Восстановление прежних позициЗ

Развитие капиталистических отношений в стране, приток европейских иммигрантов, повлекший быстрый рост численности населения, требовали создания современной системы школьного образования, что тормозилось засильем церковников.

Этот вопрос дебатировался в условиях, когда авторитет церкви при Пии IX был сильно подорван «Силлабусом» и I Ватиканским собором, принявшим догму о папской непогрешимости, а также утратой Ватиканом светской власти. Повсеместно в Западной Европе и в странах Латинской Америки побеждал светский принцип. Это не могло не оказать влияния и на правящие крути Аргентины, которые не признали ни «Силлабуса», ни решений I Ватиканского собора.

В 70-х годах обсуждался проект школьной реформы, создававшей систему светского просвещения. Соответствующий проект закона дебатировался в течение ряда лет в конгрессе. Церковники и их сторонники противились его принятию, ибо закон запрещал преподавание религии в федеральных школах. Большинство сенаторов проголосовало против принятия закона. Однако при повторном его обсуждении в 1884 г. закон № 1420 был все-таки одобрен. Клерикалы окрестили его «несчастным законом» п призвали саботирбвать его проведение в жизнь. Некоторое время спустя церковные иерархи объявили, что верующие не вправе посылать своих детей в школы, руководимые протестантами. Когда апостолический делегат Марера поддержал церковных иерархов, правительство объявило его «нежелательным лицом» и выслало из страны. Отношения с Ватиканом возобновились только в 1900 г.

В 1888 г. было разрешено преподавать религию в школах после или до занятий детям, родители которых выражали на это согласие. В том же году был установлен гражданский брак как единственно законный с запрещением совершать до него религиозную брачную церемонию. Были созданы также гражданские кладбища, хотя церкви разрешалось иметь свои, но под муниципальным контролем.

Эти мероприятия известны в литературе под названием «аргентинский культуркампф», но, как и в Германии, он не означал враждебного отношения к религии со стороны властей. Они стремились лишь ограничить влияние церкви, но не уничтожить ее.

Что же касается религии, то власти охотно признавали ее «полезность» для общества.

В конгрессе при обсуждении указанных выше законов их сторонники всячески подчеркивали свое уважение к церкви, религии. Их инициатор министр юстиции, культов и просвещения Эдуардо Вильде заверял, что «ппкто не хочет школ без бога, никто не хочет атеистических школ», и решительно утверждал: «Я говорил, что религия полезна, она полезна массам... полезна толпе». Депутат либералов Гальо уточнял, что «не может быть цивилизованного общества, которое бы не склонялось почтительно перед божественностью», и добавлял, чтобы быть правильно понятым: «Я не хочу подавления религиозного чувства в нашем народе». Другой либерал, Онесимо Легисамон, осуждал атеизм. Клерикалы со своей стороны требовали, следуя «Силлабусу», поставить народное образование под контроль церкви, а также «официального вмешательства епископов в воспитание молодежи». Т. Ачавал Родригес утверждал: ребенок, получивший образование в светском учебном заведенпи, станет опасным для общества — его не научили тому, что «есть высшие принципы, называемые принципами власти». На этих принципах зиждется «весь общественный порядок, весь политический строй и прогресс народов»¹¹.

Либералы доказывали, что для привлечения иностранных капиталов и выходцев из Европы следовало гарантировать «религиозную терпимость», иначе «закроются двери страны иммигрантам, чей приток необходим для возвеличивания нации», предупреждал Вильде. Другой сторонник принципа свободы совести, Сорилья, считал, что у Аргентины только два выбора: «Или оставаться исключительно католической и незаселенной, пли заселенной и процветающей и проявляющей веротерпимость». Тот же самый довод приводил в дебатах по вопросу о гражданском браке министр просвещения Ф. Поссе в 1888 г.: «Увеличение иммиграции из Европы сделало очевидным необходимость изменить наши законы о браке» ¹².

Борьба клерикализма и либерализма представляла собой конфликт между антагонистическими группами одного и того же класса. В Аргентине «религиозная война» была непродолжительной. Буржуазия, опасаясь народпых волпений, отбрасывала былое вольнодумство и искала поддержки церкви. Буржуазные идеологи все чаще и упорнее доказывали, что религия «может быть могущественным союзником в деле покорения народных масс»¹³. В свою очередь католическая верхушка постепенно обуржуазивалась, испытывая растущий страх перед пролетариатом.

Народные выступления 1890 г., руководимые радикалами, в поддержку демократических реформ, зарождение первых марксистских кружков, рост социалистических и анархистских организаций — все это обеспокоило правящие крути Аргентины, сблизило пх с церковниками и клерикалами, активизировавшими свою общественную деятельность. В 1883 г. возникла Католиче-скал ассоциация, которая год спустя насчитывала уже 10 тыс. членов и 61 отделение.

