Реформы Хуареса

Все эти годы шла, почти не прекращаясь, борьба за власть между сторонниками революционных преобразований (реформ), целью которых было создание буржуазно-демократической республики, и их противниками — олигархами, ажнотистамн, реакционными генералами и церковниками, объединившимися в 60-х годах с французскими интервентами, которые пытались навязать мексиканцам императора в лице своего ставленника австрийского эрцгерцога Максимилиана.

Война между этими лагерями продолжалась с переменным успехом, пока не закончилась победой сторонников реформ. В центре стоял вопрос об отделении церкви от государства, отчуждении церковной собственности, лишении церкви и военных «фуэрос». Противники реформаторской деятельности Бенито Хуареса и его сторонников объясняют ее антиклерикализмом, а также масонством, фанатической ненавистью к церкви,, якобы присущими вождям революции. Так, Мюррей считает, что целью мексиканских сторонников отделения церкви от государства было уничтожение католической церкви, что за их спиной действовали и масоны США; он даже бросает тень на Гомеса Фариаса, будто тот приветствовал присоединение Мексики к США, а Максимилиана и Шарлотту обвиняет в принадлежности к масонству и в вольтерьянстве. Мюррей утверждает, что принятие конституции 1857 г. вызвало гражданскую войну, разорение, иностранную интервенцию и дальнейший материальный и духовный упадок мексиканской нации, которая столь обнадеживающе возвестила свободу в 1810 г. и достигла ее в 1821 г.²⁵

Подобными утверждениями клерикалы пытаются затушевать связь церкви с олигархией, ее стремление воспрепятствовать развитию Мексики по пути демократических, в основном буржуазных, преобразований. Они умалчивают о том, что стремление лишить церковь ее привилегированного положеппя и подчинить государству было свойственно не только Хуаресу и его сторонникам в Мексике: оно проходит через современную псторшо всех без исключения христианских государств как Европы, так и Латинской Америки.

Оценивая деятельность Хуареса и его сторонников, было бы ошибочно сводить ее только к антиклерикализму, как это утвер ждают правые историки. Стремление левых либералов ограничить права церкви вовсе не являлось самоцелью, а должно было содействовать созданию современного светского общества с парламентской формой правления при соблюдении демократических свобод. Этого было довольно трудно достигнуть как в Мексике, гак и в других республиках Латинской Америки, в частности, из-за отсутствия в колониальный период представительных институтов, которые могли служить прообразом для последующих демократических учреждений. Даже феодально-олигархическая прослойка колониального общества фактически была лишена каких-либо прав. В самой Испании подобная прослойка опиралась иа кортесы и муниципалитеты, в колониях же она могла использовать только кабпльдо (городское самоуправление), да и то лишь после 1790 г., когда онп обрели некоторую самостоятельность от вице-королевской власти. Оставались только церковь и армия, точнее, колониальное ополчение, через которые эта прослойка могла себя проявить, завоевав определенные политиче* скне позиции, что она и делала.

В результате церковь и армия в Мексике оказались сильнее после 1821 г., чем они были до 1810 г. Поэтому левые либералы, чтобы окончательно порвать с колониальными пережитками и открыть путь буржуазному развитию, были вынуждены лишить обе эти силы прав и привилегий²⁶. Конфликт государства с церковью следует рассматривать в свете противоречий между буржуазией и олигархией. Винить сторонников отделения церкви от государства в том, что пх действия явились причинами гражданских войн, ппостранных интервенций и неисчислимых бедствий для Мексики — значит пытаться переложить вину с больной головы на здоровую: ведь инициаторами гражданской войны, сопутствовавшей революции Реформ, и пособниками французских интервентов были сами церковники и их союзники из лагеря олигархии²⁷.

Деятелям революции Айютлп в меньшей степени, чем другим буржуазным реформаторам, был свойствен антиклерикализм в смысле отрицания религии п желания «ликвидировать» церковь, что тоже приписывают им противники. Руководители революции, за очень немногими исключениями, провозглашали себя верующими, крестили своих детей, выполняли другие церковные обряды, подчеркивали необходимость и пользу религии для общества.

В этой связи Висенте Ломбардо Толедано писал: «Кто вел революционную войну за независимость? Мексиканцы, мексиканцы-католики. Кто руководил борьбой за отделение церкви от государства? Кто гарантировал свободу совести? Кто же, как не творцы конституции 1857 г.! Бенито Хуарес верил в бога, был католиком, и массы, шедшие за ним... тоже были католиками» ²⁸.

Вместе с тем руководители Реформы противопоставляли христианство «незаконным интересам духовенства». Для них Реформа основывалась па «евангельских максимах». Хуарес утверждал, что «божественная воля» проявляла себя в пользу демократии ²⁹.

«Реформисты» считали, что церковь должна стоять вне политики, заниматься только «духовными» вопросами, не иметь особых прав, не концентрировать в своих руках материальные богатства. Их программа в церковном вопросе смыкалась с идеологами французской революции 1789 г. и протестантизма.

После почти двух лет вооруженной борьбы против Санта-Анны в октябре 1855 г. было сформировано первое правительство из сторонников реформ во главе с генералом Хуаном Альваресом, участником войны за независимость, в котором ведущее место занял Бенито Хуарес, министр юстиции и церковных дел. 28 ноября того же года, вскоре после освобождения столицы, правительство Альвареса опубликовало закон о судопроизводстве (известен как закон Хуареса), лишавший церковпые и военные суды права рассматривать гражданские дела. Духовенство было также лишено избирательных прав.

