Как становятся хозяином края

Когда Кулаков перебрался в Москву, в Ставрополе его сменил Леонид Николаевич Ефремов, попавший в опалу из-за своей близости к Хрущеву. Для Горбачева его появление в Ставрополе стало причиной немалых огорчений.

Леонид Ефремов окончил Воронежский институт механизации сельского хозяйства, всю войну проработал на Воронежском авиационном заводе № 18 имени Ворошилова, который выпускал штурмовики Ил-2. Потом его перевели на партийную работу в Куйбышев. Когда Ефремов уже был председателем Куйбышевского облисполкома, однажды поздно вечером заведующий особым сектором обкома принес телеграмму, подписанную самим Сталиным: «Назначить т. Ефремова Л.Н. инспектором ЦК ВКП(б), освободив его от обязанностей председателя Куйбышевского облисполкома». Никто с Ефремовым о переводе в Москву не разговаривал, для него это было приятной неожиданностью.

На следующий день ему позвонили из отдела партийных органов ЦК и сказали, что ехать в Москву нужно немедленно. Ефремов прилетел в столицу, переночевал в гостинице «Москва» и утром пришел на Старую площадь. Его принял управляющий делами ЦК, спросил, какая нужна квартира, сказал, что рабочий кабинет уже готов. Ефремова привели к Георгию Максимилиановичу Маленкову, секретарю ЦК, занимавшемуся кадрами.

Маленков поздравил его с назначением инспектором ЦК, но объяснил, что на Старой площади поработать не удастся, Ефремова ждет новое назначение:

– Возникла необходимость направить вас на партработу в Курскую область.

На следующее утро Ефремова отвезли на машине в Курск и избрали первым секретарем обкома. Он, вероятно, сожалел, что проехал мимо столицы, но назначение оказалось очень удачным. В Курской области вырос не только Кулаков, но и Никита Сергеевич Хрущев, который не забывал односельчан, живо интересовался жизнью курян и заботился о родной деревне Калиновке. Разумеется, первый секретарь Курского обкома не мог не обратить на себя внимание первого секретаря заботой о его родной деревне. Хрущев приметил Ефремова, перевел в Москву и назначил на очень высокую должность.

Никита Сергеевич образовал бюро ЦК КПСС по России. Председателем бюро Хрущев стал сам, а своим первым заместителем и одновременно председателем бюро ЦК по руководству сельским хозяйством РСФСР назначил Ефремова.

Но особое расположение Никиты Сергеевича вскоре обернулось против Ефремова. Осенью 1964 года его, разумеется, не поставили в известность о готовящемся заговоре. Накануне снятия Хрущева Ефремов неделю находился в Тувинской АССР, которой вручал орден Ленина по случаю юбилея вхождения в состав России, и ни о чем не подозревал.

Когда на заседании президиума ЦК снимали Хрущева, то припомнили все его грехи. Досталось и Ефремову как верному стороннику Хрущева (таких оказалось немного). Дмитрий Степанович Полянский, заместитель председателя Совета Министров СССР, отвечавший за сельское хозяйство, напомнил о том, как с родной деревни Хрущева Калиновки в нарушение закона списали все долги, и сказал, что в этом виноват тогдашний первый секретарь Курского обкома Ефремов.

После пленума взбудораженный Ефремов пошел к Брежневу, только что избранному первым секретарем ЦК, жаловаться на Полянского. Леонид Ильич был настроен миролюбиво:

– В полемике, в напряженной обстановке всякое бывает. Обсуждать тут нечего. И заниматься тобой сейчас нет никакой необходимости. Я сижу на телефоне: надо звонить в соцстраны, объяснить наше решение о Хрущеве. Нужно, чтобы все поняли. Это главное. И внутри страны – члены президиума разъезжаются в парторганизации, чтобы все объяснить людям.

Ефремов стал горячо говорить:

– Я хочу написать заявление в президиум ЦК с просьбой обсудить этот вопрос, затрагивающий мою честь коммуниста.

Брежнев посоветовал ему успокоиться:

– Зачем? Не тот момент. Ты сходи к Полянскому, поговори, выясни, что он имел в виду. А я эти дни буду занят.

