Критерии лояльности. Её мужчины

К кому и к чему испытывала лояльность Фромон? Вернёмся к тому, как она (в том случае точно она) оказалась в 1940 г. в Дании, подвергнувшейся немецкой оккупации.

Спасала их и «товарища Аллара» дипмиссия СССР в Копенгагене, после немецкой оккупации переименованная из посольства (в суверенной стране) в консульство (в очередной провинции Рейха). Советские дипломаты вытащили их из тюрьмы, снабдили выездными документами и отправили в СССР. В её «Свидетельстве на возвращении», в варианте на французском языке, она названа «гражданкой РСФСР и СССР»[445]. В варианте на русском прямо говорится, что основанием выдачи свидетельства на возвращение является то, что она «принята в советское гражданство»[446].

Иными словами, и Франсин Фромон соответствует критериям, по которым «агент» может быть и «сотрудником». Впрочем, в отличие от многих других героев этой книги, в архиве Коминтерна нет записи о том, чтобы она оказалась хотя бы в распоряжении «органов». Судя по всему, она оставалась сотрудницей именно Коминтерна.

Но какие ещё у неё могли быть привязанности?

Судя по всему, Фромон принадлежала к той, конечно же, невероятной когорте девушек-коммунисток (наверное, позволительно сказать даже фанатично настроенных коммунисток), для кого личное было если даже не на общественном, то непонятно на каком месте. Но не она ли была и «без комплексов»! Что имелось в виду?

В справке из личного дела Фромон в архиве Коминтерна за 16 августа 1940 г. уточняется: «Её первым мужем был ВЕЦЛАНД Морис, член КП Франции, сын русского и литовки, разошлась с ним, так как при проверке партия пришла к заключению, что он не заслуживает доверия»[447]. Согласимся: с позиций сегодняшнего дня это – нечто немыслимое: расстаться с человеком, потому что он не заслуживает доверия не у тебя, а у партии! О, времена! Кстати, в годы войны Вецланд докажет свою лояльность: он был расстрелян 30 апреля 1942 года в Вене[448].

Что дальше происходило в личной жизни Фромон? Похоже, она была ещё как способна восхищать и завораживать. По крайней мере, тех мужчин, с кем она оказывалась в командировках.

В справке из архива правительства Её Британского Величества читаем: «По неизвестным нам причинам [Фромон] покинула Францию и в 1940 г. переехала в Копенгаген, откуда проследовала в Россию»[449]. А из мемуаров Черетти узнаем, что там, в Копенгагене, он попадает в лапы немцев, пытаясь спасти – именно Фрасин[450]. И это именно тогда в отношении Фромон «товарищ Аллар» так и сыплет довольно смелыми комплиментами: «идеальная фигура», «девушка без комплексов» и т. п.[451] Может, именно в её компании он и смирился с последствиями «пакта»?

Дальше. Почему сначала в послевоенной переписке британских спецслужб «Фролова» идентифицирована британцами как “GUYOT Fernande Josephine n?e RICOL”[452], то есть супруга Гюйо? С одной стороны, британцы могли просто ошибиться. В Лондоне и сами признавали такую вероятность[453]. Хотя… Вопрос, конечно, щепетильный. Может быть, будучи в командировке и далеко от жены, и Гюйо «положил глаз» на свою спутницу, а она ответила взаимностью, чему британцы и стали свидетелями?

Так, может, иной раз она ориентировалась не только на коммунизм, но и на отдельно взятых коммунистов-мужчин? Конечно, все имеют право на личную жизнь. Как бы то ни было, именно Черетти и Гюйо оставили нам «ключи» к пониманию того, что произошло с Фромон уже после парашютирования во Францию.