III Арктика как спортивная арена

В Британских арктических экспедициях XIX века, организованных Адмиралтейством, основной целью были географические открытия. Экспедиции способствовали подъёму национального духа, публику в них привлекали полярная романтика и героизм, проявленный в борьбе с холодом и лишениями. Трагические попытки вызывали не меньший (если не больший) резонанс по сравнению с успешными. Наука как таковая не играла в этих экспедициях серьёзной роли. В отличие от более ранних плаваний Джеймса Кука, в экспедициях, организованных Барроу, не было штатных натуралистов [207]. Роль их выполняли, как правило, сами офицеры или судовые медики[79].

Фиксация на географических открытиях, а не на постижении законов природы, неизбежно способствовала разобщению и конкуренции в полярной сфере. Попытки объединить усилия государств для выполнения одновременных научных наблюдений по общему плану, предпринятые в рамках Международного полярного года (1882/1883), успеха не имели. Исследование полярных областей не сулило непосредственных экономических выгод, поэтому в конце XIX века в Арктику стало устремляться всё меньше государственных экспедиций. Но полярная тема по-прежнему оставалась в центре общественного интереса, и росло количество экспедиций частных, многие из которых были спонсированы крупным бизнесом, и особенно печатными изданиями. Так полярные исследования начали всё больше приобретать черты спортивных состязаний.

В 1903 году в полярную гонку включается Амундсен, пытаясь завершить начатое Франклином, хотя идея покорения Северо-Западного прохода, безусловно, уже не имела прежней притягательности. Британия формально считала тему закрытой, и в награде за покорение прохода Амундсену было отказано – её уже получил Мак-Клур. Примечательно, что научная задача Амундсена была всё та же, что и у капитана Уолтона из «Франкенштейна»: исследование земного магнетизма и поиски магнитного полюса, который можно было искать бесконечно – он изрядно сместился со времени открытия его Джеймсом Россом. Очевидно, научная программа была сформулирована Амундсеном скорее для придания смысла своему путешествию в глазах общества. После покорения Северо-Восточного прохода Норденшельдом и успешного завершения рейса «Йоа» усилия полярных первопроходцев окончательно фокусируются на достижении Северного и Южного географических полюсов.

Вопрос о том, кто первым побывал на Северном полюсе, далеко не прост. Человек, сведущий в географии, скорее всего, назовёт американца Роберта Пири. Кто-нибудь ещё, возможно, вспомнит и его вечного соперника Фредерика Кука. Но, пожалуй, правильного ответа на этот вопрос мы никогда уже не узнаем, хотя в течение XX века к «подшипнику воображаемой земной оси»[80] было приковано внимание общества, и на полюсе побывало множество амбициозных путешественников.

В отличие от спорта, где правила состязаний точно установлены, в гонке к полюсу не существовало ни норм «полярной этики», ни способа достоверно установить сам факт финиша. И те, кто стремился к этой абстрактной точке, сталкивались с неразрешимыми проблемами. Несовершенства средств навигации в сочетании с рефракцией или плохой погодой приводили к тому, что путешественники сами в точности не знали, где именно им довелось побывать. Во-вторых, не существовало способа бесспорно доказать окружающим своё пребывание на полюсе. И когда два человека – Кук и Пири – практически одновременно заявили о своём достижении цели, результатом стала беспрецедентная информационная война за приоритет. И именно в этой войне победителем вышел Роберт Пири, располагавший большими материальными и политическими ресурсами. Однако единственным доказательством успеха Пири, как и успеха Кука, остаются лишь его репутация и собственные слова. А раз так, то у нас нет оснований доверять Пири больше, чем Куку, или Куку больше, чем Пири. Проще (и наверное, правильнее) усомниться в достижении их обоих, как каждый из них сомневался в честности другого. И тогда мы придём к неожиданному выводу – первыми побывали на Северном полюсе советские исследователи уже после Второй мировой войны.