Через несколько недель, часов в девять вечера, в первый раз после октябрьского пленума ЦК Ефремову позвонил Брежнев и попросил не уезжать домой, а через час зайти к нему. В десять Ефремов поднялся в кабинет первого секретаря на пятом этаже.

– Обстановка сложилась так, что тебе надо изменить работу, перейти из ЦК на другой участок, – сказал Брежнев.

– Почему вы предлагаете мне оставить работу в ЦК?

– О тебе идут разные разговоры. Ты был заместителем Хрущева в бюро ЦК по РСФСР… Конечно, мы понимаем, что ты не ожидал такого решения о Хрущеве. Мы тебя ни в чем не обвиняем. Мы и сами не ожидали, что так получится! Но многие секретари ЦК компартий республик, обкомов, крайкомов говорят, что тебе не следует оставаться в аппарате ЦК. Кроме того, бюро ЦК по РСФСР не будет, мы его ликвидируем. Ты меня правильно пойми, тебе надо сменить обстановку. На партработе мы тебя сохраняем.

Ефремов попросился назад, в Горький.

– Нет, в Горький мы тебя не пошлем, – сказал Брежнев. – Вот сейчас есть свободное место первого секретаря Ставропольского крайкома. Пойдешь туда. Край хороший, работа интересная. Есть где развернуться. Считай, что это окончательное решение.

Ефремов обиделся:

– Может быть, мне выйти на пенсию? Ведь я уже прошел этап работы в областях.

Брежнев с ходу отверг эту идею:

– На пенсию тебе пока рано. Ты еще молодой, поедешь в край. Отдохнешь несколько дней, и проведем там пленум крайкома.

Представлять Ефремова поехал в Ставрополь секретарь ЦК Александр Николаевич Шелепин, который тогда был влиятельнейшей фигурой в партии. Ефремова избрали первым секретарем сельского крайкома партии и одновременно – председателем оргбюро по объединению партийных комитетов. Это была одна из хрущевских идей – разделить партийные комитеты на сельские и промышленные. После отставки Никиты Сергеевича два обкома опять слили в один.

Ефремов еще формально оставался кандидатом в члены президиума ЦК, но в Москву на заседания президиума его не приглашали и никаких документов, с которыми знакомили членов высшего партийного руководства, не присылали.

Перед отъездом в Ставрополь Ефремов подробно беседовал со своим предшественником Кулаковым. Федор

Давыдович характеризовал всех заметных людей в крае, особенно выделил Михаила Сергеевича Горбачева как перспективного партийного работника, долго говорил о нем. Ефремов понял, что Кулаков и Горбачев – друзья.

Горбачев заведовал отделом партийных органов крайкома. Когда приехал Ефремов, Горбачев попросился на пост первого секретаря горкома. Ефремов удивился, но Михаил Сергеевич поступил очень разумно. Переходить из крайкома в горком – это вроде понижение, но, с другой стороны, первый секретарь – это самостоятельная работа, открывавшая возможность для дальнейшего роста. С поста заведующего отделом труднее было подняться на следующую ступеньку и стать секретарем крайкома.

Вскоре как раз освободилось место второго секретаря крайкома. Ефремову позвонил из Москвы Кулаков. Федор Давыдович сказал: в ЦК сложилось мнение, что следует избрать вторым секретарем Горбачева. Ефремову Горбачев не очень нравился, и он возражал. Кулаков настаивал. Ефремову, в конце концов, пришлось уступить – с секретарями ЦК не поспоришь.

Когда Кулаков ехал в командировку или на отдых через Минеральные Воды, Горбачев неизменно говорил Ефремову, что надо поехать и встретиться с Федором Давыдовичем.

– Иногда это совпадало с важными мероприятиями в Ставрополье, – вспоминает Ефремов, – и я не мог поехать. Тогда Горбачев предлагал свои услуги. Я поручал Горбачеву встретиться с Кулаковым. Он делал это с удовольствием.

