Бесконечные переносы

8 февраля 1942 г. с судна «Аркос» в шотландском Лох-Ю на британскую землю сошли не только французская троица (в которую входила в том числе Франсин Фромон), но и пара австрийцев. Их родина тогда оказалась включённой в Рейх. Как бы то ни было, то, что вынесено в эпиграф этой главы (про просьбу начальника разведки НКВД Фитина к генсеку Коминтерна Димитрову предоставить кандидатов на отправку в Германию), – вполне и про них, про этих австрийцев.

Британским властям и эти люди предъявили паспорта граждан СССР на имена «Пётр Старицкий» и «Всеволод Трусевич»[705].

В Лондоне они были уже 12 февраля. Там их разместили в отеле «Родезия Корт», где с ними переговорили Чичаев и другие сотрудники миссии связи НКВД. После этого ответственный за них в SOE капрал Спенсер отвёз их на парашютные курсы под Манчестером. Там за них отвечал майор Эдвардс, который в своём отчёте отметил, что эти парни уже явно прошли подготовку у себя в стране и им нужно было всего лишь «освежить» уже имевшиеся навыки: прыжки с парашютом они совершали как нечто вполне для них привычное[706].

В отношении того, куда они после этого вернулись в Лондон, у российского и британского соавтора обнаружились вопросы… друг к другу. Дело в том, что, обладая всей совокупностью материалов из расположенных в Лондоне TNA, но физически готовя свои предыдущие книги в Бедфордшире, британский соавтор не нашел ничего странного в описании того, что Чичаев был недоволен, когда группу «Виски» расселили в Лондоне по адресу 40, Порчерстер-Корт: мол, это там же, где располагалась «часть чешской разведки и всякие поляки»[707].

По иронии судьбы, российский соавтор в 1995–1999 гг. жил как раз в том районе Лондона, о котором идёт речь, и такого адреса никак не мог визуализировать. Совершив при написании этой книги ностальгическую поездку по местам своей лондонской молодости, российский соавтор не обнаружил номера 40 ни в здании Порчестер-Корт, ни по улице Порчерстер-Гарденз, на которой располагается этот жилой комплекс. Правда, этот довольно заштатный квартирный блок – явно послевоенной постройки. Возможно, в годы Второй мировой на его месте располагался другой объект недвижимости. А возможно, в документы SOE в TNA вкралась ошибка, а на самом деле имелся в виду очень симпатичный и ухоженный особнячок под номером 40 на соседней улице Портчестер-Террас. Будем считать, что группу «Виски» изначально хотели разместить именно там.

…Целых два месяца ушло на то, чтобы изготовить для группы «Виски» необходимые документы. Насколько можно понять, речь шла и о марках и письмах, присланных из НКВД, и о том, что приготовили в СИС: германских имперских пропусках, железнодорожных проездных и конкретно австрийских карточках на продовольственные пайки. В дополнение к обычному оружию члены группы «Виски» были снабжены четырьмя гранатами Миллса и дополнительным револьвером. НКВД выдал им ?125 и швейцарские франки, которые, кажется, во все времена представляют из себя валюту, одинаково желанную во всех частях Европы: оккупированной или нет, входящей в еврозону или раздумывающей о своей принадлежности к общеевропейскому проекту. Радиопередатчик был из России.

Проблемы возникли с дальнейшей организацией. Забегая вперёд, заметим, что, как писали друг другу англичане, в определённый момент «ярость русских стала уже неконтролируемой»[708]. В чём же было дело?

Во-первых, есть не до конца понятная нам история. Вскоре после приезда в Британию «Старицкий» (Мрац) выразил крайнее неудовольствие тем документом, с которым на руках ему предстояло быть заброшенным в Рейх. Насколько мы можем понять, документ был прислан из Москвы, но уж каким-то образом уж как-то подправлен в SOE. Подправлен так, что, по мнению советской стороны, стал непригоден[709]. В «Истории российской внешней разведки» об этом эпизоде говорится следующее: «В некоторых случаях мы имели дело с явным саботажем (например, англичане настолько грубо исправили дату в одном паспорте, что испортили весь документ)»[710]. В чём конкретно состояла проблема? Детали не задокументированы. Но, как видим, отголоски её встречаются и в британских, и в российских источниках. Значит, уж что-то, но явно пошло не так.

Во-вторых, проблемы возникли с такой вечной английской и русской темой, как… погода (точнее, конечно, лётные условия). Объективности ради скажем, что, как мы уже заметили в главе про группу «Кофе», на тогдашних даже самых скоростных аэропланах перелёт туда-обратно по маршруту Англия – Центральная Европа (Австрия ли, Чехословакия ли) занимал целых восемь часов, а чтобы избежать немецкую ПВО, лететь нужно было с выключенными бортовыми огнями и в периоды между полнолуниями. Соответственно, речь шла о том, чтобы совпало уж совсем много факторов: чтобы на периоды между полнолуниями приходилась хорошая, но облачная погода на дальнем маршруте.

Также объективности ради напомним, что, как всем нам прекрасно известно хотя бы из кинохроники, зима 1941/1942 г. по всей Европе была отвратительной (вспомним хотя бы легендарный парад 7 ноября 1941 г. на Красной площади в Москве; он ведь и состоялся потому, что погода была в очередной раз нелётной и немецкого авианалёта можно было не опасаться). Из британской внутриведомственной переписки известно, что, зная обо всём этом, в вопросе о полёте в SOE всё-таки не саботировали советских коллег, а напротив, подгоняли лётчиков из RAF. Например, из SOE в RAF уходили такие докладные записки: «Вы, я знаю, оцените настоятельную необходимость отправки этой партии, особенно с учетом тех трудностей, которые мы имеем в отношении «Кофе». Поэтому я был бы признателен, если бы вы могли принять это решение на самом высоком уровне любым способом, по вашему мнению [тем более, что в Министерстве авиации] не видят трудностей при отправке группы «Ром»[711].

