88 «Художественный руководитель театра Лифшиц большой, красивый, еще молодой парень, — сидя на берегу, развивал мне свои идеи о синтетическом театре…»

⁸⁸ «Художественный руководитель театра Лифшиц большой, красивый, еще молодой парень, — сидя на берегу, развивал мне свои идеи о синтетическом театре…»

Перечитав в записках это место о Лифшице с его казавшимися мне тогда нелепыми разговорами о синтетическом театре будущего, я стал разыскивать в Морском архиве следы этого человека. То, что я узнал о нем, было неожиданно и вступало в психологический контраст с моими записями.

Александр Соломонович Лифшиц, когда мы с ним встретились, оказывается, уже был призван во флот из запаса, хотя еще не имел звания. Он получил это звание — интенданта 3-го ранга — только в декабре 1941 года. Лифшиц продолжал оставаться руководителем Театра Черноморского флота до декабря 1943 года. Кто знает, может быть, и тогда, в разгар войны, мысли о синтетическом театре будущего продолжали волновать его. Однако, вопреки всему сказанному в записках, эти мысли не мешали Лифшицу ни думать о войне, ни участвовать в ней. Ставя у себя в театре военные пьесы, он, очевидно, считал своим долгом режиссера знать, как выглядит война вблизи, и за это заплатил жизнью. В политдонесении начальника политотдела Азовской военной флотилии, датированном декабрем 1943 года, рассказывается об операции по снятию десантных войск Приморской армии, высадившихся в Крыму, во время которой погибло несколько мелких кораблей — мотобаза, понтон, мотобот и два катера. Вот что говорится в этом документе:

«С 7 по 10 декабря 1943 года сторожевой корабль МО-04 выполнял боевую задачу по снятию десантных войск Приморской армии из города Керчь, район Митридат…

10 декабря сего года, продолжая выполнять поставленные командованием флотилии задачи, катер находился в Керченской бухте. Действуя в этом районе, катер подорвался на мине.

Личный состав во время катастрофы находился на палубе, за исключением радиста и режиссера политуправления Черноморского флота капитана Лифшиц, которые погибли, а остальной личный состав был подобран нашими катерами.

Во время взрыва и после него на катере паники не было. Командир катера капитан-лейтенант Аксиментьев Степан Михайлович, начальник штаба операции капитан-лейтенант Дементьев Михаил Владимирович вели себя исключительно мужественно и смело…»

Когда я прочел это, мне захотелось узнать подробности происшедшего, и я написал упомянутому в донесении командиру катера С. М. Аксиментьеву.

Вот несколько выдержек из его ответного письма:

«…Не знаю, в какой мере удовлетворит Вас содержание моего письма, но пишу все, как было и как сохранилось в моей памяти. Дело в том, что в трагической гибели Александра Соломоновича Лифшица, очевидно, и я немного виноват. Коротко, как все это произошло.

Получив приказание: высадить подкрепление, перебросить боеприпасы и продовольствие, — в ночь с 8 на 9 декабря мы высадили десант непосредственно на керченский Приморский бульвар, подбросили боеприпасы и продовольствие.

9 декабря, перед новым заданием, ко мне подошел начальник политотдела бригады кораблей тов. Денисенко (он погиб под Керчью) и представил мне тов. Лифшица А. С., последний попросил рассказать ему о том, как прошла высадка десанта. Честно говоря, я более двух суток не спал, к тому же предстояла и третья бессонная ночь. Тогда я сказал: „Тов. Лифшиц, у нас нет времени, да и рассказчик я неважный. Пойдемте со мной в операцию, и Вы увидите своими глазами“. Он охотно согласился…

Примерно в 19.30 мы вышли для выполнения поставленной задачи. Ночь была кромешно-темной. Тов. Лифшиц находился рядом со мной на мостике. В 10–15 кабельтовых от места вчерашней высадки десанта корабли были обнаружены противником, с берега был включен прожектор и почти одновременно открыт огонь из всех видов оружия. Я сошел с мостика к носовому орудию и приказал открыть огонь по прожектору. После нескольких залпов прожектор погас. Тогда я услышал рядом голос тов. Лифшица „Браво, артиллеристы“, но когда прожектор погас на мгновение, наступила какая-то особенная темнота и очень рельефно стали видны трассы, которые тянулись со всего полукруглого берега в сторону кораблей, в этих случаях создается впечатление, что как будто бы каждая из них летит на тебя. Тов. Лифшиц сказал: „Неплохой фейерверк, в такой обстановке можно было бы и поднять тост“. Когда я обернулся, чтобы показать ему на вспышки батареи, тов. Лифшица возле меня не было. Очевидно, он спустился в кают-компанию. В это время в районе мостика разорвался небольшой снаряд, а еще через некоторое время сигнальщик доложил, что справа по борту плотик с людьми. Мы застопорили ход, люди с плотика были подняты на борт корабля, среди них — раненые. Со слов подобранных десантников нам стало известно, что почти весь десант сброшен в воду.

Корабль дал ход, маневрируя, чтобы продолжать подъем плавающих десантников. В это время под кормою раздался сильный взрыв, корабль получил дифферент на корму, начал тонуть. В результате катастрофы погиб Александр Соломонович Лифшиц — взрыв мины произошел под днищем корабля, как раз в районе кают-компании…

Больше ничего о тов. Лифшице я не знаю. В Вашей архивной справке сказано, что я командир катера МО-04. Это немного не так. Я был флагманским артиллеристом десантной операции, но поскольку командир МО-04 был ранен, то по совмещению я руководил кораблем во время указанной катастрофы…»