От ритма к такту

До сего момента я использовал слово «ритм» довольно свободно, теперь пришло время его уточнить. Ритм — это временная последовательность звуков и акцентов определенной композиции, которая может быть неравномерной и состоять из звуков различной длительности. Такт, напротив, — что-то вроде пульса, который, в свою очередь, подразделяется на равновеликие отрезки. Длительности единичных нот некой ритмической фигуры находятся, как правило, в четной пропорции друг к другу.

В музыке существует, к примеру, размер «четыре четверти», где единицей счета является четвертная нота (музыкальные правила не всегда логичны), и четыре таких ноты составляют один такт.

Однако не всегда длительности настолько точно распределены между долями такта. В поп-музыке и джазе это правило часто нарушается.

Как компьютерная программа может распознать в свободном пении ритм и такт? Для начала ей предстоит отсортировать отдельные ноты, затем определить наименьшую ритмическую величину из всех представленных длительностей. В школьном курсе арифметики это называется «наибольший общий делитель».

Кроме того, применение математических методов возможно только в том случае, если мелодическая линия имеется в распоряжении полностью. Но ведь когда мы слушаем музыку, то не дожидаемся окончания композиции, чтобы углубиться в расчеты, а потом повторить все сначала. Мы начинаем притоптывать в такт, едва прозвучат первые две-три ноты.

Очевидно, человеческий мозг сам старается определить ритм в музыке. Как это происходит? Для распознавания ритма высота звуков не имеет значения. Важна лишь абсолютная интенсивность сигнала, его амплитуда — и максимумы громкости указывают сильные доли в такте.

Исследователь функций головного мозга Джессика Грэн из Кембриджского университета провела эксперимент. Испытуемым было предложено прослушать различные ритмические сигналы одного уровня громкости, не содержащие мелодий. Первый состоял из звуков, которые были сгруппированы в «такты» из четырех единиц. Второй также состоял из звуков, но таких, которые нельзя было сгруппировать в такты. В третьем сигнале длительности звуков должны были восприниматься как случайные.

Испытуемые после трехкратного прослушивания должны были повторить эти ритмы. И результат подтвердил ожидания: тот ритм, который имел такт, смогли безошибочно повторить 75 процентов участников, два других — менее 60 процентов. Причем все без исключения повторяли более длинные ноты слишком коротко.

Следовательно, ритмы, имеющие равномерный такт, запоминаются легче. Недостаточно, если длительности являются «нотами» в понимании западной музыкальной культуры, они должны еще и группироваться в закономерные, регулярные соединения.

Еще интереснее оказались результаты второго эксперимента, при котором мозг испытуемых сканировался. На этот раз им предлагалось не повторить ритм, а сравнить и определить, идентичны ли два звучащих один за другим сигнала. При всех трех сигналах наблюдалось возбуждение в зонах мозга, связанных с двигательной активностью. Следовательно, ритм в мозге непосредственно связан с двигательной функцией, и чувство ритма зародилось в глубокой древности.

Вышеупомянутые области мозга возбуждались при всех трех сигналах. Но при прослушивании того, который содержал структуру тактов, активность наблюдалась еще в подкорке. Очевидно, там и находится наш внутренний тактовый генератор, проверяющий акустические сигналы на наличие в них ритмического рисунка.

Кстати, в опытах Джессики Грэн результаты не зависели от того, были испытуемые музыкантами или нет. То есть потребность в ритме есть у всех людей.

Это подтверждают также эксперименты с пациентами, у которых нарушены функции головного мозга. Майкл Таут из университета штата Колорадо работает с людьми, страдающими болезнью Паркинсона, которая проявляется в неуправляемых движениях и проблемах с координацией. В особенности неуверенно такие пациенты ходят — передвижение на двух ногах является одной из сложнейших, требующих координации, функций нашего тела. Таут разработал метод лечения, который назвал RAS — «Ритмическая акустическая стимуляция»: когда пациенты упражняются в ходьбе, им проигрывают ритмический звуковой сигнал. Применение RAS дало положительные результаты, больные стали ходить гораздо уверенней.

Танцующие попугаи навели Энируд Пейтел из неврологического института Сан-Диего на мысль о возможной взаимосвязи между ритмом и речевой артикуляцией. Попугаи умеют имитировать голоса и пение (есть даже один, который исполняет арию Царицы ночи из «Волшебной флейты», см. сайт ). На такое способны, кроме попугаев, еще некоторые певчие птицы, киты и дельфины. Следовательно, структуры головного мозга, соответствующие человеческим, играют у этих животных особую роль.