Изданная в 1891 г. Львом XIII энциклика «Рерум новарум» получила в Аргентине в отличие от других латиноамериканских стран большое распространение и была встречена предпринимателями и властями с пониманием. В одной из лекций, прочитанной в октябре 1895 г., Эрнесто Кесада, представитель столичной элиты, говорил о важности распространения энциклики среди «представителей класса собственников» в связи с тем, что в столице уже заметно рабочее движение. Он предупреждал: «Мы находимся накануне рождения аргентинского социалистического движения, поэтому необходимо знать, по какому пути пытается направить его католическая церковь». Кесада выразил несогласие с «коллективным» разрешением рабочей проблемы в духе Маркса и, напротив, приветствовал появление социальной энциклики, «чье решение проблемы должно удовлетворить либеральных доктринеров, ибо этот документ отвергает чрезмерное вмешательство государства и энергично настаивает на создании рабочих корпораций, приспособленных к нуждам века и к борьбе за жизнь. Самые известные либеральные мыслители не приходят к другому решению проблемы». Кесада призывал своих современников доверить церкви руководство рабочим движением, нока еще не поздно.

В это же время немецкий священник Ф. Гроте (1833—1940), действуя по указанию епископата, создает в Буэнос-Айресе католические рабочие кружки «с целью, — как утверждал он, — защиты и содействия развитию материального и духовного благополучия рабочего класса, чтобы тем самым воздвигнуть препятствие губительной пропаганде социализма и безбожья» ¹⁴.

С этой же целью возникают такие клерикальные организации, как Христианско-демократическая лига, руководимая священником Ф. Гроте, Социальная лига Аргентины во главе с католическим лидером Э. Ламаркой — копия немецкого «Вольксферайна», Дом женщины-труженицы, возглавляемый прелатом Мигелем де Андреа, и др. Вся их деятельность была направлена (если судить по декларациям) на создание «нового католического социального порядка», хотя эти движения и партии социально-христианского толка, существовавшие с начала нашего века до конца 20-х годов, стремились не столько создать новый, сколько сохранить старый социальный строй. Это особенно четко проявилось в 1912 г., когда был принят закон о всеобщем избирательном праве, против которого резко возражали клерикалы.

В конце концов все эти католические движения потерпят неудачу. И олигархия, и трудящиеся отнеслись к ним с недоверием. Социальная демагогия, впрочем, весьма умеренная, отпугивала от них богачей. Священник Гроте впоследствии с горечью вспоминал, что богачи считали его социалистом. Рабочие же и подавно не желали идти в ризницы <в поисках избавления. Они были сыты по горло обещаниями «вечпого блаженства» и призывами к покорности h терпению, которыми их «кормили» католические социальные реформаторы.

С окончанием первой мировой войны в Аргентине резко обостряются классовые противоречия. В стране растут забастовки. Трудящиеся требуют повышения зарплаты. В 1916 г. произошло 80 забастовок, в них участвовали 24,3 тыс. рабочих, в 1919 г. — 367 забастовок с числом участников уже 389 тыс.¹⁵ В январе 1919 г. от репрессий властей погибло около 2 тыс. рабочих, 4 тыс. были брошены в тюрьмы. В том же году возникла Коммунистическая партия Аргентины, а в Кордобе началось революционное движение за университетскую реформу, вскоре охватившее все университетские центры стран Латинской Америки. Сторонники реформы требовали изгнания из университетов реакционных профессоров, схоластов и клерикалов, участия студентов в университетском управлении, доступа в высшие учебные заведения для неимущих слоев населения, предоставления университетам автономии от властей, которые, как правило, придерживались клерикальных взглядов в области образования. Правительство Аргентины было вынуждено удовлетворить значительную часть требований студентов. Победа реформистского движения означала сильный удар по позициям церкви.

Хотя и лишенные своих многих прежних позиций, церковники не теряли надежды восстановить их. Они рассчитывали на поддержку оппозиционной консервативной партии, в рядах которой сконцентрировались наиболее реакционные представители олигархии. Церковная иерархия с особым рвением осуждала коммунизм и Советский Союз в надежде, что это поднимет ее акции в правящих кругах страны. Ее поддерживал Ватикан, начинавший свой флирт с фашистами в Италии. Когда в 1923 г. аргентинское правительство предложило папскому престолу назначить архиепископом Буэнос-Айреса прелата Мигеля Де Андреа, выступавшего с социальной проповедью в духе энциклики Льва XIII «Рерум новарум», то папа Пий XI ответил отказом. Для него, как и для большинства церковников Аргентины, Де Андреа представлялся чуть ли не пособником коммунистов. Впоследствии Де Андреа писал: «Мы утверждали: „Решитесь начать эволюцию (в социальном вопросе), если не хотите, чтобы вас подмяла революция!". Но такие утверждения не прошли для нас безнаказанно. Нам отомстили. Нас преследовали и нас низвергли» ¹⁶.

