Угнать «Геркулес»

9 июля 1912 года из Александровска-на-Мурмане вышло в море небольшое судно «Геркулес». К экспедиции, которой руководил известный геолог В. А. Русанов, старались не привлекать лишнего внимания – цели её были весьма деликатными. Снаряжённая на государственные средства, экспедиция должна была обследовать Шпицберген, который был в это время фактически ничейной землёй, и к нему проявляли интерес многие страны, в первую очередь Норвегия. В задачи Русанова входило комплексное исследование архипелага, главным образом залежей угля. Также он должен был собрать информацию об активности иностранцев на архипелаге.

По предложению Русанова для экспедиции была куплена в Норвегии деревянная промысловая яхта «Геркулес» в 65 тонн водоизмещения, 22,4 метра в длину, с керосиновым двигателем мощностью 18 сил. Судно было рассчитано на работу во время летнего промысла во льдах, но, безусловно, непригодно для зимовки в условиях дрейфа [24]. На должность капитана В. А. Русанов пригласил двадцатитрёхлетнего Александра Кучина.

Рис. 3–15. Александр Кучин – участник экспедиции Амундсена на «Фраме»

* * *

АЛЕКСАНДР СТЕПАНОВИЧ КУЧИН (1888–1913?) (рис. 3–15) родился в Онежском уезде в семье капитана Степана Кучина. В 1909 году окончил Архангельское торгово-мореходное училище с золотой медалью. После училища Кучин изучал океанографию у Хелланда-Хансена[100] в Норвегии. Именно в качестве океанографа, по рекомендации Хелланда-Хансена и Нансена, Александр Кучин поступил в экспедицию Амундсена на «Фраме», где был единственным иностранным участником, что, несомненно, свидетельствует о его экстраординарных способностях. Именно Кучин фактически вынес на себе научную программу экспедиции – сам Амундсен наукой особо не интересовался, и экспедиция его преследовала большей частью спортивные цели (достижение полюса). Когда Амундсен развернул «Фрам» на юг, вместо того чтобы идти, как обещал, к Северному полюсу, это вызвало во всем мире, и в Норвегии, весьма негативную реакцию. И научные результаты, полученные Кучиным, стали одним из важных аргументов в защиту Амундсена [31]. В сентябре 1911 года Кучин оставил экспедицию в Буэнос-Айресе и к началу 1912 года вернулся в Россию.

Помимо океанографических работ, Кучин успел внести вклад в развитие русско-норвежских связей – он в совершенстве владел норвежским и составил первый русско-норвежский словарь.

* * *

Сначала В. А. Русанов предложил руководство судном опытному полярному капитану И. П. Ануфриеву. Но тот был уже связан другими обязательствами и предложил вместо себя замену. Однако Русанов остановился на кандидатуре Кучина, вероятно, потому, что хотел видеть в составе экспедиции профессионального гидролога. В экспедиции в качестве научного работника и врача также участвовала невеста Русанова, француженка Жюльетта Жан. Присутствие женщины, да ещё иностранки, в государственной полярной экспедиции было делом в высшей степени необычным, но Министерству внутренних дел, видимо, пришлось уступить Русанову. Всего в экспедиции состояло 4 научных работника (В. А. Русанов, Р. Л. Самойлович, З. Ф. Сватош, Ж.Жан) и 7 членов команды. Штурманом был однокурсник Александра Кучина Константин Белов; студент Политехнического института Константин Семёнов выполнял обязанности механика. Другими словами, весь командный состав судна был очень молодым по сравнению с начальником экспедиции, никто из руководителей не обладал серьёзным опытом плаваний в полярных водах.

Запас продуктов был рассчитан примерно на год, это казалось вполне естественным, учитывая возможность зимовки на архипелаге. Однако и ранний выход, и покупка судна вместо его аренды, и увеличенный запас продуктов – всё это оказалось частью заранее продуманного плана, которым Русанов до поры до времени ни с кем не делился. В этом можно усмотреть аналогию с поступком Амундсена, который за два года до описываемых событий принял решение развернуть «Фрам» на юг. Также и Русанов фактически превысил свои полномочия и направил судно на восток, в Карское море. Параллель с Амундсеном просматривается ещё и в выборе судна – Русанов часто сравнивает «Геркулес» с «Йоа», небольшим парусно-моторным судном Амундсена, на котором последний покорил Северо-Западный проход. Именно этот тип судов Русанов считал оптимальным для решения своей задачи – прохода вдоль берегов Сибири.

Рис. 3–16. Портрет В. А. Русанова

* * *

ВЛАДИМИР АЛЕКСАНДРОВИЧ РУСАНОВ (1875–1913?) (рис. 3–16), подобно многим современникам, начал свою научную карьеру в северной ссылке, куда попал за участие в революционном движении. После освобождения он так и не смог окончить Киевский университет, поскольку не имел права проживать в крупных городах России. Однако это не помешало ему выехать из России и получить геологическое образование в Сорбонне. С 1907 года он участвовал в нескольких экспедициях на Новую Землю, первая поездка (1907) была предпринята по собственной инициативе, в 1908 году он участвовал во французской экспедиции Шарля Бенара, затем в экспедициях, организованных русским правительством. С 1910 года он сам руководил экспедициями. Постепенно область интересов Русанова начала сдвигаться от геологии к океанографии. В 1910 году он выступил с программной статьёй [105], в которой обосновывал возможность и необходимость морского сообщения с Сибирью. Этот вопрос тогда волновал многих, и хотя первые успешные плавания были совершены ещё в XIX веке, устойчивое сообщение ещё не было налажено. Русанов предложил свой способ решения проблемы:

«До сих пор с непоколебимым и непонятным упорством стараются пройти в Сибирь через Карское море, огибая или Новую Землю, или Вайгач, возможно южнее: через Югорский Шар, через Карские Ворота, в более редких случаях, через Маточкин Шар. Я предлагаю как раз обратное. Я предлагаю огибать Новую Землю как можно севернее, а Карское море совсем оставлять в стороне. Правда, такой путь на 250 вёрст длиннее, но зато он гораздо надёжнее».