Тот факт, что чувство ритма у людей врожденное и проявляется очень рано, доказывает эксперимент, сообщение о котором появилось весной 2009 года. Ученые во главе с психологом Иштваном Винклером из Венгерской академии наук в Будапеште проигрывали спящим новорожденным через наушники относительно несложные ритмы на ударных инструментах (кстати говоря, меня поразило, что нашлись родители, согласившиеся, чтобы над их детьми проводили подобные опыты!). Реакцию мозга на звуковые сигналы регистрировали с помощью ЭЭГ (электроэнцефалографа). Когда в четко структурированном ритме выпадали некоторые доли, в особенности сильные доли такта, например, «один», энцефалограмма отмечала негативную реакцию, которую исследователи интерпретировали как реакцию на неожиданность. Если выпадали слабые доли, негативная реакция была не столь ярко выраженной. «Слух новорожденных очевидно восприимчив к периодичности и прогнозирует момент старта нового цикла», — сделали вывод ученые.

Потребность распознавать в ритмическом сигнале тактовую структуру поразительна. Мы, к примеру, пытаемся выявить такую структуру в сигнале, состоящем из регулярной последовательности звуков одной громкости, не имеющих особо выделенных сильных долей. В этом сигнале мы слышим, несмотря ни на что, структуру такта, как правило, трех- или четырехдольного. В том случае, если сигнал имеет определенную аритмичность, например, исполняется непрофессиональным ударником, мы исправляем мысленно отклонения и слышим четкий ритм, точно так же, как и в случае с высотой звуков.

Если же тактовую структуру выявить не удается, нашей реакцией является растерянность. Когда вступления к популярным мелодиям допускают отклонения, нам кажется, что пульс неправилен или мы слышим его неточно. Такое происходит со мной, когда звучит «Walking in Memphis» Марка Кона — в наигранном на гитаре вступлении слышится лишнее «раз» (первая доля такта), так что после вступления ударных на мгновение наступает замешательство. То же я испытываю, слушая композицию «Black Dog» группы «Led Zeppelin», в которой чуть сдвинутая мелодическая линия вводит слушателя в заблуждение.

Весьма наглядным примером могут служить латиноамериканские ритмы. Их акценты не совпадают с сильными долями такта. Достаточно посмотреть, как двигаются европейцы, исполняя румбу, чтобы понять — ноги слушаются их с трудом.

В нашей традиции выразительность создает мелодия и, прежде всего, утонченные гармонии. Ритм для нашей музыки, скорее, пасынок. Так как мы существа двуногие, а ритм берет начало от движений ног, то размеры, основанные на четных числах, для нас наиболее естественны, под них можно быстро или медленно идти или маршировать. Поэтому мы используем в основном размеры ²/₄ (где сильной долей является первая из двух нот):

В размере ⁴/₄ третья доля также имеет ударение, несколько менее выраженное, чем у первой, а при размере ³/₄ сильной долей является первая из трех нот.

Самый распространенный пример размера ³/₄ — вальс, однако и джазе, и в поп-музыке встречаются ритмы, базирующиеся на числе 3, например, известная тема «My Favorite Things» из фильма «Звуки музыки».

В вальсе первый такт начинают с правой ноги, второй — с левой. Фигуры танца довольно сложны, и возникает ощущение парящей легкости движения. Таким образом, неудивительно, что не существует военной музыки в размере ³/₄. В фильме по философской притче Гюнтера Грасса «Жестяной барабан» есть сцена, в которой маленький барабанщик Оскар Мацерат сбивает военный оркестр с шага, отстукивая дробь в размере ³/₄, — музыканты начинают тут же кружиться парами в ритме вальса.

Основанные на других числах размеры в нашей музыке встречаются нечасто. Это композиция известного американского джазового композитора и исполнителя Дэйва Брубека «Take Five», а также тема из фильма «Миссия невыполнима». Примером размера ⁷/₄ служит композиция «Money» группы «Pink Floyd» и «Sulsbury Hill» англичанина Питера Гэбриела. При этом возникает ощущение недостающей ноты — и чувство обманутого ожидания делает композицию разнообразней и интересней.