В 1930 г. правительство радикалов было свергнуто военными во главе с профашистски настроенным генералом Урибуру, установившим в стране режим антинародного террора. С особой жестокостью Урибуру преследовал коммунистов, классовые профсоюзы. Церковники приветствовали переворот Урибуру, некоторые их доверенные лица вошли в правительство мятежников, а также в правительство генерала Хусто, пришедшего к власти после смерти Урибуру.

В 1931 г. создается аргентинское «Католическое действие», ее руководство особенно рьяно проводит различные антикомму-мистические и антисоветские кампании, достигающие своего апогея в 1934 г., когда в Буэнос-Айресе проводился международный евхаристический конгресс с участием тогдашнего статс-секретаря Ватикана кардинала Эудженио Печелли, ' будущего папы Пия XII. В годы гражданской войны в Испании аргентинское духовенство поддерживало Франко.

В 30-е годы благодаря покровительству властей и правящих кругов церковь смогла значительно укрепить свои позиции. В 1940 г. число членов «Католического действия» достигло 80 тыс., значительно расширилась сеть частных учебных заведений, руководимых церковниками, они стали издавать свои газеты и журналы, приобрели влияние на радио.

С началом второй мировой войны Коммунистическая партия Аргентины, учитывая, что фашизм и нацизм в равной степени угрожают порабощением как трудящимся массам, так и верующим, выступила с призывом к католикам объединиться в Национальный антифашистский фронт. Об этом говорил в своем выступлении на X съезде КП А в 1941 г. председатель партии Викторио Кодовилья. Среди католиков есть люди, которые с симпатией относятся к фашизму, но они составляют меньшинство, отмечал Кодовилья. Огромное большинство католиков — честные патриоты, опи могут и должны вместе со всеми гражданами объединиться в могучий национальный фронт борьбы против гитлеризма. Ведь там, где ступает нога нацистского захватчика, католики становятся жертвой издевательств и преследований. Идеология фашизма превозносит и проповедует зоологическую ненависть к людям и целым народам, которых фашизм считает низшей расой. Истинные христиане вместе со всем цивилизованным миром выражают протест и возмущение неслыханными преступлениями нацистов против народов, отстаивающих свободу и независимость своей родины. Вместе с католиками всего мира большинство католиков Аргентины глубоко потрясено этими преступными актами, вызывающими у каждого верующего ненависть и отвращение к гитлеровцам.

Нужно искренне искать путь сближения с католиками, говорил Кодовилья, уважать их религиозные воззрения и добиваться того, чтобы их чувства возмущения преступлениями фашизма стали активным фактором в совместной борьбе против гитлеровской Германии и союзников. «Следовательно, — указывал председатель КПА, — мы должны стремиться привлечь католиков к движению национального единства для защиты родины, для защиты Америки от агрессии со стороны держав «оси», для оказания помощи и поддержки СССР, Англии и всем народам, борющимся против нацистской агрессии, а также для борьбы против фашистских элементов в нашей стране. Мы, коммунисты, как никто другой, можем и должны успешно выполнить эту задачу. И в этом нет ничего парадоксального. Между коммунистами и католиками не существует таких различий, которые мешали бы им идти в одном строю».

Кодовнлья напомнил, что в Буэнос-Айресе и провинциях работают тысячи женщин-католичек, энтузиазм которых в деле оказания помощи Советскому Союзу так же высок, как и у жен-щин-коммунисток и женщин, принадлежащих к другим политическим течениям. Если -бы коммунисты и все антифашисты отбросили всякого рода сектантские взгляды в отношении католиков и прочих верующих, то вклад этой части населения в дело борьбы против фашизма был бы еще более весомым.

«Мы, — говорил Кодовилья, — не только можем и должны вместе с католиками бороться за улучшение условий жизни в экономической, социальной и культурной областях, чего требует рабочий класс и весь народ, но также можем и должны добиваться согласованного и постоянного единства действий с ними для успешного осуществления общей задачи, стоящей перед всеми цивилизованными нациями в данный момент, — разгрома фашизма в национальном и международном масштабе».

Задачей всех коммунистов и всех антифашистов, считал Кодовилья, должно быть стремление установить контакты с католическими рабочими и другими организациями, в том числе с молодежными и женскими, развивать искренние отношения с их руководителями и активно вовлекать католические массы в общий фронт борьбы против гитлеризма. На первый план необходимо выдвигать те пункты и вопросы, по которым мнение коммунистов совпадает с мнением католиков. Нет смысла дискутировать с католиками о путях достижения прочного счастья для человечества. Вместе с тем, утверждал Кодовилья, коммунисты должны договориться с ними о совместной борьбе против господства нацистов как в Аргентине, так и во всем мире, чтобы здесь, на земле, добиться счастья, а это вполне возможно, о чем свидетельствуют благополучие и счастье, которых достигли народы Советского Союза благодаря строительству социализма ¹⁷.