Поздняя любовь

Я уже неоднократно описывал музыкальность обычного человека, нашу почти наркотическую зависимость от музыки и ее позитивное воздействие, доказывая, что надо как можно раньше демонстрировать детям, какую радость она доставляет. Но как быть, если детство и юность позади? Не упущен ли шанс освоить игру на инструменте или хотя бы научиться петь?

Палеоантрополог Стивен Митен, автор теории о протоязыке, твердо убежден, что музыкальность не только заложена в наших генах, она гораздо старше речи. «И это при том, что сам я не способен брать верные ноты или держать ритм», — пишет Митен в статье в журнале «New Scientist» и добавляет: многие объясняют это тем, что он не занимался музыкой в детстве, и убеждают его в том, что и на пятом десятке еще не поздно учиться петь.

И Митен решился провести эксперимент над самим собой: брать в течение года уроки вокала, сканируя свой мозг до начала занятий и после их окончания. Физиолог, специалист по головному мозгу Ларри Персоне из университета Шеффилда вызвался помочь ему и пригласил для Митена преподавателя вокала Пэм Чилверс. Митен намеревался выучить две композиции: «A Gaelic Blessing» Джона Риттера и «Lascia ch’io pianga» Георга Фридриха Генделя.

Перед первым сканированием он взял пару уроков и шокировал, по его собственным словам, педагога полным отсутствием способностей к музыке. Сканирование Митен описывает как «кошмарное переживание»: лежа на спине внутри аппарата, он должен был петь ноты, появлявшиеся у него перед глазами на дисплее.

В течение следующего года он регулярно брал уроки пения. И хотя в книге пишет о положительном влиянии музыки на общение между людьми, в собственной семье его вечерние вокальные упражнения послужили поводом для конфликтов, причем больше всего были недовольны дети. Но раз за разом ситуация улучшалась, и со временем он стал петь дуэтом с женой, причем оба наслаждались особой интимностью, порождаемой совместным музицированием.

Второе сканирование, через год, вызвало у Митена стресс не меньше, чем первое. На уроках вокала он освоил правильные позы и технику дыхания, однако все эти знания было невозможно применить, лежа внутри сканера. Он выбрался оттуда совершенно измученный и очень удивился, когда Ларри Персонс продемонстрировал ему результаты сканирования: повышенная активность наблюдалась как раз в тех зонах головного мозга, которые участвуют в регистрации высоты звука и гармоний, хотя, по ощущениям Митена, прогресс был незначительным.

Я бы с удовольствием привел Стивена Митена в пример, доказывая, что даже в зрелом возрасте человек способен развить в себе способности к музыке, но когда спросил у него, поет ли он теперь, получил ответ: «Нет, бросил. Слишком много усилий, а результат плохой!»

В этом Митен не одинок. Многие, начав заниматься музыкой в зрелые годы, вскоре прекращают посещать уроки. Да и я тоже. Когда мне было сорок лет, я купил старинное пианино. В детстве два года, с 10-ти до 12-ти лет, я учился игре на фортепиано и позже время от времени играл несложные вещи. Теперь, в 40 лет, я пригласил в качестве преподавателя первоклассного джазового пианиста из Гамбурга, который должен был один раз в неделю заниматься со мной на дому. Я хотел овладеть техникой джазовой импровизации и, считая, что теоретические знания у меня есть, был уверен, что остальное, с учетом тренировки, не вызовет проблем.

Но именно с тренировки все и началось: приходя ко мне, учитель каждый раз спрашивал, сколько я занимался, а я, как школьник, опускал глаза и виновато мямлил, что был занят на работе и только один раз за всю неделю разучивал гаммы. Взрослым людям, отдающим много времени профессии, да еще если у них имеется семья, всегда не хватает времени, и они, естественно, в первую очередь жертвуют занятиями музыкой. А памятуя «правило 10 000 часов», чтобы достигнуть среднего уровня любителя, даже ребенку необходимо заниматься по полчаса в день без малого десять лет, а уж взрослому такое дается еще труднее.

Кроме того, я поставил себе слишком амбициозные цели. Взрослый человек имеет устоявшиеся музыкальные пристрастия, и музыка, которая ему нравится, зачастую не самая простая. И если дети учатся играть на инструменте, исполняя простенькие, соответствующие их возрасту песенки, то у взрослых учеников возникает несоответствие между тем, что они хотели бы сыграть, и тем, что исполнить способны. Они многого хотят, но пальцы их не слушаются. А еще эти гаммы!..

В итоге произошло то, что и должно было произойти. Я не видел никаких успехов и в конце концов прекратил занятия. Правда, пение осталось моим любимым хобби.

Приведу еще один пример человека, который в зрелом возрасте начал учиться игре на инструменте: Фрэнк Уилсон, американский невролог, поделился своим опытом уроков игры на фортепиано в книге «Tone Deaf And All Thumbs?», вышедшей в 1986 году. Ее название состоит из двух почти непереводимых английских выражений: первое, «tone deaf», мы уже рассматривали в одной из предыдущих глав, буквально оно означает «звукоглухой» и служит для определения людей, которые не в состоянии различать звуки по высоте, что, кстати говоря, встречается чрезвычайно редко. A «all thumbs» дословно переводится как «десять больших пальцев на руках» (в немецком этому соответствует выражение «обе руки левые»), или «не особенно» рукаст. То есть название книги Уилсона можно перевести как: «Медведь на ухо наступил или руки не оттуда растут?». Автор выступает против предубеждения, что эти недостатки лишают людей возможности музыкально развиваться.

