БОЛЬШЕВИКИ ПРЕДЪЯВЛЯЮТ УЛЬТИМАТУМ

В марте части Красной Армии и повстанческие отряды железным кольцом охватили Одессу. Чего только не предпринимало союзное командование, чтобы удержаться в городе! Ежедневно морем в Одесский порт прибывали новые пополнения, главным образом греческие войска. В газетах был опубликован приказ французского командования, в котором сообщалось, что «решено, не раздробляя сил для защиты отдельных, более мелких пунктов, сосредоточить все силы вокруг Одессы и в самой Одессе, обороняя ее всеми средствами как от внешних, так и от внутренних большевиков» [156].

Интервенты опасались «внутренних большевиков», то есть одесских рабочих, руководимых большевиками, не меньше, чем наступающих частей Красной Армии.

Но расчеты интервентов на закрепление в Одессе рухнули. Поражение союзных войск в Херсоне и Николаеве, разгром их под Березовкой отрезвляюще подействовали на французское командование. Хотя оккупанты продолжали публично заявлять, что Одесса не будет сдана, генерал д’Ансельм, чувствуя обреченность интервенции, одно за другим направлял панические донесения своему начальству. В одном из донесений он даже вынужден был признать, что «большевистское движение есть чисто народное движение, которому горячо сочувствует вся масса населения; что же касается большевистских войск, то последние по своим высоким боевым качествам напоминают наполеоновские легионы» [157].

По мере наступления Красной Армии разложение антантовских войск настолько усилилось, что правительства стран Антанты не на шутку всполошились. 2 апреля 1919 г. командующий войсками Антанты в Одессе генерал д’Ансельм получил из Парижа приказ эвакуировать Одессу и прилегающие к ней территории и отвести войска в Румынию. Среди одесской буржуазии и бывшей царской знати началась паника.

Интервенты стыдливо умалчивали о подлинных причинах эвакуации Одессы. В официальных сообщениях указывалось, что союзное командование приняло решение эвакуировать Одессу из-за невозможности обеспечить город продовольствием. «Чтобы не ухудшать продовольственное снабжение населения города, мы решили эвакуировать Одессу», — такова была официальная версия. А строго конфиденциально генерал Франше д’Эспере 30 апреля 1919 г. сообщил Деникину, что союзные войска вынуждены были оставить Одессу, ибо в городе «революция была готова разразиться» [158].

За три дня до бегства интервентов из Одессы штаб командующего англо-французскими войсками генерала д’Ансельма посетила делегация Совета рабочих депутатов во главе с секретарем областного комитета партии Е. Соколовской и председателем Совета рабочих депутатов Ф. Болкуном.

В воспоминаниях Соколовской и Болкуна рассказывается, как произошла эта встреча. Было два часа ночи. Тьма стояла непроглядная. В гостинице «Лондонская», несмотря на поздний час, все было залито светом, бегали, суетились, таскали чемоданы. Цвет контрреволюции готовился к бегству. На лестницах и в коридорах, ведших к номерам, занимаемым д’Ансельмом, стояли часовые из африканских частей. Кто-то из участников делегации громко спросил:

— Что же это они своим французским солдатам не доверяют?

Выйдя к делегации, д’Ансельм спросил:

— С кем имею честь говорить?

— С представителями Совета рабочих депутатов.

— Позвольте, как с властью я с вами говорить не могу, потому что законной властью считаю городскую думу.

— Одесский пролетариат власти думы не признает.

Все же д’Ансельм согласился выслушать требования Совета.

Посланцы одесских рабочих потребовали от д’Ансельма немедленно разоружить польских легионеров и «добровольческих» офицеров, а оружие передать Совету рабочих депутатов. Представители Совета также заявили, что оккупанты не должны уводить русские морские суда и увозить запасы продовольствия из порта. Генералу было сообщено, что на следующий день (делегация посетила д’Ансельма 2 апреля) власть в Одессе переходит к Совету рабочих депутатов.

— Если эти требования не будут выполнены, мы не ручаемся за то, что вам удастся спокойно эвакуироваться.

Генерал д’Ансельм не ожидал столь решительных требований. Не мог он смириться и с тем, что большевистские руководители, за которыми столько времени безуспешно охотились 17 контрразведок, сейчас открыто явились к нему во дворец и, чувствуя за собой внушительную силу, диктуют условия эвакуации. Поразило его и то, что члены делегации очень молоды. Французский генерал даже поинтересовался, сколько лет Елене Соколовской, и, узнав, что ей всего 24 года, был сильно удивлен. В ответ на требования членов делегации д’Ансельм в заключение беседы с раздражением и угрозой заявил:

— Я знаю, что вы разложили половину моей армии, а именно французскую часть, но все же я надеюсь, что остальная половина осталась незатронутой. У меня есть на рейде флот, и вдобавок сюда идет один американский крейсер. Если вы не дадите мне спокойно эвакуироваться, я не оставлю в городе камня на камне, в полчаса снесу всю Одессу.