Закон Хуареса вызвал резкую оппозицию со стороны как церковников, так и многих генералов. Архиепископ Мексики де ла Гарсиа-и-Бальестерос не только отказался признать его, но угрожал отлучением всякому, кто ему подчинится. Под лозунгом «Да здравствует религия п ,,фуэрос“!» в стране начались реакционные выступления. Не выдержав напора со стороны ультраконсервативных элементов, правительство Альвареса, в котором преобладали пурос, ушло в отставку, уступив место умеренным во главе с Комонфортом. Хуарес сохранил па некоторое время министерский пост и в этом правительстве. Однако вскоре Комонфорт назначил его губернатором штата Оахака. Расценив эти перемены как ослабление позиций либералов, церковники в союзе с олигархами и реакционными генералами подняли мятеж в Пуэбле. Правительству удалось подавить восстание. Собственность местного епископата была временно конфискована и использована для оплаты потерь, понесенных жителями города от действий мятежников, а епископ Пуэблы Антонио де Лаба-стида-и-Давалос подвергся аресту и высылке из страны.

18 февраля 1856 г. начал свои заседания Учредительный конгресс, состоявший из левых и умеренных либералов с некоторым преобладанием первых. Его почетным председателем был избран Гомес Фариас. Конгресс утвердил закон Хуареса (только при одном голосе против!), вновь запретил орден иезуитов, отменил административное принуждение при сборе церковной десятины.

Пока конгресс вырабатывал новый текст конституции, правительство Комонфорта издало два новых антицерковных закона. Первый от 25 шопя 1856 г., названный законом Лердо (по имени министра финансов Мануэля Лердо де Техада), ликвидировал церковную собственность. Он был с одобрением встречен в учредительном парламенте. За него проголосовали 84 депутата, против — 8.

Согласно закону Лердо, церковное имущество (земельная собственность и городская недвижимость) подлежало продаже в трехмесячный срок с преимущественным правом приобретения лицами, арендующими его. Стоимость собственности определялась размером ренты, которая приравнивалась к 6% дохода от капитала. Принятие закона Лердо правительство мотивиро-йайо тем, что «одним из самых больших препятствий на йутИ процветания и возвеличения нации является тот факт, что большая часть недвижимой собственности — этой основы общественного богатства — не находится в сфере свободного обращения» ³⁰.

О своем желании приобрести имущество, церковную собственность, ее арендатор должен был заявить в трехмесячный срок. В противном случае духовенство было обязано продать ее любому лицу в этот же срок, как и имущество, не находившееся в аренде. В случае отказа духовенства подчиниться имущество продавалось с торгов. Вырученные деньги передавались церкви после отчисленпя в государственную казну соответствующего налога. Закон рекомендовал использовать этот налог для финансирования сельскохозяйственных, промышленных и других предприятий. Таким образом, закон Лердо вовсе не являлся «грабежом» церкви, как утверждают клерикальные историки, а предоставлял ей за отчужденное имущество справедливую компенсацию —- капитал, проценты с которого продолжали обеспечивать ее немалыми доходами.

Одновременно, согласно закону Лердо, подлежали продаже н общинные земли индейцев. В отличие от арендаторов церковного имущества индейцы не обладали необходимыми капиталами, в результате чего их земли в конечном итоге оказались в руках богатых скупщиков, помещиков, ажиотистов, что привело к еще большей зависимости индейского крестьянства от земельной олигархии.

Паркс отмечает, что церковные земли, раздел которых запрещался, попали главным образом в руки богатых «новых креолов» англосаксонского, французского и германского происхождения, которые вскоре заняли влиятельное положение в мексиканском обществе. Что же касается общинных земель индейцев, то их за ничтожные суммы скупали в основном метисы. Непосредственным результатом этого был ряд восстаний индейцев в центральных провинциях. Оказавшись перед угрозой объединения аборигенов с реакционерами, правительство приостановило продажу общинных земель и пыталось передать их в индивидуальное пользование земледельцев. Но эта попытка превратить индейцев в крестьян-собственников не сопровождалась никакими мерами для их защиты от алчности метисов. Оказалось, что новых пн-дейцев-собственников легко заставить продать свою землю за бесценок³¹.

Закон Лердо ликвидировал также важнейшее церковное финансовое учреждение — Трибунал по делам завещаний и богоугодных дел, в руках которого находилась вся кредитная система Мексики. После его ликвидации в стране стали возникать современные бапки. Первый из них — Банк Лондона и Мехико, контролируемый апглийским капиталом, был учрежден в 1864 г.³²

Известный мексиканский историк Альфонсо Теха Сабре считает принятие законов Хуареса и Лердо самым важным и мужественным решением в истории независимой Мексики: важным потому, что оно открыло путь развитию буржуазных отношений в стране; мужественным потому, что в то время еще многие отождествляли церковь с религией, считая церковную собственность священной и неприкосновенной ³³.

Церковники не могли противопоставить сторонникам законов Лердо и Хуареса каких-либо убедительных аргументов. Епископ Мичоакана Клементе де Хесус Мунгия в своих писаниях против «реформистского» законодательства ссылался на решения Три-дентского и других церковных соборов, утверждая, что «фуэрос» и право церкви владеть собственностью вытекают из божественного характера церковного института и потому не подлежат компетенции светских властей³⁴. Подобного рода рассуждения мало кого могли убедить, тем более что «фуэрос» нарушались и церковная собственность подвергалась отчуждению не только в различные периоды испанского господства в Мексике, но и в самой Испании, а также в других католических странах Европы.