Наблюдая, как его одиннадцатилетняя дочь играет на фортепиано, Уилсон задался вопросом, почему ребенок за шесть лет обучения обретает такую беглость, и загорелся идеей научиться играть сам. Его давно интересовала механика кисти руки, и впоследствии он написал об этом очень успешную книгу, в которой подсчитал, что хороший пианист при исполнении до-мажорной токкаты Шумана (ор. 7) играет 24,1 ноты в секунду десятью пальцами. Чтобы добиться такого мастерства, начинающему предстоит долго и усердно тренироваться. Уилсон пишет, что с началом занятий его жизнь кардинально изменилась. Я не стану рассказывать о долгих часах упражнений или страхе сцены (на своем первом публичном выступлении он провалился), напротив, хочу процитировать его слова о том, как благодаря фортепианной игре ему открылся совсем другой мир:

«Я разучивал прелюдию Дебюсси «La Cathedrale Engloute», когда фортепиано вдруг издало звук, какой мне никогда не приходилось слышать, я даже представить такой себе не мог. У меня возникло ощущение, что сейчас я вместе с инструментом выплыву из окна, что со мной рядом находится сам Дебюсси, что мы с ним оказались за пределами времени, плененные звучанием, которое родилось у него в душе, когда он писал это произведение. Я сыграл аккорд еще несколько раз, чтобы убедиться, что слух меня не обманывает, потом вышел из дома и час смотрел на деревья. Музыка способна нас ошеломить, заставить задуматься о природе человека и изменить наши представления о бессмертии».

Невозможно выразить словами значение опыта, который накапливает человек, музицируя, и именно поэтому так жаль, что для большинства людей музыка остается недоступной. Фрэнк Уилсон брал свои первые уроки фортепиано 25 лет назад. Я задал ему тот же вопрос, что и Стивену Митену: продолжает ли он играть. «Нам пришлось переехать, и не было возможности взять с собой инструмент, — написал он в ответ. — А дочь-пианистка сменила рояль на мотоцикл “Дукати”».

Так что и Уилсон оставил музыку. Что ж, по крайней мере, он занимался несколько лет и набрался бесценных впечатлений. В своей книге он дает тем, кто решил заняться музыкой в зрелом возрасте, несколько советов по поводу того, как сохранить верность инструменту. «Вы должны давать себе отчет, что на сцену “Карнеги-холла” или другого храма музыки вам уже не попасть — у вас недостаточно времени для репетиций. Ну, а если речь о профессиональной карьере не идет, рассматривайте занятия не только как подготовку к публичным выступлениям (музыкантам-любителям редко предоставляется такой шанс) — но в качестве цели как таковой. Цель — это и есть сам путь, так сказать. Слово «дилетант» стало обидным только в последние два столетия, а в XVIII веке так называли всякого, кто занимался каким-либо делом ради удовольствия. Да это же просто благодать — музицировать для себя, не делая это профессией, неважно, идет ли речь о классике или “легком” жанре. К счастью, появляется все больше педагогов, которые осознали, что к занятиям со взрослым учеником нужен иной подход, чем к обучению семилетнего ребенка, и предлагают соответствующие курсы».

Если вы не можете уделить занятиям столько времени, сколько требует овладение инструментом, остается еще вокал. Прежде всего, это касается любителей распевать под душем или в автомобиле, которые не решаются открыть рот на публике. Им тоже потребуется некоторое количество уроков, но уже возникшие в головном мозге взаимосвязи между слуховыми центрами и мускулатурой голосового аппарата облегчат им задачу.

Пение в хоре почему-то считается занятием элитарным, хотя это — лучший способ для дилетанта заняться музицированием. В настоящее время во всех городах Германии есть хоровые коллективы самого разного уровня и стиля: поющие джаз или духовную музыку, популярные песни по-английски и по-немецки, классику от Баха до авангарда. Некоторые из них охотно принимают даже начинающих, а есть такие, которые предъявляют к кандидатам почти профессиональные требования. Немецкий музыкальный совет проводит каждые четыре года Всегерманский хоровой конкурс, и тот, кто хоть раз присутствовал на его заключительном этапе, видел и слышал, как певцы всех возрастных групп и музыкальных стилей в полном смысле слова покоряют город, может вообще не читать эту книгу, поскольку воочию убедился, какая сила воздействия таится в музыке.

В последнее время я все чаще слышу слова о том, что человек учится всю жизнь. В первую очередь при этом имеется в виду повышение квалификации в связи с бурным развитием новых технологий. Если вы работаете за компьютером, то, вероятно, вам приходится каждые два года осваивать новые программы, изучая каждый пункт меню или комбинацию клавиш. Но через три месяца вы уже делаете это автоматически. А хороший преподаватель поможет переквалифицироваться даже людям, далеким от техники. Такого рода «автоматизация» процессов и движений происходит и при музыкальных занятиях. Одним словом, музыке тоже можно учиться всю жизнь. С одной только разницей: к этому никто не принуждает, это наше личное решение, которое открывает нам новые миры.