Лондон, Даунинг-стрит, 10. Декабрь 1941 г.

– Премьер-министр, сэр, позвольте представить вам наших друзей из Советского Союза. – Про себя сопровождающий от SOE подумал, что ещё пару месяцев и сам бы не поверил, что будет произносить такие слова. Правда, ещё меньше ему верилось, что он видит то, что увидел сейчас: самый могущественный человек во всём Соединенном Королевстве и во всей Британской империи, передвигающийся в полумраке в халате. А еще ему показалось, что в этот ранний час от премьер-министра… попахивает спиртным? Да нет! Показалось, конечно!

Черчилль, отложив сигару, посмотрел на гостей с нескрываемым любопытством:

– Джентльмены! – Черчилль подумал, что это будет самое правильное приветствие. Ну, ведь не «товарищами» ему их называть – гостей из Советского Союза, который хоть и враг твоего врага, но всё равно…

– Позвольте, прежде всего представить Петра Кузнецова, – продолжал офицер SOE. – Он только что прибыл из “Y”.

– Why “Y”?[307] – вскинул брови Черчилль. – Ах, да, так мы называем в переписке Россию[308]. Не волнуйтесь, господа, здесь у меня можно говорить, не переходя на коды. Как вы сказали вас зовут?

– Пётр Кузнецов, – повторил своё имя гость, как-то не до конца звонко произнеся звук «з»; впрочем, для того, чтобы уловить такие особенности, надо быть русским.

– Очень приятно.

– Позвольте также представить вам Павла Кубицкого.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, сэр.

– Оба этих джентльмена – советские агенты, которые вскоре будут заброшены нами на вражескую территорию.

– С аэродрома «Темпсфорд»?

– Скорее всего, сэр. И позвольте, сэр, представить вам того, кто в Лондоне координирует наши совместные операции по линии “Х”[309]. Простите, сэр, НКВД. Полковник Иван Чичаев.

– Здравствуйте, полковник, – приветливо махнул ему Черчилль. – Видел ваше имя в отчётах, но не представлял, как Вы выглядите. Знаете, что ещё вашу организацию называют “YMCA”? Хе-хе. Присаживайтесь, господа. У меня не так много времени, но я непременно хотел с вами встретиться. Как вам в Англии?

– Ваши подчиненные считают меня поклонником Англии[310]. Мне действительно по душе и Англия, и англичане, – начал отвечать на своём весьма недурственном английском[311] «Кузнецов». – Мне вообще кажется, что вы – единственная капиталистическая страна, на будущее которой можно смотреть с какой-то надеждой[312].

– Вот как?! – Черчилль заметил, что в этот момент сопровождающий от SOE закатил глаза. Если почитать документы, то можно выяснить, что в SOE «Кузнецова» полагали таким агентом, которым могла бы гордиться любая страна, что он обладал «невероятной личностью» и «приятным характером», но он, «пламенный коммунист», не раз заставлял скучать своих британских кураторов, «не привыкших к тоталитарным политическим концепциям»[313]; любопытно, что кураторы находили Кюна всё-таки «не до конца красным», так как «не мог объяснить разницу между фашизмом и коммунизмом, хотя на последний взирал с большой неприязнью»[314].

– Что Вам больше всего запомнилось?

– То, как мы прыгали с воздушного шара!

– С воздушного шара?!

– Да, наши… друзья только что вернулись из спецшколы под Манчестером, где, если погода не позволяет, людей учат прыгать с парашютом не с самолёта, а с воздушного шара[315].

– Ох уж эта наша английская погода! Ну, расскажите, что вам дадут с собой, когда прыжок будет настоящий?

– О, много чего, господин премьер-министр. Во-первых, шлемы, наколенники и налокотники[316].

– А оружие?

– «Музер» или «кольт».

– Автоматические?

– Да.

– С дополнительным боезапасом?

– Конечно! Ещё ножи, компасы, аптечка, мясные консервы, концентрированный шоколад, по полной фляжке спиртного[317].

– Джентльмены, да вы, похоже, куда-то далеко собрались?

– Нет, в бельгийские Арденны.