Отдавая себе отчет в этом, церковная иерархия в борьбе с неугодным ей законодательством прибегла к более надежному н испытанному средству — отлучениям и анафемам всех, кто имел причастность к нему. Пий IX, которому угрожало подобное н в Италии, в свою очередь решительно осудил законы Хуареса и Лердо.

В течение 1856 г., несмотря на яростное сопротивление духовенства, лихорадочно готовившего свержение правительства, было выручено от продажи отчужденного имущества 23 млп. песо и появилось 9 тыс. новых собственников³⁵. Таким образом, осуществление закона Лердо способствовало капиталистическому развитию Мексики и знаменовало один из важных этапов буржуазной революции, начавшейся свержением диктатуры Санта-Анны.

Попытки церковников и разномастных реакционеров свергнуть правительство на этом этапе не увенчались успехом. В сентябре 1856 г. власти обнаружили тайный склад оружия в крупнейшем столичном монастыре святого Франсиска. По приказу Комонфорта монастырь разрушили и сравняли ъ землей. Но церковные заговорщики не унимались. Их душой был священник Франсиско Миранда, правая рука епископа Пуэблы и исповедник матери Комонфорта, к советам которой президент прислушивался. В августе того же года противники правительства подняли восстание в Пуэбле. Им удалось привлечь на свою сторону индейского вожака Гомаса Мехию и самого молодого генерала мексиканской армии 25-летнего Мигеля Мирамона. Последнего прельщали лавры Санта-Анны. Мятеж охватил ряд штатов, но был подавлен правительством. Главари мятежников на этот раз отделались всего лишь легким испугом. Миранда, Мехия, Мирамон после непродолжительного заключения были помилованы Ко-монфортом.

Между тем антиклерикальные декреты продолжали сыпаться как из рога изобилия. Монахам было вновь разрешено отказы-

ваться от своего сана («нарушать обеты»), были изгнаны иезуиты, закрыт столичный университет за распространение «вредных» доктрин, кладбища изъяты из-под церковной власти и переданы са янтарному ведомству, был основан статистический департамент, которому поручили регистрацию актов гражданского состояния.

Эти и другие реформы нашли свое отражение в принятой 5 февраля 1857 г. новой конституции Мексики. Первым подписал осповной закон престарелый Гомес Фариас, которого из-за плохого состояния здоровья доставили в конгресс на носилках.

Конституция 1857 г. по своему содержанию являлась одной из самых прогрессивных для своего времени. Она провозглашала Мексику «представительной, демократической и федеративной республикой, состоящей из штатов, свободных и суверенных в отношении своего внутреннего управления». В конституцию были включены основные положения законов Хуареса и Лердо. Ст. 12 и 13 закрепляли отмену церковных «фуэрос». Особенно важной в этом отношении была ст. 27, запрещавшая церкви, а также гражданским корпорациям приобретать или иметь в своем управлении недвижимую собственность, за исключением церковных зданий. Церковники могли голосовать на выборах, однако лишались права избираться президентом и депутатами конгресса.

Новая конституция отменяла и запрещала рабство (пеонаж), изгоняла из страны иезуитов, обеспечивала демократические свободы, санкционировала учреждение Национальной гвардии, которой либералы пытались заменить профессиональную армию, упраздняла внутренние таможни и пошлины, колониальную алька-балу (налог с продажи товаров), провозглашала необходимость улучшения положения трудящихся. Законодательная власть предоставлялась палате депутатов. Президент избирался сроком на 4 года. Пост вице-президента совмещался с постом председателя Верховного суда. В случае смерти президента или невозможности им выполнять свои обязанности его место автоматически занимал вице-президент.

Реакционные круги встретили новую конституцию с нескрываемой враждебностью. Церковь запретила под страхом отлучения и отказа в церковном погребении присягать ей на верность. Особепно неистовствовали архиепископ Гарсиа и епископ Мичо-акана Мунгия. Гарсиа призвал епископов объявить бойкот государству. Мупгия заявил, что он против статей копституцпи, провозглашающих свободу образования, мысли, печати и ассоциаций, запрещающих церкви владеть недвижимой и земельной собственностью, а также ликвидирующих монашеские обеты, дворянские звания, различные титулы, особые привилегии. Он решительно возражал и против положения о том, что верховная власть принадлежит народу. В трактате, направленном против конституции, объемом почти в 1000 страниц Мунгия открыто призывал к свержению правительства. Такой же антиправительственной агитацией занимались п многие другие церковники. Однако были и такие (например, епископ штата Оахака, губернатором которого являлся Бенито Хуарес), которые признавали конституцию и даже справляли торжественные молебны в ее честь. Но они составляли незначительное меньшинство и не определяли политическое лицо мексиканского духовенства.

Решительно осудил антиклерикальное законодательство правительства Хуареса Пий IX. Выступая на консистории в Риме 15 декабря 1856 г., папа объявил «не имеющими никакой ценности» все правительственные постановления, акты, законы, которыми ущемлялись какие-либо интересы церкви»³⁶. Позднее Пий IX столь же решительно осудил и конституцию 1857 г.

Церковники и их единомышленники на протяжении многих десятилетий продолжали выступать за возврат церкви «фуэрос» и других привилегий, которых их лишала конституция 1857 г. Так, например, известный католический автор Феликс Наваррете утверждал в 1935 г. в трактате «Борьба светской власти с духовенством в свете истории», что «фуэрос» были признаны за церковью светской властью еще задолго до императора Константина и что лишать церковь ее привилегий без согласия на то папы римского не является юридически законным актом³⁷.