Русанов полагал, что тёплое течение Гольфстрим огибает Новую Землю с запада и затем отклоняется на восток севернее мыса Желания, где сливается с тёплыми водами Оби и Енисея (рис. 3–17, рис. 3–18). В следующей своей публикации [106] он упоминает данные, полученные Мурманской научно-промысловой экспедицией под началом Н. М. Книповича и Л. Л. Брейтфуса. Эта экспедиция показала отсутствие влияния Гольфстрима к северу и востоку от Новой Земли. Но сам Русанов не был склонен доверять этим данным, сомневаясь в компетентности исследователей. К сожалению, вера в собственные теоретические построения сыграла роковую роль в жизни Русанова. Он, безусловно, был опытным полярным исследователем, но его опыт ограничивался сезонными работами на Новой Земле и на Шпицбергене. Основным его морским достижением было плавание вокруг северного острова Новой Земли, и этим успехом он во многом был обязан капитану судна «Дмитрий Солунский» Поспелову и ледовому лоцману ненцу Тыко (Илье) Вылке. По профессии Русанов был геологом, и его гидрологические построения оказались далеки от реальности. Развитая им концепция была новым воплощением всё той же ошибочной теории открытого полярного моря, которой придерживались Барроу, Холл, Кейн, Петерманн и многие другие исследователи.

Большинство судов по-прежнему с «непоколебимым и непонятным упорством» идут в Арктику через Карские ворота.

* * *

Рис. 3–17. Тёплые течения Карского моря по Русанову [105]

Рис. 3–18. Современная картина течений в Карском море [248]

Работы на Шпицбергене были закончены в предельно сжатые сроки. Программа была выполнена полностью – Русанов сделал ряд заявок на разработку месторождений угля, часть из которых используются Россией до сих пор. Затем он отослал домой трех участников экспедиции – горного инженера Самойловича, зоолога Сватоша и боцмана Попова, и направил «Геркулес» к Новой Земле. Из Маточкиного Шара Русанов отправил телеграмму:

«Иду к северо-западной оконечности Новой Земли, оттуда на восток. Если погибнет судно, направляюсь к ближайшим по пути островам: Уединения, Новосибирским, Врангеля».

Из этого короткого текста совершенно неясно, каким путем (вдоль западного или восточного берега) собирался он идти к северу Новой Земли. Непонятно, как далеко на восток планировал пройти Русанов. Предполагается, что «Геркулес» вышел в Карское море, обойдя Новую Землю с севера. Видимо, Русанов был абсолютно уверен в успехе экспедиции, иначе вряд ли взял бы с собой Жюльетту Жан.

Лето 1912 года оказалось крайне неблагоприятным для навигации в западном секторе Арктики.

«Шхуна “Св. Анна” экспедиции Брусилова встретила лёд в конце августа ещё в Печорском море. Югорский Шар очистился ото льда только 1 сентября. Шхуна “Нимврод” и пароход “Вассиан” несколько раз пытались пробиться к станции Мааре-Сале на берегу Ямала, но безуспешно. Остальные четыре судна также вернулись, не выполнив рейса. “Св. Анна” с большим трудом проникла в Карское море, где была затёрта льдами и зазимовала» [54].

Обстоятельства гибели «Геркулеса» так и остались невыясненными. Первые находки, связанные с экспедицией Русанова, были сделаны Никифором Бегичевым и Ларсом Якобсеном в 1921 году на западном побережье Таймыра, во время поисков Кнудсена и Тессема, матросов норвежского судна «Мод», отосланных начальником экспедиции Амундсеном в сентябре 1919 года на Большую землю и пропавших в пути. Предметы, среди которых были патроны норвежского образца, тогда были идентифицированы как принадлежащие матросам с «Мод». Однако среди находок была французская монета, что косвенно подтверждает принадлежность предметов экспедиции Русанова.

В 1934 году топограф Гусев с гидрографического судна «Сталинец» на небольшом острове[101] в архипелаге Мона обнаружил столб с вырезанной надписью «Геркулес 1913». Тем же летом неподалеку, на небольшом острове в шхерах Минина, была обнаружена стоянка русановцев, где были найдены документы и предметы, несомненно принадлежавшие участникам экспедиции. Среди них были и норвежские патроны, идентичные тем, что в 1921 году нашёл Бегичев.[102]

В 2000 году поисковой экспедицией орловской телерадиокомпании в тундре у подножия горы Минина были найдены фрагменты скелета. Судебно-медицинское исследование черепа показало, что смерть, предположительно от цинги, наступила около 100 лет назад. Кости принадлежат, по всей вероятности, молодому человеку европеоидного типа. Сопоставление формы черепа с фотографиями участников экспедиции «Геркулеса», проведённое профессором В. Н. Звягиным [51], показало, что череп с большой вероятностью принадлежит капитану судна Александру Кучину.