Как считает британский соавтор, возможно, на авиабазе «Темпсфорд» попросту не хватало четырехмоторных самолётов «Галифакс», на которые только и перешли после трагедии, постигшей группу «Ледоруб-II», летевшей на устаревшей двухмоторной модели. К тому же кроме операции «Ледоруб» с авиабазы «Темпсфорд» осуществлялись и многие другие секретные полёты.

Как бы то ни было, вылет был намечен только через три недели после прибытия группы «Виски» в Британию: на период с 28 февраля по 5 марта. При этом подполковник Барри написал в базировавшейся на «Темпсфорде» 138-е авиакрыло RAF, что «ввиду важности и срочности этой операции можно пренебречь обычными соображениями безопасности парашютирования»[712], а 27 февраля «Темпсфорд» даже получил вводные о прибытии агентов. То есть подгоняли, подгоняли друг друга англичане. Но… К огромному неудовольствию миссии связи НКВД, ни 27 февраля, ни в последующие дни безлунного периода на рубеже февраля-марта 1942 г. вылет так и не состоялся[713].

По истечении этого отрезка 8 марта «Старицкий» и «Трусевич» были доставлены в поместье в графстве Лестешир, где им предстоял курс боевых искусств под началом майора Драмбелла. Но вылет опять откладывался… Как считала британская сторона, следующий безлунный период с 25 марта по 5 апреля 1942 г. оказывался, напротив, слишком ясным (с точки зрения погоды).

Всё-таки вечером 25 марта было сказано, что миссии – быть.

За штурвалом «Галифакса» с бортовым номером L9976 был 26-летний польский пилот Ричард Зигмунтович. Они вылетели в 20:00 в сторону Ла-Манша и пересекли, как тогда говорилось, «вражеский берег» в 21:27. Погода была хорошей. Но когда они достигли района высадки, там было слишком облачно. В итоге в тумане самолёт… развернулся[714].

3 апреля, получив инструкции из Центра, Чичаев лично отправился в штаб-квартиру SOE на Бейкер-стрит. Похоже, объяснение было бурным, ибо после этого в британском деле группы «Виски», которое до сих пор хранится в TNA, появилась такая запись: «Давайте считать операцию «Виски» относящейся к первостепенным по военной важности. Очень важно, чтобы оба агента начали работу до немецкого весеннего наступления. Ввиду тяжелых русских потерь они (то есть миссия связи НКВД. – Авт.) просят нас приложить особые усилия… Наша неспособность осуществить эту операцию, при всех известных трудностях, может подорвать англо-советские отношения в решающий момент»[715].

На следующий день, 4 апреля, Чичаев попросил майора Милнса-Гаскелла об организации экстренного визита в британское военное ведомство. Это сработало, и вечером 8 апреля пилот Андерле (тот самый чех, которого мы уже «встречали» при описании успешного парашютирования французской тройки) взлетел с «Трусевичем» и «Старицким» в сторону Австрии. Предлагаемая точка парашютирования была между Лаабеном и Валленсдорфом примерно в 22 милях к западу от Вены. Была определена и альтернативная точка на равнине. Но… Опять это «но»! Читаем отчёт о полёте: «На высоте 10 000 футов [Андерле] попал в плотную облачность, и началось обледенение. Он узнал Мангейм на севере, а около Карлсруэ попал в два прожектора [германской ПВО]». В итоге, сам того не осознавая, он пролетел над Парижем. Над Ла-Маншем погода была отвратительной, [но] он приземлился в 04:40 час. Вывод: «Русские агенты к этому моменту провели в воздухе уже 18 часов в воздухе!»[716]

Рейс был вновь перенесен: на этот раз на вечер 17/18 апреля, но и его пришлось отменить из-за погоды. В итоге вылет был назначен на ночь 20/21 апреля[717]. Процитируем ещё «Историю российской внешней разведки», где приводится советская расшифровка того, что в британских источниках было названо «неконтролируемой яростью» русских. Итак, в докладе Чичаева в Москву говорилось: «Проволочки с заброской в Германию и Австрию… Напрашивается вывод, что англичане не хотят забрасывать наших людей на эти территории… Частые ссылки на объективные условия – плохая погода, сезонность полетов, наступление коротких ночей, дальность маршрутов»[718].

О том, чем всё-таки обернулась операция «Виски», – чуть позже. А пока исправим нашу собственную оплошность. Про другого участника группы «Виски», про Лёшля-«Трусевича», мы сих пор лишь вскользь упомянули разве только то, что, во-первых, и британский соавтор этой книги, и другой исследователь, Донал О‘Салливан написали о его довоенной фотографии, что он одет в советскую военную форму (на самом деле в испанскую).

Франц Лёшль на фото из его личного дела в РГАСПИ и на обложке книги британского соавтора, где сказано, что он одет в советскую форму.

Во-вторых, мы отметили, что о своей работе в Испании Лёшль говорил, что справки о ней можно навести у «Михайловича Орлова». А в этом персонаже мы предположили тогда ещё будущего перебежчика, резидента НКВД в Испании Александра Михайловича Орлова.

Кто он вообще был такой, вернувшийся в начале 1939 г. в СССР, как это указано в его досье в РГАСПИ, из «командировки по гр. «А»?[719]