Правительство и после принятия конституции 1857 г. продолжало «ущемлять» церковные права. 11 апреля 1857 г. Комон-форт подписал закон Иглесиаса (названный так по имени предлагавшего его министра), запрещавший участие властей в обеспечении приходских налогов, значительно снижавший сборы за церковные требы и обязывающий церковников обслуживать неимущих верующих бесплатно. Дж. Ллойд Мечэм, хотя и считает этот закон вмешательством властей в церковные дела, признает вместе с тем, что церковные поборы были многочисленными и что священники часто безжалостно выжимали гроши из своих нищих прихожан ³⁸.

Осенью 1857 г. состоялись выборы президента, депутатов конгресса, губернаторов штатов и членов местных ассамблей. Президентом стал Комонфорт, вице-президентом (он же председатель Верховного суда) — Бенито Хуарес. Однако в конгрессе большинство на этот раз оказалось на стороне умеренных (из 155 депутатов только 21 входил в учредительный конгресс). Умеренные, которых возглавил президент Комонфорт, выступали за прекращение реформаторской деятельности правительства и ратовали за компромисс с олигархией даже ценой некоторых уступок церкви. Умеренные требовали, как и церковники, пересмотра недавно принятой конституции. Пурос во главе с Бенито Хуаресом настаивали на дальнейшей радикализации правительственного курса, на углублении и расширении процесса демократизации. Разногласия между этими группировками привели к тому, что часть умеренных вместе с Комонфортом вступила в сговор с клерикально-олигархической оппозицией, завершившийся 19 декабря 1857 г. военным переворотом. Власть в столице захватил ставленник правых генерал Феликс Сулоага, зять Комонфорта. Его программа (план Такубайи) сводилась к восьми пунктам: 1) неприкосновенность церковной собственности и ее доходов и восстановление церковных налогов; 2) восстановление «фуэрос»; 3) установление цензуры печати (в интересах церкви) ; 4) провозглашение римско-католической религии государственной религией Мексики; 5) разрешение иммиграции в Мексику только из католических стран; 6) отмена конституции 1857 г. и установление диктатуры, действующей в интересах церкви; 7) создание впоследствии монархического режима или в случае невозможности оного установление над Мексикой протектората одной из европейских держав; 8) экономическая политика, основанная на высоких тарифах, внутренних налогах и на поддержке монополистических компаний. Как следует из этой программы, отмечает Дж. Ллойд Мечэм, консерваторы предлагали мексиканскому народу милитаризм и средневековую религию³⁹.

В плане Такубайи, выдвинутом Сулоагой, провозглашалось, что «церковь подвергается нападкам, с обычаями не считаются, самые подрывные идеи одобряются, собственность, семья и все социальные связи находятся в опасности»⁴⁰. Реакционеры не только Мексики, но и других стран Латинской Америки выдвигали подобные клеветнические обвинения на протяжении десятилетий сначала против либеральной буржуазии, а потом против коммунистов и других прогрессивных сил.

Сулоага утверждал, что церковь считает свою собственность законной и священной, но готова в любой момент пойти на риск потерять ее, выступая в защиту веры и во имя послушания всевышнему. Церковь, по словам Сулоаги, лишили прав, а ее служителей — необходимых источников существования, она подверглась невероятным преследованиям, и никто не может оправдать их, если обратится к беспристрастному свидетельству своей совести и чистым чувствам сердца⁴¹. Подобным клерикальным пустословием этот генерал-предатель пытался оправдать свое пронунсиаменто.

Переворот Сулоаги произошел не без участия самого Комон-форта и некоторых умеренных. Комонфорт обязался осуществлять вышеизложенную программу, однако начавшийся белый террор, жертвами которого пали многие его сторонники, вынудил президента подать в отставку и покинуть страну.

Такой оборот событий позволил «пурос», обосновавшимся в Веракрусе, в согласии с конституцией 1857 г. провозгласить своего лидера — вице-президента Бенито Хуареса законным президентом Мексики. Гражданская война между реакционным блоком, захватившим власть в столице, и законным правительством во главе с Хуаресом в Веракрусе, продолжалась три года и носила чрезвычайно жестокий и беспощадный характер. Клерикалы объявили «священную войну» либералам. Сулоага отменил все антиклерикальное законодательство, принятое в период правительства Комонфорта, перечеркнул конституцию 1857 г., восстановил «фуэрос», приказал вернуть церкви проданное имущество. Его солдаты украшали себя крестами и церковными медалями, шли в бой, распевая церковные гимны, потрясая хоругвями с изображениями святых. Сулоага обратился с верноподданническим посланием к Пию IX, который поспешил послать ему свое благословение и выразить удовлетворение отменой «нечестивого» законодательства либералов. И все же Сулоага не смог вернуть церкви все «отнятое» у нее имущество. Значительная его часть оказалась, как уже было сказано, в руках иностранцев, которые при поддержке своих посольств и консульств отказались подчиниться указам Сулоаги. Попытки наложить на иностранцев контрибуцию тоже не имели успеха. В конце концов клерикалы были вынуждены убрать его, и'30 декабря 1858 г. их правительство возглавил генерал Мирамон. Он также подтвердил церковные и военные «фуэрос», но, как и его предшественник, «разжиться» деньгами па дальнейшее ведение войны против либералов не смог. Понимая, что только своими силами они не в состоянии одержать победу над правительством Хуареса, пребывавшим в Веракрусе, ведущие деятели олигархо-церковного лагеря стали подумывать о превращении Мексики в колонию одной из великих европейских держав под видом учреждения монархии во главе с каким-либо европейским принцем.

