Каким образом музыка вызывает переживания?

Для начала определим, что такое эмоции. Событие, способствующее или, наоборот, препятствующее достижению его целей, вызывает у человека, соответственно, позитивную или негативную реакцию. Но музыка никак не влияет на достижение целей, если не считать ситуации, когда сосед включает ночью громкую музыку, не давая нам уснуть, и это нас раздражает, так как мешает нам выспаться. В остальном музыка если и будит эмоции, то только потому, что ассоциируется с определенными событиями.

Шведский исследователь музыки Патрик Юслин выделил шесть причин воздействия музыки на человека.

Во-первых, это подсознательная реакция на сигнал потенциальной опасности. Если поблизости раздается выстрел, мы не в состоянии подавить тревогу (кроме, пожалуй, новогодней ночи, когда из-за непрерывных взрывов хлопушек и стрельбы из ракетниц этот рефлекс притупляется). Конечно, в первобытные времена огнестрельного оружия не было, но и тогда громкий резкий звук ассоциировался с опасностью, к примеру, с ударом молнии, и требовал мгновенной реакции. Так действует на человека любое внезапное изменение громкости звука, быстрая последовательность звуков, очень высокие либо очень низкие частоты, а также диссонансное звучание. Мы реагируем мгновенно и автоматически, учиться такому навыку нам не нужно, но и избавиться от него мы не в состоянии. Этим, собственно говоря, и объясняется реакция слушателей на возглас «Варрава!», о котором говорилось выше. Причем такого рода «примитивный» отклик на акустические раздражители не обязательно бывает негативным — эффект неожиданности возможен и при прослушивании хорошей музыки, все зависит от качества исполнения и подбора произведений.

Во-вторых, условные рефлексы. Этот термин знаком нам из опытов академика Павлова, во время которых собакам давали корм одновременно со звонком в колокольчик, и через некоторое время у них по звонку начинала выделяться слюна, хотя никакого корма им не давали. В применении к музыке условные рефлексы означают, что мы на основе личного опыта сопоставляем определенные музыкальные жанры с определенными ситуациями. Для меня, к примеру, музыка барокко всегда ассоциируется с запахом свежеиспеченных булочек: в доме моих родителей в будни звучала по радио популярная музыка, а в воскресенье, когда мать пекла булочки — классика. Условный рефлекс может быть очень устойчив — хотя впоследствии я слушал барочную музыку в самых разных ситуациях, эта ассоциация сохранится, скорее всего, на всю жизнь. Тем же объясняется и воздействие на наркоманов классической музыки, звучащей у вокзала в Гамбурге, и негативное отношение многих к так называемой «народной музыке», хотя мелодически и гармонически она вполне безобидна. А музыка в стиле «chillout», от которого «шерсть встает дыбом», действует на многих именно так, потому что постоянно звучит в пошлых телешоу.

В-третьих, эффект сопереживания. В 1922 году была открыта физиологическая основа этого феномена — у обезьяны специфические клетки мозга активизировались и в том случае, если она сама совершала какие-то действия, и тогда, когда она всего лишь наблюдала за действиями других особей. Вспомните, ведь мы нередко непроизвольно копируем мимику другого человека и страдаем вместе с героями мелодрамы. Однако эта теория вызывает в отношении музыки новые вопросы: каким образом мы распознаем, подлинны ли чувства музыканта или он их имитирует? В случае вокального исполнения это понятно — мы слышим слова, но как быть с инструментальной музыкой? Некоторые исследователи утверждают, что звуки музыкальных инструментов действуют на нас таким же образом, как человеческий голос: скрипка, например, звучит как женский, но ее диапазон гораздо шире, и она намного ярче передает настроение. Правда, есть и те, кто находит подобные аргументы «притянутыми за волосы», приводя в пример симфонический оркестр или джаз-бэнд, которые трудно сравнить с группой плачущих или смеющихся людей.

Говоря об эмоциональном сопереживании, надо отметить: мы далеко не всегда разделяем передаваемые музыкой чувства — в песне может идти речь о разочаровании в любви и депрессии, но юношу, находящегося в похожей ситуации, она эмоционально поддерживает: ведь есть еще кто-то, кто, так сказать, страдает вместе с ним. Мое подростковое увлечение песнями Леонарда Коэна, безусловно, явление того же порядка — образ взрослого мужчины, страдающего от непонимания, определенно был созвучен смятению, которое я испытывал в переходном возрасте.

В-четвертых, музыка способна привести нас в мечтательное состояние и вызвать в воображении картины чудесных ландшафтов или солнечных закатов. Это используют прежде всего в психотерапии и во время всякого рода эзотерических ритуалов: музыка способствует медитации и помогает путешествовать в глубины подсознания.

В-пятых, музыка может не только вызывать абстрактные ассоциации, но и переносить нас в ту обстановку, в которой мы ее когда-то слышали. Речь идет о событиях, связанных с сильными переживаниями: любовных историях, путешествиях, гибели близкого родственника. Безусловно, наиболее яркие эпизоды детства и юности, связанные с определенной музыкой, оставляют в памяти более глубокий отпечаток, а в зрелом возрасте эта связь ослабевает.

И, наконец, так называемые «музыкальные ожидания». Способность прогнозировать события для человека и животных напрямую связана с борьбой за выживание и соответствующим образом подкрепляется эмоциями. Музыка подчиняется известным правилам, с которыми мы подробнее познакомимся в следующей главе. Мы усваиваем эти правила с раннего детства, и как выполнение их, так и нарушение вызывает у нас соответствующие положительные или отрицательные эмоции. Существует легенда, что Моцарт донимал своего больного отца, играя на фортепиано музыкальные фразы, у которых в конце недоставало разрешения основного аккорда — старик вскакивал с постели и играл недостающий аккорд.

Рассмотрев все шесть видов воздействия музыки на человека, можно сделать вывод, что только один из них не зависит от культурного уровня и биографии конкретной личности, а именно — первый, когда реакция связана с подсознанием. Неудивительно, что Эккарту Альтенмюллеру не удалось обнаружить универсальную chillout-музыку. Кроме того, он убедился, что неевропейцы не воспринимают классику: когда президент Замбии посетил Берлинский оперный театр, ему больше всего понравилось, как оркестранты настраивали перед началом выступления свои инструменты.

А вот Стефан Кёльш, пять лет возглавлявший в Лейпцигском институте когнитивных и неврологических наук имени Макса Планка группу по изучению музыки, а ныне преподающий в Брайтоне, убежден: в музыке существует нечто универсальное, воздействующее одинаково на всех людей. «Каждому ясно, зажигательна мелодия или спокойна, радостна или печальна», — говорит Кёльш. И приводит в пример результаты экспедиции одного из его сотрудников, Томаса Фритца. Тот отправился в Камерун, где обитает горное племя мафа, и выяснил, что их музыка очень своеобразна и чужда для уха европейца (кстати сказать, в наше время становится все труднее находить такие обособленно живущие племена, не подверженные влиянию западной культуры). Фритц проигрывал им фортепианную и танцевальную музыку последних четырех столетий от Баха до танго и рок-н-ролла и просил распределить композиции на радостные, печальные и вызывающие страх. Это удалось им поразительно хорошо, как и европейцам, которым дали послушать мелодии племени мафа.

Что такое гармония: «красивое» сочетание звуков? Может быть, именно она объединяет музыку всех народов? Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо снова вернуться к физическим характеристикам и разобраться, на чем основано благозвучие и когда между звуками возникает «трение».