СКВОЗЬ ВСЕ ПРЕГРАДЫ

Подпольная типография в катакомбах с каждым днем увеличивала выпуск газет и листовок. Теперь уже не одиночки, а десятки людей были заняты доставкой и распределением нелегальной литературы.

Из катакомб газеты и листовки привозились в город на крестьянских подводах и на транспорте союза извозного промысла, в котором работали сочувствующие подпольщикам люди. В центре города, в доме № 14 по Торговой улице, под видом табачной лавочки была явка Иностранной коллегии. Из типографии сюда привозили газеты и листовки, упакованные в ящики из-под папирос. Зайдя в лавку, будто бы купить папирос, выделенные областкомом партии работники получали газеты и листовки и доставляли их на другие явки, где вручали распространителям.

А вот молочная лавка. «Торговец» бойко, с шутками и прибаутками, разливает молоко хозяйкам, похваливает его, зазывает покупателей. К молочной подъезжает телега, уставленная бидонами. Возчик, сгружая бидоны, некоторые отставляет в сторону. «Торговец» знает, какое там «молоко». Получив литературу, он тотчас дает знать об этом разносчикам, и те, улучив момент, когда в лавке нет посторонних, забирают подготовленные для них пакеты.

Вначале литература, изданная областкомом и Иностранной коллегией, рассылалась по заводам и фабрикам, а затем рабочие сами раздавали ее иностранным солдатам и морякам. Но со временем был создан специальный аппарат распространения газет и листовок. В качестве распространителей работало несколько десятков человек — в основном молодежь.

Это была работа, сопряженная с большой опасностью. Повсюду в городе шпики, провокаторы. За расклейку и распространение листовок белогвардейцы и интервенты расстреливали без всякого следствия и суда. Газеты того времени пестрят сообщениями:

«На спуске улицы Гоголя расстреляны два молодых человека. Передают, что на них указали, как на большевистских агитаторов». («Одесские новости»).

«В порту задержан неизвестный молодой человек, раздававший прокламации на французском языке. Неизвестный был на месте расстрелян». («Южная мысль»).

Все чаще появлялись в газетах сообщения о расстрелах за распространение листовок. Однако ряды подпольщиков не только не уменьшались, а с каждым днем росли. Пренебрегая опасностью, многие коммунисты и комсомольцы показывали чудеса храбрости, выдержки, находчивости. Город буквально был наводнен большевистскими листовками и другими изданиями.

Большую помощь Иностранной коллегии в распространении французских листовок и газет оказывали рабочие и работницы табачной фабрики Попова. На фабрике неоднократно производились обыски и аресты, но большевистская ячейка продолжала действовать. 12 коммунистов, получив нелегальные газеты и листовки, почти ежедневно расходились по городу и вручали их французским солдатам.

Работавший в годы иностранной интервенции на табачной фабрике секретарем партийного комитета Н. Л. Соболь [92] рассказывает:

— У нас на табачной фабрике активно распространяла коммунистические газеты и листовки молодежь. Бывало, Лида Петренко, Савва Вольман, Вера Алексеева пригласят французских солдат в столовую фабрики, снабдят их папиросами, а вместе с папиросами незаметно положат в карманы и французскую газету.

Лида Петренко

Особенной находчивостью и бесстрашием отличалась работница фабрики Лида Петренко [93]. Немного владея французским языком, она смело заговаривала с французскими солдатами на улице, приглашала их на фабрику, как бы для осмотра. Французские, польские и английские солдаты, побывав на фабрике, возвращались оттуда с листовками в карманах. Нередки были случаи, когда солдаты сами разыскивали «мадемуазель Лиду» и просили у нее французскую коммунистическую газету.

Много раз Лиде Петренко удавалось ускользнуть от бдительного ока французской и белогвардейской контрразведок. Но вот однажды она раздавала на улице газету «Le communiste». Все шло как обычно.

— Желаете ли вы прочитать французскую газету? — спрашивала Лида встречавшихся французских солдат и, вручив газету, уходила.

Быстро таяла плотная пачка, искусно замаскированная в корзине. На углу Большой Арнаутской и Ришельевской улиц к Лиде подошли два белогвардейских офицера. На этот раз девушке не удалось вырваться из вражеских рук. Схватив ее, офицеры подозвали извозчика и увезли. В этот же вечер был арестован и слесарь табачной фабрики Савва Вольман. Он получил газету «Le communiste» от Лиды и пытался раздать ее взводу французских солдат, но был схвачен. Это было уже незадолго до освобождения Одессы. Петренко и Вольман были освобождены из тюрьмы после изгнания оккупантов и белогвардейцев.