Между тем правительство Хуареса в Веракрусе продолжало энергичную антиклерикальную законодательную деятельность. Изданные им законы провозглашали отделение церкви от государства, национализацию без выкупа церковной собственности и запрещение впредь иметь ее, распускали монашеские ордена и прочие церковные конгрегации. Были резко сокращены церковные праздники, произведения искусства и книги, принадлежащие монастырям, переданы в государственные музеи и библиотеки, прерваны дипломатические отношения с папским престолом, запрещены религиозные акты вне церковных зданий, колокольный звон разрешался только с согласия полицейских властей, правительственным чиновникам запрещалось участвовать в религиозных мероприятиях или оказывать им содействие. Все эти законы принимались именем «бога, свободы и реформы», что являлось официальным девизом правительства Хуареса.

7 декабря 1858 г. правительство обязало церковь выдать ему заем в 2,5 млн. песо, т. е. на ту же сумму, которая была ранее предоставлена церковниками Сулоаге⁴².

7 июля 1859 г. Хуарес и его министры Мельчор Окампо, Мануэль Руис и Мануэль Лердо де Техада обратились к мексиканцам с манифестом, в котором заявили о своей решимости довести до конца отделение церкви от государства, с тем чтобы «окончательно завершить кровавую и братоубийственную войну, которую часть духовенства так долго разжигала единственно с целью сохранения своих интересов и привилегий, скандально используя свое влияние, вытекающее из принадлежащего ей богатства и религиозных функций». Антиклерикальное законодательство позволит, утверждали авторы манифеста, немедленно лишить духовенство средств, на которые опирается их вредная власть⁴³.

12 июня 1859 г. был издан декрет о конфискации церковного имущества, в котором указывалось, что главной причиной гражданской войны в Мексике, начатой и поддерживаемой духовенством, является его желание быть независимым от гражданской власти. В декрете говорилось, что государство не может оставлять в руках своих заклятых врагов средства, которыми они так тяжко злоупотребляют, и что крайне необходимо принять все меры, способные спасти положение и общество.

Декрет передавал в распоряжение нации все имущество, которым под различными названиями владело белое и монастырское духовенство. Декрет разрешал духовенству получать вознаграждение за совершение обряда таинств и исполнение других функций своей службы. Однако ни пожертвования, ни вознаграждения не могут быть сделаны в форме земельных угодий.

Декрет упразднил все существующие в республике монашеские ордены, каковы бы ни были их названия и деятельность, так же как и все братства конгрегации и общества, примыкающие к религиозным общинам, кафедральным соборам, церковным приходам и каким бы то ни было церквам. Запрещалось основание новых монастырей, корпораций, обществ, конгрегаций и религиозных братств под любыми формой и названием.

Книги, печатные издания, рукописи, картины, памятники древности и другие предметы, принадлежащие упраздненным религиозным общинам, передавались музеям, учебным заведениям, библиотекам и т. д.

Декрет указывал, что все, кто прямо или косвенно противится или каким-либо способом сводит па нет выполнение предписаний этого закона, будут в зависимости от квалификации правительством тяжести их вины, изгнаны из республики или переданы судебным властям для осуждения и изгнания. Приговор, вынесенный компетентным судом против этих изменников, обжалованию не подлежит.

Все наказания, которые налагает этот закон, будут осуществляться судебными властями нации или политическими — штатов, о чем незамедлительно будет сообщаться верховному правительству ⁴⁴.

Правительство Хуареса, стремясь облегчить переход церковных земель в руки мелких собственников, освобождало покупателей этих земель от алькабалы, предоставляло им рассрочку на 5—9 лет для погашения стоимости приобретенного имущества. За такую попытку стимулировать мелкое землевладение консерваторы обвиняли Хуареса и его сторонников в коммунизме. Ми-рамон прямо называл либералов «коммунистической партией)). Вряд ли следует доказывать, что эти мероприятия были направлены на частичную ликвидацию феодальной собственности и не носили коммунистического характера. Более того, они объективно вели к утверждению буржуазной собственности, способствуя развитию капиталистических отношений в Мексике⁴⁵.

4 декабря 1860 г. в Веракрусе Бенито Хуарес иэдал закон о свободе культов, фактически отделявший церковь от государства и вместе с тем оставлявший за государством право ограничивать деятельность религиозных культов в интересах правопорядка. В частности, закон возлагал на полицию регламентацию колокольного звона, запрещал без разрешения властей проведение религиозных актов вне церковных помещений, освобождал служителей культа от службы в армии, но не от уплаты налогов и т. д.⁴⁶

Три года длилась кровопролитная война против противников Реформы. Она закончилась их полным разгромом. Конфискацию и распродажу церковной собственности приветствовало подавляющее большинство населения страны. Сами церковники через подставных лиц скупали церковные поместья для личного пользования. То же делали многие представители олигархии. Они, писал в 1860 г. епископ Пуэблы Лабастида, «сейчас смотрят на потерю церковных богатств с безразличием или даже ревностно содействуют ей, чем разрушают защитный вал, прикрывающий их самих». Крупные собственники были недовольны принудительными займами, которые налагало на них правительство Сулоаги-Мирамона, находившееся на грани банкротства⁴⁷. Все это сужало социальную базу мятежников и в конце концов привело к их поражению.

В конце 1860 г. столица страны была освобождена и правительство Хуареса вернулось в Мехико.

10 января следующего года Бенито Хуарес опубликовал манифест к нации, в котором указывал, что «ни свобода, ни конституционный порядок, ни прогресс, ни независимость нации не были бы достигнуты без осуществления ограничивающих власть церкви реформ. Очевидно, что никакие другие мероприятия мексиканских властей не получили столь решительной поддержки и такого признания, чтобы стать основой нашего гражданского права. Поэтому мое правительство столь решительно их защищало и откровенно развивало их весьма полезные принципы» ⁴⁸.