Командующему антантовскими войсками, конечно, нелегко было признаться, что он остался генералом без армии. Но и то признание, которое вырвалось у него, достаточно примечательно. Что же касается угрозы д’Ансельма, то делегация не могла принять ее всерьез. Соколовская заметила:

— Если вы снесете Одессу, то революционный пролетариат Франции утопит вас у своих берегов. Да и вряд ли ваши матросы согласятся стрелять по Одессе.

3 апреля на Старопортофранковской улице в здании «Народной аудитории» открылся пленум Одесского Совета рабочих депутатов. Председатель Совета Филипп Болкун сообщил пленуму, что к союзному командованию была направлена делегация с требованиями: передать власть Совету, вооружить рабочих, отдать городу продовольствие и разоружить «добровольцев». Командующий союзными войсками отказался выполнить требования Совета. «В настоящее время, — говорил Болкун, — послана еще одна делегация. Если на наши требования будет отвечено отказом, то Совет рабочих депутатов вынужден будет объявить всеобщую политическую забастовку. Все матросы и кочегары должны покинуть суда и транспорты, чтобы ни один буржуй не мог выехать из пределов города; должна быть прекращена подача воды, выпечка хлеба, город должен погрузиться во мрак, не должна выйти ни одна газета, кроме советских».

Предложение председателя Совета поддерживается всеми участниками заседания. Далее под бурные аплодисменты принимается резолюция, приветствующая революционные выступления французских рабочих, которые требуют прекращения военной интервенции в Советской России.

От имени областного комитета партии на пленуме выступила Елена Соколовская. Она призвала Совет рабочих депутатов к деловой организаторской работе.

— Партия коммунистов, — сказала Соколовская, — есть прежде всего партия не слов, а дела.

Речь Соколовской покрывается аплодисментами.

В конце заседания Совета было заслушано сообщение возвратившейся от французского командования делегации:

— Генерал по-прежнему не идет ни на какие уступки и грозит обстрелом города.

Единогласно принимается решение: объявить всеобщую забастовку.

Одесские газеты 4 апреля опубликовали следующее заявление генерала д’Ансельма:

«Заявляю, что до ухода последнего солдата союзных войск (французских, русских, греческих, румынских, польских) власть в городе принадлежит мне и нарушение порядка будет подавляться силой оружия. На случай серьезных нарушений порядка судам будет приказано открыть огонь по городу».

Угроза не подействовала. 4 апреля вооруженные рабочие отряды заняли помещения контрразведки и полиции, телеграф, почту, банк, арсенал. На следующий день в газете «Известия Одесского Совета рабочих депутатов» было опубликовано официальное сообщение:

«Совет рабочих депутатов доводит до сведения всего населения г. Одессы, что с 12 часов дня 5 апреля власть в Одессе и ее окрестностях перешла к Совету рабочих депутатов».

А в это время союзные войска и буржуазия в панике грузились на суда. Но даже погрузившись, они не всегда имели возможность благополучно отплыть. В порту стоял пароход «Князь Алексей», на который грузилась белогвардейская знать. Член подпольной группы матрос Харченко побывал на пароходе, потолковал с командой, рассказал матросам, что скоро Красная Армия вступит в Одессу, что есть решение областного комитета КП(б)У всем экипажам судов сойти на берег, чтобы суда не были угнаны оккупантами и белогвардейцами. Погрузка подошла к концу. Капитан приказал дать отходной сигнал. Проходит время — сигнала нет. Между капитаном и боцманом происходит следующий разговор:

— Почему нет отходного сигнала?

— Отход невозможен, — отвечает боцман.

— Как невозможен?

— Нет ни одного человека из команды.

— А где же команда, пьяна что ли?

— Не знаю, может и пьяна, все матросы сошли на берег.

Фабриканты и помещики, генералы и банкиры начинают выгружаться.

Белогвардейские части уходили пешим порядком по направлению к Румынии. Вскоре англо-французские военные корабли стали обстреливать предместье Одессы — Жевахову гору. Президиум исполкома Совета связался по телефону со штабом д’Ансельма, который из города перебрался на военный корабль. К телефону подошел сам командующий. Ему было заявлено: «Если стрельба сейчас не будет прекращена, то Совет рабочих депутатов снимает с себя ответственность за жизнь иностранцев, оставшихся в городе».

Стрельба прекратилась.

О настроениях французских солдат, узнавших об эвакуации из Одессы, рассказывает солдат 1-го сводного колониального полка Эжен Рибо.

