Глава III Операции «Ледоруб-II» и «Сотерн»

«Сотерн» («Sauternes») – французское белое десертное вино, производимое в регионе Грав, Бордо. Его делают из винограда семильон, совиньон блан и мускадель, подвергнутых воздействию так называемой «благородной плесени». Это приводит к частичному заизюмливанию ягод и, как следствие, к более выразительному букету.

(Из многочисленных пояснений сомелье)

Про Уинстона Черчилля известно, что белому вину он, в целом, предпочитал другие напитки.

В районе полдесятого утра сэр Уинстон начинал с того, что называл “mouthwash” (дословно «промывка рта»): разбавленный содовой виски «Джонни Уокер», который регулярно «освежался» вплоть до ланча. Ещё деталь: до ланча Черчилль работал с зашторенными окнами. К обеду шторы раздвигались, но открывалось и шампанское: пинта (0,568 литра) за присест. Подсчитано, что за свою жизнь Черчилль «уговорил» 42 тысячи бутылок своего любимого игристого «Пол Роже».

«Лакировал» ланч Черчилль порцией коньяка. После этого любил часок соснуть, а уж потом вновь поработать, а к ужину он, истый аристократ, всегда облачался в смокинг. За эти процессом любил пропустить стаканчик хереса, а за вечерней трапезой опустошал вторую пинту шампанского. Если же после этого ему предстояло работать в ночи, то под руку он ставил бутылку коньяку[302].

Черчилль за выпивкой со Сталиным

В историю вошёл такой диалог консерватора Черчилля с депутатом-лейбористкой Бесси Браддок на выходе из палаты общин в Вестминстере:

– Уинстон, Вы пьяны, и безобразно пьяны.

– А Вы, Бесси, дорогая моя, противны. Более того, Вы безобразно противны. Но завтра я буду трезв, а Вы так и останетесь противной[303].

Вот что Черчилль заказал в 1908 году, когда женился на Клементин и, соответственно, вводил порядки на оставшуюся жизнь: девять дюжин пинт и семь дюжин полупинт шампанского, шесть дюжин красного, семь дюжин белого, пять дюжин бутылок портвейна, шесть дюжин виски, три дюжины коньяка, три дюжины вермута и почему-то всего четыре бутылки джина[304]. Наверное, вермут он не жаловал. Понятно, что такой заказ был сделан в расчёте и на гостей званых ужинов. Но всё равно более чем впечатляет! Добавим к этому привязанность Черчилля к сигарам, и, с точки зрения сегодняшних канонов здорового образа жизни становится совершенно непонятно, как же это он дожил до девяноста лет. Но ведь дожил!

Справедливости ради стоит, впрочем, заметить, что когда на 50-летие со смерти Черчилля журналисты лондонской газеты «Дейли телеграф» решили поставить эксперимент и «взять на грудь» описанную выше норму сэра Уинстона, пошагово записывая свои впечатления (журналист Харри Уоллоп признался, что, перечитав свой текст назавтра, обнаружил опечатки в половине слов: к концу пальцы уже категорически не попадали в нужные кнопки клавиатуры), то последовал гневный комментарий со стороны Международного черчиллианского общества. Там заявили, что на самом деле так много Черчилль не пил, а сам на себя наговаривал, чтобы, получается, заставить расслабиться внутренних соперников и внешних врагов[305]. Кстати, Гитлер действительно пренебрежительно называл Черчилля «дураком-пьяницей». Но кто при этом проиграл войну?

Как бы то ни было, в Обществе не стали оспаривать то, что по утрам Черчилль работал с секретарями, вызывая их в задние покои своей резиденции на Даунинг-стрит, где либо беспардонно принимал при них горячую ванну, либо (в лучшем случае) разгуливая по кабинету в халате[306].

Предположим, что именно утром он принял и советских агентов-участников операции «Ледоруб». Такая встреча – исторический факт.