Хуарес прибыл в столицу И января, а 12 января министр иностранных дел Мельчор Окампо направил апостолическому делегату архиепископу Луиджи Клементи ноту — указание президента немедленно покинуть страну. В ноте, в частности, говорилось: «Верховному конституционному правительству республики никоим образом не выгодно ваше пребывание в страпе после того, как нации стоило стольких жертв восстановление законного порядка и было пролито столько крови на этой земле, главным образом из-за возмутительного участия духовенства в гражданской войне» ⁴⁹.

Тогда же, в январе 1861 г., была создана правительственная комиссия по приему и распродаже церковного имущества во главе с Франсиско Мехией. Комиссия действовала до 1866 г. За этот срок было конфисковано церковного имущества на сумму 62 млн. песо, из которых только Vio поступила в правительственную казну, осуществлено около 40 тыс. сделок по его продаже. Экономическое могущество церкви было подорвано, но в конечном итоге в выигрыше оказалась буржуазия, прибравшая к рукам церковные ценности. Земли духовенства, пишет Г. Паркс, серебро, золото и драгоценные камни, которыми благочестие испанцев — помещиков и владельцев рудников — наполнило соборы и помещения капитулов, стали собственностью радикальных военных и политиков. Таким образом создалась не нация мелких собственников, а новый правящий класс, которому предстояло господствовать над Мексикой в течение следующих пятидесяти лет.

Потерпев поражение, клерикалы и их союзники олигархи стали искать поддержки в Западной Европе. Они обрели покровителя в лице Наполеона III, который помышлял превратить Мексику во французскую колонию. Заручившись поддержкой Англии и Испании, Наполеон III в 1862 г. предпринял интервенцию в Мексику. Мечэм с полным основанием указывает, что «духовенство было подлинным автором французской интервенции. Полностью проиграв войну против сил конституционалистов, духовенство стало интриговать и работать над учреждением монархии под европейским руководством. Чтобы сохранить свои привилегии, мексикапское духовенство в 1821 г. предало своего законного монарха; теперь же опасаясь попести урон от действий либеральных реформаторов, клерикалы были готовы поступиться независимостью их родины» ⁵⁰. Впрочем, иезуит Куэвас признает с гордостью: «К их чести, консерваторы и мексиканские епископы желали и вызвали к жизни освободительную (?) интервенцию и мексиканскую империю»⁵¹.

Архиепископ Лабастида был включен в созданный интервентами регентский совет из трех человек. Казалось, что надежды церковников осуществятся, и они с помощью французских штыков вернут себе не только былые богатства, но и влияние, которым пользовались в дореформенное время. Но этим надеждам не суждено было осуществиться.

В начале прня 1862 г. французские войска вступили в Мехико. Свящеппики, а также престарелые и забытые консерваторы, заседавшие в кабинетах Бустаманте, Паредеса и Санта-Анны, пишет Г. Паркс, торжественно приветствовали французов. Вскоре восторг духовенства остыл, ибо командующий французскими войсками генерал Форе объявил в прокламации от 12 июня 1863 г. о свободе культов в Мексике, а затем гарантировал неприкосновенность собственности владельцев бывших церковных имуществ, из которых многие оказались французскими подданными. Духовенству стало ясно, что ему не вернуть своих сокровищ и асьенд. Теперь мексиканские клерикалы обнаружили, что они в свою очередь обмануты. Когда свящепннки пригрозили закрыть церкви, генерал Форе заявил, что откроет их пушками⁵². Церковники подчипплнсь, ожидая, что австрийский эрцгерцог Максимилиан, ставленник Наполеона III, которому Лабастида и его единомышленники предложили императорскую корону, прибыв в Мехико, встанет на их сторону.

Но и эти надежды не оправдались. Максимилиан — Габсбургский принц — оказался, к удивлению и негодованию мексиканских клерикалов с их романтическими представлениями о королевской крови, чем-то вроде либерала. Максимилиан намеревался сделать опорой своего престола умеренных. Действуя по совету Наполеона III, он отказался вернуть духовенству конфискованные поместья и в свою очередь декретировал свободу культов в Мексике⁵³.

В конце 1864 г. в Мексику прибыл посланец Пия IX монсеньор Мелиа с предложениями заключить соглашение на основе следующих пунктов: отмена всех законов Реформы, признание католической религии государственной, полная свобода епископам при выполнении их церковных функций, восстановление монашеских орденов, передача всей системы просвещения под контроль церкви, освобождение церкви от каких-либо обязательств по отношению к государству. «Согласившись с этими предложениями, — писал Пий IX Максимилиану, — вы тем самым дадите прекрасный пример правительствам американских республик, где церковь пережила несправедливости, достойные слез, и в конечном итоге, несомненно, будете способствовать консолидации собственного трона, и славе, и благоденствию императорской семьи» ⁵⁴.

Но эти аргументы не подействовали на Максимилиана. Он выдвинул свои контрпредложения: католическая церковь провозглашается государственной религией, государство оказывает ей покровительство, вместе с тем разрешается исповедание других культов; содержание священников берет на себя государство, церковные же требы отправляются бесплатно; церковь уступает государству все права на ее собственность, национализированную ранее либеральными правительствами; император наделяется правом патроната, ранее принадлежавшим испанской короне; восстанавливаются по согласованию императора с папой некоторые монашеские ордены; регистрация актов гражданского состояния поручается там, где это будет сочтено целесообразным, приходским священникам, которые будут в таком случае выполнять обязанности правительственных чиновников. По вопросам, касающимся контроля кладбищ, будут проведены дополнительные переговоры⁵⁵.