Воззвания и листовки на русском языке большей частью расклеивались в ночное время. Эту опасную работу выполняли обычно группы по три человека: один шел впереди и смотрел, нет ли какой опасности, за ним шел другой и смазывал стену клеем, а третий уже приклеивал листовку. Такой метод не только обеспечивал относительную безопасность работы, но и ускорял ее.

По утрам полицейские бешено срывали со стен расклеенные за ночь большевистские листовки. Но рабочие просыпались раньше полицейских. Идя ранним утром на работу, они обычно успевали прочитать воззвания и обращения. К тому же не так легко было содрать листовку. Подпольщики знали такой рецепт клея, над которым потом долго приходилось трудиться «блюстителям порядка».

Комсомольцы под видом разносчиков газет, которых в то время много было на улицах Одессы, вручали французским солдатам и морякам газеты и листовки где только могли: на улице, в трамвае, в кафе. Даже побывав в бане, французские солдаты по возвращении в казармы обнаруживали в своих карманах «Le communiste». Вот французский патруль явился с обыском в железнодорожные мастерские. Пока офицеры ищут оружие, рабочий Кузьма Дырдин уже успел снабдить солдат коммунистической газетой на французском языке. И эта газета действует лучше всякого оружия.

Газета «Коммунист» в номере от 15 марта 1919 г. рассказала о подвиге комсомольца Ивана Чуба — рядового работника подпольной организации.

В первых числах февраля электрик Иван Чуб, взяв очередную пачку листовок, направился на 3-ю станцию Большефонтанской дороги в казармы якобы чинить электрическое освещение. Пока его напарник действительно копался в электропроводке, комсомолец разбросал листовки в местах, где их легко могли найти солдаты. Однако при выходе из ворот он был задержан офицерами:

— Ты большевик! — набросились они на Чуба и стали избивать шомполами, требуя выдать адрес подпольной организации. Истязание продолжалось до тех пор, пока молодой подпольщик не умер. Но умер он как герой, не проронив ни слова.

На Большом Фонтане, против казарм, занятых французскими солдатами, была открыта часовая мастерская. Надпись на дверях гласила: «Часовой мастер владеет французским языком. Заказы французских солдат выполняются вне очереди». Этот «часовой мастер» был подпольщиком. Он установил связи с революционно настроенными французскими солдатами и привлек многих из них к распространению большевистских газет и листовок. Ему удалось даже достать у французов оружие для партизанского отряда.

Знание французского языка пригодилось и подпольщику П. Алину. Рядом с городским театром он открыл портняжную мастерскую. Пользуясь услугами «мастера из Парижа», французские солдаты не только шили и чинили одежду, но и приобщались к большевистской пропаганде. Алину удалось завербовать даже нескольких французских офицеров.

Издаваемые областкомом и Иностранной коллегией газеты, воззвания и листовки распространялись не только в Одессе. Регулярно приезжал в Одессу за нелегальными изданиями подпольщик из села Анатольевки и каждый раз возвращался недовольным, что мало дали ему литературы. Набив большие кожаные чемоданы до половины большевистской литературой, а сверху — сахаром, работники Иностранной коллегии отправлялись в Овидиополь и Аккерман, где стояли воинские части. Непрерывно совершали поездки из Одессы в Яновку, Елисаветград и Очаков большевики Михаил Петрович Краснов и Виктор Борисович Горелов, доставляя местным партийным организациям газету «Коммунист», листовки, директивы областкома. Проверку паспортов, обыски, дорожные невзгоды — все преодолевал подпольщик Эммануил Петрович Мочульский, по поручению Е. Соколовской доставлявший большевистскую литературу в Николаев.

Осведомитель командования «Добровольческой армии» Кирпичников сообщал из Крыма, что большевики ведут агитацию «распространением невероятно большого количества литературы на русском и французском языках, которая, как теперь установлено агентами русской и английской контрразведки, получается в Севастополь пароходом регулярно два раза в неделю из Одессы» [94].

Листовки и газеты на французском языке непосредственно доставлялись и на корабли англо-французской эскадры. Этим занимались коммунисты-подпольщики Я. Елин, М. Трюх, Я. Морозов и другие.

