскверняет святость своего дела и вызывает у людей презрение и ненависть вместо любви и почитания... Священники, будучи членами государства, находятся под его юрисдикцией и не могут образовать привилегированное сословие в данном обществе. Как и остальные граждане, они должны выполнять его повинности и обязанности, подчиняться его гражданским и уголовным законам, его власти. Все люди равны, только заслуга и добродетель порождают превосходство» ⁹.

Эчеверрия отвергал религию, которая не одобряет и не проповедует демократию ¹⁰.

Свержение Росаса привело к власти представителей буржуазии и олигархии, стремившихся укрепить национальное единство, установить парламентский режим, свободу печати, что должно было способствовать развитию капиталистическпх отношений. Вместе с тем новые правители Аргентпны лишили политических прав неграмотных п женщин. В отношении церкви они придерживались линии Мемориала 1834 г. Это отразилось в конституции 1853 г., действовавшей без особых изменений почти столетие. Конституция указывала, что государство «поддерживает католическую церковь» — формула, вызывавшая разносторонние толкования. Некоторые считали, что она означает финансовую поддержку церкви, другие — что обязывает государство оказывать политическое покровительство католической церкви в ущерб другим культам и дает ей право содержать свои школы и т. д. Конституция подтверждала право государства на патронат со всеми вытекающими отсюда последствиями. В Аргентине провинциальные власти также считали себя наделенными правом патроната и согласно ему претендовали на контроль над церковью. Церковными вопросами в масштабе всей страны занималось созданное в 1856 г. министерство юстиции, культа и просвещения, а с 1898 г. — министерство иностранных дел и культа.

После свержения Росаса новые власти вступили в переговоры с Ватиканом о заключении конкордата, но они ни к чему не привели, ибо Ватикан отказывался официально признать принцип патроната, на чем настаивала Аргентина. Все же были установлены дипломатические отношения с Ватиканом, который в 1858 г. направил в Буэнос-Айрес апостолического делегата Марино Марини, а в 1865 г. Аргентина, наконец, дождалась возведения столичной епархии в ранг архиепископства, что превращало страну в самостоятельную церковную единицу.