Михаил Сергеевич рад был лишний раз повидаться со своим московским покровителем. Это было и приятно, и полезно.

Работал Ефремов в Ставрополье, видимо, без особого удовольствия. Мысли его были далеки от местных дел. Он так и не смог пережить опалы. Надеялся, что о нем вспомнят и позовут назад, в Москву. Но в дни очередного партийного съезда в марте 1966 года он в последний раз сидел в президиуме и по-хозяйски заходил в комнату, где руководители партии во время перерывов пили чай, иногда вместе обедали и обсуждали все ключевые проблемы. Там же решались и кадровые вопросы, вспоминает Ефремов.

Первым после отчетного доклада выступал первый секретарь Московского горкома Николай Григорьевич Егорычев. Он предложил восстановить в партии пост генерального секретаря и политбюро. Это в 1952 году при Сталине было решено переименовать политбюро в президиум… Брежнев стал генеральным секретарем. Леонид Ильич, по словам очевидца, был тогда «молодой, импозантный, он говорил рокочущим баритоном с подъемом, держался артистически – позировал».

Ефремова кандидатом в члены политбюро уже не избрали. Он уехал из Москвы после XXIII съезда в плохом настроении. Но проработал в крае еще четыре года, пока Брежнев не решил, что и в Ставрополье нужен первый секретарь, который своей карьерой обязан ему, а не кому-то другому. Не трудно предположить, что и Кулаков, ревностно следивший за делами в крае, намекал в разговорах с членами политбюро и с Брежневым: в крае есть молодые, активные люди, способные двинуть дело вперед.

Тем более что Ставрополье – крупнейший сельскохозяйственный регион, где производится товарное зерно, район тонкорунного овцеводства. Кроме того, там быстро шло развитие нефтегазовой, химической и машиностроительной промышленности. Люди со всей страны приезжали отдыхать в лечебную зону Минеральных Вод, чудесные туристические места Карачаево-Черкесии (Домбай, Архыз, Теберда).

Федор Давыдович очень часто звонил в Ставрополь по междугородней правительственной связи, расспрашивал о ситуации в сельском хозяйстве, в период уборки урожая- о хлебозаготовках. Весной 1970 года Кулаков соединился с Ефремовым и сказал, что его ждут в Москве, и предупредил:

– Предполагается твоя встреча с Леонидом Ильичом.

На следующее утро Ефремов был у Брежнева. Генеральный секретарь сказал ему:

– Надо решать вопрос с тобой. Ты живешь в Ставрополе один. Семья, как я понимаю, из-за болезни жены в Москве, а ты там. У некоторых складывается впечатление, что ты сидишь на чемоданах. Так жить нельзя. Мы подумали и решили перевести тебя в Москву.

Брежнев предложил Ефремову место в Госкомитете по науке и технике. Пояснил:

– Это крупное министерство, работа нужная и видная.

Леонид Николаевич понимал, что это серьезное понижение, что его убирают из партийного аппарата, поэтому наотрез отказался:

– Это не мое дело. Я партийный работник, а не ученый.

Брежнев снял трубку прямого телефона и соединился с заместителем председателя Совета Министров СССР, председателем Государственного комитета по науке и технике академиком Владимиром Алексеевичем Кириллиным:

– Кириллин! Вот у меня сидит Ефремов. Ты его просил к себе в комитет, а он говорит, что там все академики, профессора, и идти к тебе отказывается.

Кириллин – это было слышно – говорил Брежневу, что в комитете всего два академика и очень мало профессоров:

– Тут работают инженеры, экономисты, разные специалисты. Товарищ Ефремов ошибается. Он найдет в комитете место для применения своих сил, опыта и знаний.

Брежнев сказал Кириллину:

– Тогда он придет к тебе, и ты сам с ним все разбери, и договоритесь.

Леонид Ильич был мастер устраивать такие дела. Решив неприятный вопрос, Брежнев, чтобы успокоить Ефремова, предложил выпить чаю и вместе посмотреть хоккей. По телевидению как раз показывали матч ЦСКА – «Спартак».