В Одесском порту был катер «Ледокольчик». Машинистом на нем работал подпольщик Михаил Яковлевич Трюх. В январе бухта замерзла и мелкие французские катера не могли держать связь между берегом и кораблями. Трюх сообщил Морскому подпольному комитету, что «Ледокольчик» будет обслуживать французские корабли.

Морской комитет решил воспользоваться этим для распространения «Le communiste» среди команд французских кораблей «Вальдек-Руссо», «Жюстис», «Жюль Мишле» и «Эрнест Ренан», стоявших на Одесском рейде. Трюх получал газету в Морском комитете (Военный спуск, № 8) и относил на катер. Когда матросы привозили из города мешки, ящики и корзины с продовольствием, предназначенным для французов, Трюх выбирал удобный момент и вкладывал в корзины и ящики газеты и листовки.

Приходилось ему выполнять и более сложные задания. Однажды председатель Морского большевистского комитета Б. Гумперт сообщил Трюху, что по поручению Иностранной коллегии на французский корабль необходимо перебросить подпольщика Жака.

— С Жаком мы встретились в Морском комитете, — писал в своих воспоминаниях М. Я. Трюх, — Вечером пошли с ним на катер, чтобы предварительно познакомиться с членами судовой команды. После короткого пребывания на катере Жак ушел. Находившимся на катере двум машинистам я рассказал, что необходимо помочь Жаку переправиться на один из военных кораблей для агитационной работы. Дня через три-четыре к нам на «Ледокольчик» явился Жак, в узелке он принес форму французского матроса. В кубрике переоделся и вместе с группой французских матросов, возвратившихся из города, переправился на французский военный корабль. Там он пробыл сутки, а потом возвратился в город [95].

Яков Елин не раз переправлялся на французские корабли «Мирабо» и «Жюстис». На суда французской эскадры доставлял листовки и подпольщик В. Д. Кефко, работавший грузчиком в порту.

В феврале 1919 г. французский линкор «Мирабо», покинув Одесский рейд, отправился в Севастополь. В двадцатых числах февраля руководителям одесского подполья стало известно, что на «Мирабо» произошло волнение матросов и линкор к месту назначения не прибыл. В подпольной газете «Коммунист» 20 февраля появилась заметка об этом. Буржуазная печать Одессы поспешила опровергнуть это сообщение. Вскоре стало известно, что «Мирабо» сел на мель недалеко от входа в Севастопольскую бухту. Командование интервентов прилагало все усилия, чтобы снять линкор с мели, но безуспешно. Тогда оно обратилось к Севастопольскому Морскому заводу с предложением выделить рабочих, которые помогли бы снять «Мирабо» с мели и заделать пробоины.

Большевики-подпольщики не упустили и этот случай. В состав группы рабочих, выделенных для ремонта линкора, были включены свои люди. Они принесли с собой на корабль листовки и брошюры на французском языке. И так продолжалось почти ежедневно. Если рабочие приходили без листовок, то матросы спрашивали: «Почему вы сегодня ничего не принесли?» Некоторые матросы, вытаскивая из кармана листовки, говорили по-русски: «Я большевик».

Приближалась годовщина свержения царизма. Рабочие Севастополя готовились отметить ее. Командующий антантовскими войсками в районе Севастополя Труссон издал приказ о запрещении митингов и демонстраций. На некоторых улицах были установлены пулеметы и легкие орудия. Тогда ремонтные работы на линкоре «Мирабо» прекратились. Администрация завода сообщила командиру корабля, что она ничего не может сделать, так как комитет союза металлистов принял решение отозвать рабочих в знак протеста против приказа Труссона. Командир корабля попросил комитет прислать делегацию для переговоров. Делегацию возглавил старый рабочий Алексей Горячко, член партии большевиков с 1905 г. Вначале командир корабля пытался доказать, что он здесь ни при чем, приказ, дескать, издавал не он, а командование. На это Горячко отвечал: «Корабль французский и командование французское».

Испробовав и лесть, и запугивание, видя, что рабочие не уступают, командование в конце концов согласилось отменить приказ о запрещении демонстрации и убрать пулеметы и орудия с улиц. Ремонтные работы на линкоре возобновились, подпольщики продолжали снабжать матросов газетами и листовками. С помощью матросов «Мирабо» коммунистическая литература распространялась и на других французских военных кораблях.

Севастопольский большевистский комитет распространил среди французских моряков воззвание, в котором призывал их не стрелять в рабочих — участников первомайской демонстрации. С линкора «Мирабо» был получен ответ: «Будьте спокойны, наши пушки не для вас».