Нунций Мелиа при поддержке архиепископа Лабастиды и других мексиканских прелатов отверг эти пункты: все они были осуждены и преданы анафеме Пием IX в его энциклике «Куанта кура» и печально знаменитом «Силлабусе», опубликованных в 1864 г. и получивших распространение в Мексике. Препирательства с Мелией длились в течение года. Нунций, так и не добившись каких-либо уступок от упрямого Максимилиана, вернулся в Рим.

Оказалась безрезультатной и миссия, посланная Максимилианом к папе Пию IX. Глава католической церкви в свою очередь отказался пойти на уступки, считая, что Максимилиан обязан своим троном церкви и поэтому должен во всем ей подчиняться. Когда переговоры с папским престолом зашли в тупик, Максимилиан стал осуществлять ранее намеченную программу в отношении церкви: он объявил, что духовенство будет содержаться за счет государства, разрешил исповедание других культов, отменил привилегии, ввел «пласет» (согласие) для папских документов, подтвердил права на собственность тех, кто приобрел церковное имущество.

Этими мерами Максимилиан не только не завоевал на свою сторону умеренных либералов, но и потерял поддержку церковников. Мексиканский народ сплотился вокруг правительства Хуареса в борьбе против французских интервентов и их ставленника Максимилиана. Чувствуя, что теряет почву под ногами, Максимилиан на последнем этапе своего пребывания в Мексике попытался вновь договориться с церковниками, согласившись почти со всеми их требованиями. Но это уже не могло его спасти. Все классы, за исключением небольшой группы предателей, авантюристов и фанатичных врагов Хуареса, сплотились против Максимилиана и его французских покровителей, нещадно грабивших страну. Достаточно сказать, что императорское правительство расходовало в 1865 г. почти в три с половиной раза больше, чем республиканское в 1861 г. Около 40% расходов шло на уплату внешних долгов, львиная доля которых уплывала во Францию, а 33% — на военные нужды, точнее, на содержание в основном французского экспедиционного корпуса⁵⁶. Эти расходы тяжелым бременем ложились на плечи мексиканского народа.

Опасаясь войны с Пруссией и убедившись, что силой оружия нельзя сломить мексиканцев, Наполеон III приказал своим войскам вернуться во Францию. В марте 1867 г. французы покинули Мексику, а в июне Максимилиан был взят в плен республиканцами и по приговору суда вместе со своими сподручными генералами Мирамоном и Мехией расстрелян. Хуарес и его сторонники одержали победу над силами реакции, которых не спасла от разгрома дйже мощная поддержка французских интервентов. Как отмечает американский историк Роберт Куирк, «поражение французов и расстрел Максимилиана означали конец консервативной партии в Мексике, после этого уже не было эффективной политической силы, которая смогла бы оказать поддержку католической церкви» ⁵⁷.

3 июня 1867 г., десять лет спустя после принятия либеральной конституции, Хуарес и его правительство вернулись в освобожденную столицу. В 1872 г. Хуарес скончался от сердечного приступа. Президентом страны был избран его сторонник Себастьян Лердо де Техада, брат автора закона Лердо, продолжавший антиклерикальную линию своего знаменитого предшественника.

25 сентября 1873 г. президент издал декрет, включающий законы Реформы в конституцию 1857 г. Декрет подтверждал отделение церкви от государства и свободу культов, брак объявлялся гражданским соглашением, регистрация актов гражданского состояния передавалась в компетенцию светских властей. Духовенству запрещалось иметь недвижимую собственность, за исключением церковных зданий. Религиозная присяга заменялась гражданской, запрещались монашеские ордены⁵⁸.

Однако церковь и олигархия, несмотря на поражения, пе отказались от идеи вернуть себе утраченные позиции.

Правые силы не надеялись добиться победы путем выборов, ибо большинство населения страны поддерживало либералов. Оставался только один путь — насильственный захват власти. После разгрома французов и падения Максимилиана правые не могли рассчитывать на свои собственные силы. Свергнуть правительство мог только какой-нибудь амбициозный, беспринципный ге-перал из того же лагеря либералов, который в борьбе за власть принял бы помощь и цоддержку церкви и ее союзников. Такого генерала правые обрели в лице Порфирио Диаса. Соратник Хуареса, герой войны против французов, Диас был одержим честолюбивым желанием стать преемником Хуареса в президентском дворце. Когда большинство либералов предпочло ему Лердо де Техаду, Диас встал на путь вооруженной борьбы против своих вчерашних единомышленников. Именно на него обратили свои взоры церковники. Диас обещал им за поддержку прекращение «гонений». И это обещание после прихода к власти после свержения в 1876 г. Лердо де Техады мятежный генерал выполнил.

Порфирио Диас находился у власти почти 35 лет. Он установил в стране железную диктатуру, правил в интересах богачей и инострапных капиталистов. Вместе с тем он не отменил ни демократическую конституцию 1857 г., ни реформистское законодательство Хуареса, хотя многие прогрессивные статьи конституции, как и многие другие законы, при нем не соблюдались.

В отношении церкви Диас придерживался политики «примирения». О себе он говорил: «Я, Порфирио Диас, как частный гражданин, исповедую веру своих отцов — римскую католическую апостолическую религию. Но я, Порфирио Диас, как президент Объединенных Мексиканских Штатов, не исповедую никакой религии, мне не разрешает этого конституция» ⁵⁹.