— Многие товарищи заявляли, что следовало бы отказаться уезжать и остаться с большевиками и даже сражаться на их стороне. Я не предполагал, что такие настроения могли быть в нашей привилегированной части.

Никто не мог понять, чем вызвано это неожиданное распоряжение. Только одно объяснение казалось тогда правдоподобным: в Париже началась революция. Никто не сумел бы сказать, откуда шли эти слухи, но они быстро распространились в войсках и по городу. Солдаты пришли в восторг, обнимались, поздравляли друг друга. По адресу Клемансо раздавались возгласы: «Ах, чертова бабушка, ах, негодяй! Наконец-то набьем чучело из старого тигра!»

Корабли оккупантов покидают Одесский рейд

Французские солдаты и матросы отказывались повиноваться своим офицерам и заявляли о солидарности с русскими рабочими. 5 апреля на станции Колендорово под Одессой солдаты 19-го Нильского артиллерийского полка отказались сражаться с частями Красной Армии. Офицерам пришлось самим запрягать лошадей и вывозить орудия. В тот же день во время эвакуации из Одессы подняли восстание солдаты 7-го инженерного полка, где активно действовала революционная группа во главе с Люсьеном Терионом и Лесюером. Эта группа охватила своим влиянием буквально всех солдат полка. Лесюер прямо заявлял офицерам, что солдаты не хотят воевать против русских и требуют возвратить их на родину.

— Вчера распоряжались вы. Сегодня командуем мы! — говорил Лесюер командованию полка.

Позднее, в июле 1919 г., военный трибунал судил группу французских солдат. Председательствующий обвинял Лесюера в том, что сам он коммунист и потому сочувственно относился к русским большевикам, помогал им разлагать французские войска и по их заданию поднял восстание саперов. На все эти обвинения Лесюер отвечал:

— Я такой же рабочий, как и они. Я смотрю на все открытыми глазами и действую согласно своим убеждениям.

Многие части, проходя по городу, пели «Интернационал». У солдат на груди виднелись красные ленточки. Происходило братание французских солдат с русскими и украинскими рабочими.

6 апреля 1919 г. советские войска вступили в Одессу.

Эвакуация превратилась в паническое бегство. Под стремительным натиском Красной Армии и боевых дружин одесских рабочих, поднявших восстание на окраинах города, интервенты и «добровольческие» части покидали Одессу с такой поспешностью, что даже не успели уведомить об этом Деникина. О бегстве союзников из Одессы Деникин узнал только на четвертый день. По этому поводу он послал генералу Франше д’Эспере телеграмму такого содержания: «Французское командование не нашло даже нужным предупредить меня об этом. Теперь трудно предугадать даже огромные исторические последствия такого шага» [159].

Однако, как ни велика была паника, интервенты не упустили случая устроить грабеж. Перед бегством из Одессы они разграбили все портовые склады. «Просвещенные» союзники, обвинявшие большевиков в грабежах и насилиях, увели 112 русских торговых судов, груженных награбленным народным добром и имуществом.

Французское и белогвардейское командование потерпело в Одессе позорный крах. Почти одновременно интервенты вынуждены были бежать и из оккупированных ими портов Крыма.

Спустя неделю после изгнания англо-французских интервентов из Одессы В. И. Ленин, выступая на пленуме Всероссийского Центрального Совета Профессиональных Союзов, заявил:

«Три месяца назад английские, французские и американские капиталисты не только казались, но и были громадной силой, которая, конечно, могла бы задавить нас, если бы тогда они в состоянии были свои громадные материальные силы использовать против нас. Это они могли сделать. Теперь мы ясно видим, что они этого не сделали и сделать не могут. Последнее их поражение в Одессе показывает ясно, что, как ни велика материальная сила империалистов, с чисто-военной точки зрения они потерпели в походе на Россию полный крах» [160].

Порт, разрушенный оккупантами при бегстве из Одессы

Таким образом, планам империалистов Антанты, мечтавших к весне 1919 г. удушить Советскую республику, не суждено было осуществиться. Красная Армия весной 1919 г. освободила от интервентов, белогвардейцев и других врагов трудового народа территорию Украины площадью 850 тысяч квадратных километров с населением свыше 40 миллионов человек.

Вслед за своими заморскими хозяевами вынуждена была убраться с Украины и буржуазно-националистическая Директория, о которой одесские рабочие сочинили сатирическую песенку, облетевшую всю Украину. В этой песенке были слова:

В вагоне Директория,

А под вагоном территория.

Действительно, только и оставалось земли у петлюровской Директории, что под железнодорожным вагоном, в котором последнее время заседало это продажное «правительство».