Весь следующий день Ефремов провел в Госкомитете по науке и технике. Кириллин объяснил, чем занимается его ведомство, потом откровенно добавил, что отказываться Леониду Николаевичу смысла нет:

– Ты опытный политический деятель, должен трезво отдавать себе отчет в том, как именно решили поступить с тобой.

На следующей встрече в ЦК Ефремов все же попытался еще раз отговорить Брежнева переводить его с партийной работы. Но Леонид Ильич твердо сказал:

– Больше рассуждать мы не будем. Принято решение политбюро, следовательно, вопрос исчерпан. Мы к тебе никаких претензий не имеем. Напротив, я дал тебе положительную оценку. Можешь в этом убедиться, если спросишь у товарищей, участвовавших в заседании политбюро.

Брежнев тут же позвонил секретарю ЦК по кадрам Ивану Васильевичу Капитонову и дал указание оформить решение о назначении Ефремова с опубликованием в печати. Ефремову Леонид Ильич успокоительно сказал:

– Довольно тебе сидеть в провинции. Здесь будешь на людях, а там посмотрим… Эта работа для тебя не последняя… Давай лучше подумаем, кого выдвинем первым секретарем крайкома вместо тебя. Может быть, поискать первого секретаря на месте?

Ефремов сказал, что не ожидал такого поворота дела, специально на эту тему не думал и ни с кем не советовался. Но действительно, все первые секретари присылались из Москвы. А почему бы и не выдвинуть достойного человека из краевой парторганизации?

Брежнев одобрительно кивнул:

– В принципе твои соображения правильны. К нам приходят недовольные письма из Ставрополья, что много посылаем руководителей сверху. Но кого конкретно рекомендовать на пост первого секретаря, если не посылать работника из ЦК? Какие у тебя соображения?

Ефремов сказал, что есть две очевидные кандидатуры – председатель краевого исполкома Босенко и второй секретарь крайкома Горбачев.

– Как ты охарактеризуешь каждого в отдельности? – спросил Брежнев.

К отбору первых секретарей Леонид Ильич относился исключительно серьезно.

– Босенко постарше, участник войны, он был первым секретарем промышленного крайкома в Ставрополье, когда существовало разделение партийных организаций на промышленные и сельские. Так что он – готовый первый секретарь. Горбачев – молодой работник, окончил московский университет, активный человек. Два года работает вторым секретарем.

Ефремов добавил, что Горбачева, по его сведениям, выдвигал на партийную работу Федор Давыдович Кулаков:

– Можно узнать его мнение и о Горбачеве, и о Босенко. Наверное, скажет свое слово и Юрий Владимирович Андропов. Он родился на станции Нагутская Ставропольского края, хорошо знает своего земляка Горбачева и может дать ему свою оценку.

Брежнев сказал, что они обсудят этот вопрос в ЦК.

На следующий день Ефремова снова вызвал Брежнев и сказал, что, посоветовавшись, решили рекомендовать первым секретарем Горбачева. Ефремов повторил, что Михаил Сергеевич – молодой человек, опыта мало, особенно в промышленности.

– Что же, мы все были молодыми, – ответил Брежнев. – Поработает Горбачев в Ставрополе, переведем его в другой обком. Постепенно наберется опыта.

В Ставрополь на пленум крайкома выехали Ефремов и заведующий территориальным сектором отдела организационно-партийной работы ЦК КПСС. Перед пленумом они, как полагалось, побеседовали с каждым членом бюро крайкома, объясняли, что Ефремова забирают в Москву, и спрашивали: кого целесообразно назначить на его место? Двое назвали фамилию Босенко, остальные – Горбачева.

На пленуме сразу предложили избрать Горбачева, других кандидатур не оказалось. Ефремов сказал, что это предложение соответствует мнению бюро крайкома и руководства ЦК КПСС. В апреле 1970 года Михаил Сергеевич Горбачев был избран первым секретарем.

Ефремов уехал в Москву. Он проработал в Госкомитете по науке и технике до самой пенсии. Он уверен, что его убрали из Ставрополья, чтобы освободить место Горбачеву. А главную роль в возвышении Горбачева сыграл Кулаков.