При Диасе было сохранено отчуждение церковной собственности, одпако церковь получила возможность вновь приобретать новую через подставных лиц; некоторые монашеские ордепы были восстановлены, явочным порядком стали действовать монастыри; церковь получила возможность проникнуть и в систему просвещения. Все это позволило ей в годы правления Диаса в значительной степени восстановить свои прежние экономические и «духовные» позиции. В 1916 г. церкви принадлежало 10% всех капиталов в Мекспке —100 млн. песо по сравнению с 50 млн. в 1874 г. В 1885 г. церковь располагала 276 школами, а в 1905 г. пх было уже 593⁶⁰. Выросло и количество церковных здании, в особенности в последнее десятилетие XIX в. К концу колониального периода в Мексике насчитывалось 10 500 церковных зданий, в XIX в. это число несколько уменьшилось (в 1892 г. их было 9580), в 1900 г. — уже 12 225, а в 1910 г. — 12413⁶¹.

При Диасе церковь вновь получила возможность устраивать уличные процессии, массовые паломничества к «святым» местам, отмечать разного рода юбилеи и праздники вне церковных помещений. Число священников составляло в 1900 г. 5 тыс. по сравнению с 1610 в 1878 г.⁶² Было создано пять новых архиепис-копств и 8 епископств, т. е. больше, чем во времена Филиппа II, как с гордостью отмечает иезуит Куэвас. В целом число епископов увеличилось до 36, в то время как при Хуаресе их было всего 4, а число женских орденов возросло с 10 в 1851 г. до 23 в 1910 г. Была разрешена деятельность неофициального папского представителя — апостолического делегата, хотя Диас отказался от формального возобновления дипломатических отношений с Ватиканом.

Церковники были довольны политикой, проводившейся Диасом. На большее они не смели рассчитывать. Церковь повсеместно теряла свои позиции: сам папа римский утратил светскую власть, папская область была ликвидирована, Рим стал столицей итальянского государства, а глава католической церкви провозгласил себя «узником» Ватикана. Потерял свой трон и покровитель Пия IX Наполеон III, Франция стала республикой. В Германии Бисмарк вел «культуркампф» против церкви. Испания была изгнана из Латинской Америки, ее последняя колония — Куба обрела независимость, провозгласив отделение церкви от государства. Мексиканские церковники благодаря покровительству Диаса смогли восстановить в значительной степени утерянные при Хуаресе позиции.

Церковь со своей стороны не оставалась в долгу. «Благодарное духовенство, — отмечает Г. Паркс, — использовало свое влияние, чтобы проповедовать повиновение диктатору. Оно знало, что антиклерикальные законы остаются в силе, и Диас, если пожелает, может провести их в жизнь. Церковь не делала ничего такого, что могло бы восстановить против нее правительство. Таким образом, духовенство отказалось от возможностей присоединиться к народному делу и опять, как во времена испанских королей, стало орудием деспотизма. Для мексиканской церкви эта сделка оказалась гпбельпой» ⁶³.

Пользуясь попустительством Диаса, церковники в начале XX в. стали проявлять заметную политическую активность. Они созывали съезды мирян. Католические организации, в том числе профсоюзы, действовали в духе классового сотрудничества согласно учению Льва XIII, сформулированному в социальной энциклике «Рерум новарум», опубликованной в 1890 г. В 1905 г. была основана первая католическая рабочая организация «Гуа-далупанские трудящиеся», а в 1908 г. возпик Католический рабочий союз. Особую активность в области социального действия проявлял епископ Тулапснпго — Хосе Мора-и-дель-Рио. Его деятельность была замечена в Риме: оп получил повышение — должность архиепископа Мехико, а в 1910 г. Пий X назначил его главой мексиканского епископства.

Возросшая активность церкви- совпала с общим подъемом борьбы против диктатуры Диаса, который, несмотря на преклонный возраст, все еще цеплялся за власть. В 1910 г. демократические силы, возглавляемые буржуазным демократом Франсиско Мадеро, перешли в наступление, подняв вооруженное восстание против престарелого диктатора. Отдавая себе отчет в том, что дни режима Диаса сочтены, церковники стали лихорадочно готовиться к предстоящим переменам. Прежде чем кто-либо успел что-либо сообразить, отмечает мексиканский историк Понсе де Леон⁶⁴, они на специально созванном незадолго до падения Диаса (3 мая 1911 г.) съезде учредили Национальную католическую партию, которая стала расти как на дрожжах. Вскоре она располагала 783 центрами с числом членов 486 тыс. человек.

В программе Католической партии, действовавшей под лозунгом «Бог, родина и свобода», говорилось, с одной стороны, что партия намерена мирными средствами добиваться изменения существующего законодательства в интересах церкви (т. е. пересмотра законов Реформы), с другой стороны, утверждалось, что она будет защищать независимость и территориальную целостность Мексики и выступать против переизбрания президента — основной лозунг, выдвинутый Мадеро и его сторонниками. Что касается рабочего вопроса, то партия обещала «христианское решение социальных проблем, которое, примиряя права капитала и труда, может быть эффективным для улучшения жизненных условий трудящихся, не вызывая при этом нарушения общественного порядка и не ущемляя прав капиталистов и помещиков».

Как справедливо указывает H. С. Ларин, программа Католической партии показывала, что «церковники стремились обойти острые моменты в их вековых противоречиях с буржуазией, они старались войти в общий поток революционных настроений, но в то же время сохранить за собой право выступить в любой момент с теми требованиями, в удовлетворении которых церкви было отказано еще в годы борьбы за законы Реформы. Католическая партия всячески избегала конкретизации своей политической линии и в то же время пыталась создать впечатление, что она полностью поддерживает революцию» ⁶⁵.